Однако есть один очень неудобный для Королевской обсерватории факт – ее ученые не могли решить проблему долготы почти столетие, но при этом безжалостно боролись с тем, кому это удалось.
Туманной ночью 1707 г. адмирал сэр Клодисли Шовелл погубил целых четыре корабля, которые разбились о скалы у островов Силли. А все потому, что адмирал ошибся в расчетах, полагая, что находится дальше от английских берегов. Его ошибка унесла больше жизней, чем крушение «Титаника». К тому моменту ученые мужи Королевской обсерватории уже больше 30 лет не могли решить проблему долготы. Тогда британский парламент обратился за помощью к сэру Исааку Ньютону и астроному Эдмунду Галлею и в 1714 г. принял «закон о долготе», в котором тому, кто решит эту проблему, была обещана награда в размере £20 000. Если сравнивать по уровню зарплат, то сегодня эта сумма эквивалентна £30 млн.
Такая сумма заставила поменять отношение к проблеме. Теперь решать ее могли не только ученые Королевской обсерватории, но и любой житель страны. И в 1737 г. деревенский плотник по имени Джон Харрисон поверг в изумление научное сообщество своим решением, представленным Совету по долготе. Это были часы, которые сохраняли точность хода, несмотря на качку судна, значительные перепады температуры и влажность. Ученым было известно, что, зная точное время в Лондоне, мореплаватель мог рассчитать долготу по положению солнца, однако считалось, что человек не в силах создать часы, обладающие такой точностью. Но Харрисон, которому не терпелось получить награду, доказал, что все эти утверждения были неверны.
Этот пример мог бы продемонстрировать, что обещанная награда способствует появлению значимых идей из самых разных источников. Однако, к сожалению, ученые Королевской обсерватории отнеслись к изобретению Харрисона как к личному оскорблению. Королевский астроном Джеймс Брэдли и его протеже Невил Маскелайн решили пойти на все, чтобы лишить Харрисона заслуженной награды. В то же время они торопились завершить разработку альтернативного, астрономического метода определения долготы. Брэдли воспользовался своим авторитетом, чтобы максимально задержать морские испытания последней модели часов Харрисона, а затем отправил часы в зону военных действий. Когда они успешно прошли все испытания, отстав всего на пять секунд за все 81-дневное путешествие на Ямайку, эти люди настояли на проведении дополнительных испытаний. После того как Маскелайн сам получил в 1765 г. звание королевского астронома, он удерживал у себя часы Харрисона «для наблюдения и испытания», возил их в тряской телеге по лондонским булыжным мостовым в Гринвич и в конце концов добился-таки того, что они стали плохо работать.
Да, Харрисону не удалось ничего достичь – он был гением, но не столько упрямым, сколько вспыльчивым, и первое, что приходит в голову, – это то, что его незаслуженно отодвинули в тень и даже в чем-то обманули. Со временем часы Харрисона стали стандартным прибором, по которому вычислялась долгота, но это случилось уже после его смерти[24].
Тем не менее обещание награды подстегнуло поиск решения, и в дальнейшем денежный приз часто использовался в качестве стимула. Так, в 1810 г. Николас Аперт, шеф-повар и кондитер, которому приписывается изобретение бульонного кубика, получил от Наполеона награду в размере 12 000 франков за способ сохранения пищи, который до сих пор используется на консервных заводах.
К сожалению, неадекватная реакция научных сотрудников, как и в случае с Королевской обсерваторией, встречалась нередко. В 1820 г. французский аристократ барон де Монтион завещал свое состояние Академии наук при условии, что она будет ежегодно вручать две премии – одну за разработку производственных процессов, менее вредных для здоровья, а другую за «достижения в медицинской науке или хирургии». Академия решила соблюдать условия не слишком строго: ученые мужи посчитали, что коль скоро премии должны вручаться, то часть денег может идти на административное обеспечение этого процесса, не говоря уже о покрытии издательских расходов. В те годы, когда премия не вручалась, академики направляли невыплаченные средства на приобретение библиотечных книг и экспериментального оборудования, «необходимого при обсуждении кандидатов».
А через 10 лет после смерти де Монтиона академия перестала даже внешне соблюдать условия завещания, используя деньги барона на любые проекты по своему усмотрению. Она решила, что сама может распоряжаться этими средствами и не объявлять премии, а выделять гранты тому, кому считает нужным.
И Франция в этом не одинока. И в Европе, и в США научные сообщества быстро перешли от учреждения премий к раздаче грантов или прямому найму ученых. Немногие оставшиеся премии, в частности самая знаменитая из них – Нобелевская, присуждаются за прошлые заслуги и на довольно субъективных основаниях. А ведь в случае с наградой за метод исчисления долготы или за технологию сохранения продуктов питания премия должна была стимулировать поиск решения. Но такого рода награды быстро уступили место грантам, которые дают широкий простор для попечительства. Премию же может получить любой, кто добился соответствующих результатов. И именно это делает их опасными для научного истеблишмента.
Но наконец, после почти двух веков забвения учреждение премий переживает новый подъем. И все благодаря тому, что появилось новое поколение предпринимателей и филантропов, которые обращают внимание на наличие решения, а не на то, кто его нашел.
9. В поисках решений
Компания Netflix занимается сдачей фильмов в прокат по почте. Она рекомендует своим клиентам картины в зависимости от того, что они заказывали на сайте компании прежде. Чем лучше рекомендация, тем счастливее чувствует себя клиент. Поэтому в марте 2006 г. основатель и главный руководитель Netflix Рид Гастингс встретился с коллегами, чтобы обсудить с ними, как улучшить программное обеспечение, которое дает рекомендации. Гастингсу понравилась история Харрисона, и он предложил премию в $1 млн тому, кто сможет предложить алгоритм лучше, чем Cinematch, который компания разработала сама.
Премия Netflix, о которой было объявлено в октябре 2006 г., по сути, начала эпоху разработок в стиле Web 2.0. Сразу после объявления награды лучшие умы в этой области приступили к решению поставленной задачи. За год удалось сократить количество ошибочных рекомендаций программы Cinematch больше чем на 8 %, что очень близко к тем 10 %, за которые и была обещана миллионная премия. Более 2500 групп из 161 страны, насчитывающих 27 000 участников, присоединились к конкурсу. В итоге в сентябре 2009 г. премия досталась группе исследователей из компании AT&T.
Практика вручения премий стала расширяться. Еще одна компания, Innocentive, предложила своего рода биржу, на которой те, кто хочет решить задачу, платят тем, кто ее решит. При этом обе стороны остаются анонимными. Задачи представляются как небольшие объявления на сайтах для одиноких сердец: «Требуется технология для нанесения приятного запаха на пленку эластомера ($50 000); «Требуется поверхностное вещество для оптического биодатчика с высоким связыванием» ($60 000).
Затем появились и более эффектные премии, например, те, которые вручает некоммерческая организация X Prize Foundation. Так, премия Archon X Prize по геномике будет вручена группе ученых, которые секвенируют 100 человеческих геномов за 10 дней по цене $10 000 за один геном. Это невероятно быстро и дешево, поскольку в 2000 г. частное секвенирование одного человеческого генома заняло девять месяцев, и на это потребовалось $100 млн. (Крейг Вентер, директор этого проекта, стал одним из инициаторов учреждения новой премии.) Но это будет своего рода прорыв, благодаря которому может наступить эра персональной медицины, когда врачи смогут прописывать лекарства и давать советы, зная все о генетических особенностях человека. Еще одна премия будет вручена изготовителю массового серийного автомобиля, который сумеет на одном литре бензина проехать 48,9 км.
Модель вручения премии везде почти одна и та же. Фонд X Prize Foundation определяет задачу и находит спонсоров, объявляет премию и пиарит ее в надежде привлечь инвестиции на сумму, большую, чем размер премии. Когда задача решена, в торжественной обстановке происходит вручение премии, а организация переходит к поиску новых задач. Получатель премии остается со своей интеллектуальной собственностью и может заняться ее коммерциализацией, если у решения вообще есть коммерческая ценность.
«Одной из наших задач является изменение мышления людей, – говорит Боб Вайс, вице-президент фонда X Prize Foundation. – Мы хотим совершить крутой поворот».
Отчасти они уже добились этой цели. По проложенному ими пути идут и другие. Существует, например, «М-премия» – за самую долгоживущую мышь, присуждаемая в надежде на то, что человеческую жизнь тоже можно будет удлинить. Математический институт Клэя, некоммерческая организация, которую в 1998 г. учредил бизнесмен из Бостона, предлагает миллионные премии за решение семи математических задач «Миллениума». (Правда, подобные стимулы действуют не на всех. Первая такая премия была присуждена российскому гению-затворнику Григорию Перельману. Но он не захотел получить ее.)
Однако все это ничто по сравнению с амбициозной схемой, которая обещает раскрыть весь потенциал инновационных премий. Пять национальных правительств и Фонд Билла и Мелинды Гейтс выделили $1,5 млрд на премию разработчикам и поставщикам более эффективной вакцины против пневмококковых заболеваний – пневмонии, менингита и бронхита. Эта награда нужна потому, что даже патент не принесет фармацевтической компании никакой прибыли, поскольку такое лекарство нужно в основном для бедных. Пневмококковые инфекции ежегодно убивают до миллиона детей, в основном в развивающихся странах.
Как показывает история с Джоном Харрисоном, главная трудность в том, чтобы определить, когда изобретатель сделал достаточно для того, чтобы по