— Ты дома будешь? Жди! Сейчас мигом… Подадим прямо к подъезду!
И майор не обманул — стоило Вашко поставить на плиту чайник, как в дверь позвонили: на пороге стоял сосед Василий и розовощекий молоденький солдатик в потрепанной форме.
— Рядовой Мышкин, — приложил он руку к пилотке. — Прибыл в ваше распоряжение…
— Ты это, — произнес майор, одетый уже по-домашнему — в спортивный костюм, майку и тапочки, — чтобы все как положено, Мышкин! Без вольностей и все указания, как мои… Понял?
— Так точно, товарищ майор.
— Кто там в машине за старшего?
— Сержант Кириченко, товариц майор.
— Вот-вот… Передашь Кириченко мой приказ — все сделать в точности, как подполковник скажет, — он кивком указал на Вашко.
Иосиф Петрович засобирался, начал натягивать плащ.
— А про тушеночку ты, Петрович, не забудь. Как обещал…
Вашко отодвинул занавеску в прихожей и рукой показал на картонный короб:
— Забирай, Василий!
— Как, уже? — удивился тот. — Вот это я понимаю! Порядок в танковых войсках… Обещано — сделано! Давай, Мышкин, хватай коробку и отнеси ко мне…
Солдатик крякнул и, подняв ящик, понес в соседнюю квартиру.
У подъезда стоял здоровенный армейский ЗИЛ со звездами на дверцах. Кроме звезд виднелись в темноте еще какие-то цифры, но что они означали — номер полка, дивизии или давление в шинах, Вашко не знал.
— Садитесь, товарищ подполковник… — приветливо улыбаясь, распахнул перед ним дверь Мышкин. — Куда прикажете ехать?
Приказывать тебе майор будет, Мышкин, а я только просить. Понял?
— Так точно, — разулыбался совсем парень.
— Сейчас посмотрим, что у тебя в фургоне делается, — Вашко подошел к задней стороне кузова и заглянул под брезент — там угадывались красные огоньки цигарок. — Кто тут живой, покажись!
Послышался топот, звяканье металла о металл, и у борта появился рослый рыжеусый солдат с сержантскими нашивками на погонах:
— Сержант Кириченко, — он подбросил в руке автомат и надел ремень на плечо, словно собирался идти на парад.
— Мать честная! — воскликнул Вашко. — Это-то зачем взяли?
— Товарищ майор приказали по полной форме, — не смущаясь, отрапортовал Кириченко.
— И сколько же у вас этого добра?
— Десять у бойцов, товарищ…
— Подполковник, — подсказал стоящий рядом с Вашко Мышкин.
— …И один у водителя.
Хоть патронов-то нет? — с мольбой в голосе спросил Вашко.
— Никак нет, — ответил серьезный Кириченко. — Есть… По два рожка у каждого! Боевые, калибр пять шестьдесят два… Как положено!
— Черт с вами, — совершенно не по-уставному ответил Вашко и неожиданно для себя добавил: — Ты там, сынок, с этим цибульками поосторожнее. Друг друга не перестреляйте.
Он пошел к кабине и устроился рядом с водителем. Куда едем? — передергивая рычаг передачи и запуская двигатель, поинтересовался солдат.
— Куда? — переспросил Вашко. Ведь он и сам еще не до конца разрешил эту проблему. — Куда… Дуй в Армянский переулок. Знаешь где?
— Так точно, товарищ подполковник! Приходилось бывать…
— Ну и трогай, сынок. Раз так получается… — но что получается у Вашко именно так, он не произнес, а сидел, улыбаясь в свои пышные усы.
ГЛАВА 19. ШТАБ-КВАРТИРА ЦРУ. ЛЭНГЛИ. ВИРДЖИНИЯ
У шефа ЦРУ доктор Маккей бывал, но не часто. Тут нравы КГБ и штаб-квартиры в Лэнгли в чем-то совпадали: подчиненные ждали вызова шефа, но ни в коем случае не напрашивались сами.
Перед самым кабинетом Маккею предстояло пройти через наиболее строгий пост в Лэнгли.
— Добрый день, доктор Маккей.
Маккей улыбнулся в ответ:
— Здравстуйте, Кэти.
Кэти Коуландер сидела на своем секретарском посту более двадцати лет, работала с семью директорами и отличалась незаурядным чутьем и умением обходиться с людьми, занимавшими в разное время директорский кабинет. Формула, придуманная не ею: «Начальники меняются, а секретарши остаются», — относилась к ней в полной мере.
— Как ваши домашние, доктор?
— Спасибо, Кэти. Все в порядке. Мальчишка замечательно играет на скрипке, а жене хочется приучить его к пианино.
— Ах, Нэнси, ей все не дают покоя лавры Вана Клайберна.
Она нажала кнопку, скрытую под верхней планкой стола.
— Можете пройти прямо в кабинет, доктор Маккей.
— Спасибо, Кэти.
Повернув ручку замка, охраняемого электронной установкой, Маккей вошел в кабинет.
Хозяин кабинета, откинувшись в кресле, просматривал бумаги в папке, лежавшей перед ним на столе.
— Привет, Кол! Как дела? Садись ближе… Я тебя вызвал вот по какому делу… — Похоже, ему было трудно начать неприятный разговор. — Этот твой Эпстайн, что… вполне надежен?
Этот вопрос я не хотел бы слышать из ваших уст.
— Я понимаю тебя, Кол: ты хочешь сказать, что мы сделали правильную ставку и именно на ту лошадь? Признаюсь, меня очень беспокоит эта история с Вилом… Не идет ли речь о двойной игре?
— Это исключено. Ручаюсь, как за самого себя…
— Тебя еще КГБ не завербовало — это точно! Если бы это случилось, я бы сразу подал в отставку.
Я готов сделать то же самое, если ваши предположения подтвердятся…
Об этом речи не идет. Но вот тут… — Директор ЦРУ извлек из папки лист шифрограммы и подал его Маккею. — Только что пришло через Германию. Что скажешь по этому поводу?
Маккей взял документ и погрузился в чтение:
«…В 21 час 35 минут на машину, в которой добирался объект, совершено нападение неизвестными лицами. Само транспортное средство испорчено: множественные проколы шин, в бензобак засыпан сахар, порван брезент. Что касается содержимого кузова, то люди, вооруженные штатным советским оружием и в военной форме, перегрузили медикаменты в машину неизвестной принадлежности и с места происшествия скрылись. Вместе с ними исчез представитель и подданный Германии Курт Россель. Находился или нет в машине объект неизвестно. Сам автомобиль оттранспортирован на стоянку немецкого торгового представительства в Москве, где в ближайшее время будет произведен тщательный осмотр. Объектов биологического происхождения (кровь, моча, слюна) и иных следов пока не обнаружено. По нашему мнению, речь может идти о деятельности органов безопасности России… При получении дополнительной информации постараемся проинформировать вас столь же оперативно…»
Что скажешь? — директор напряженно ждал ответа.
— Пока только одно — чего-чего, а сахара, похоже, мы им завезли предостаточно…
А что Хенгерер со своей разработкой? Молчит?
Маккей решил не «закладывать» Тэда, хотя и обещал ему сделать это при первой же возможности.
Как раз с ним все в порядке. Утром поступала последняя информация. Если спутник не ошибается, то координаты устройства который день одни и те же. Мы их определяем как северо-западный район Москвы. Видимо, там в последние часы стояла машина.
— Тогда почему ваш Эпстайн не носит его постоянно с собой?
Трудно сказать. Возможно, боится дешифровки. КГБ есть КГБ! Кому это знать, как не нам…
ГЛАВА 20. ПОСТПРЕДСТВО РЕСПУБЛИКИ АРМЕНИЯ. АРМЯНСКИЙ ПЕРЕУЛОК. МОСКВА
Вашко тронул стеклянную дверь. Тихо звякнул колокольчик. Из-за стола тотчас поднялся молодой чернобородый и черноусый мужчина, к тому же в черной рубашке — именно такими представлял себе Вашко боевиков.
— Добрый вечер, — произнес охранник, приближаясь.
— Могу я видеть постпреда?
— Сейчас довольно поздно, и он отдыхает у себя на квартире.
— Кто есть еще?
— Сейчас. Минуточку подождите. Я позвоню… — Он взял трубку телефона и с кем-то долго изъяснялся на гортанном языке. — Сейчас к вам выйдут…
Вашко сел на стул рядом со столом «боевика» и принялся ожидать. На лестнице раздались легкие шаги женских каблучков. И вот по ковру спустилась немолодая женщина в сером жакете и темной юбке.
— Вашко Иосиф Петрович, — представился он.
— Айседора Мовсесян, — протянула тонкую ладошку женщина. — Я референт постоянного представителя республики Армения в Москве. Чем могу быть полезна?
— Мы не могли бы пройти в кабинет?
— Пожалуйста… — Она начала подниматься по лестнице, Вашко, грузно ступая, поплелся за ней.
То ли у Вашко был свой особый подход к армянским женщинам, то ли проблема, с которой он пришел в постпредство, оказалась простой и понятной, но не прошло и двадцати минут, как он спустился в сопровождении женщины к выходу, убирая в карман какую-то бумагу с печатью. Вахтер снова поднялся со своего места и пошел следом за Вашко, чтобы запереть входную дверь. Мовсесян замерла на последней ступеньке лестницы и долго смотрела в спину уходящему Вашко.
Ну что, — поинтересовался вахтер у женщины. — Последний на сегодня? Запираем?
Не знаю, не знаю… — произнесла та в задумчивости. — И хранит его Господь! Не многие сейчас понимают беды нашего многострадального Арцаха…
И чернбородый «боевик» тоже с уважением посмотрел в темноту ночи, которая растворила ушедшего.
ГЛАВА 21. ЗАПАДНЫЙ РАЙОН МОСКВЫ
Еще на подъезде к площадке Вашко почуял неладное. Вокруг «мерседеса» Курта шла какая-то непонятная возня. Да и сам автомобиль, подозрительно накренившись, шипел сразу всеми шинами, из которых через широкие прорехи выходил воздух.
Ах вы паскуды! — прошипел Вашко. — Все же добрались… — и повернувшись к водителю, закричал: — А ну, Мышкин! Жми вперед! Отрезай эту фуру закордонную от ихней машины — видишь, стоит наготове…
Мышкин врубил все фары и прожектора, что стояли на армейской машине, и, включив сирену, резво подкатил к «мерседесу».
Из кузова, словно горох, на асфальт посыпались солдаты — Кириченко так и не внял совету Вашко — они все были с автоматами в руках.
Сынки! — крикнул им Иосиф Петрович. — Бери круговую оборону. Охраняем нашу машину и эту фуру с гамбургскими номерами.
— Во бля… — вырвалось у Мышкина. — Такую машину уделали… Полный крантец! Шины, фары, стекла… Охренеть можно…