— Слушай, — Скоробогатова, вспомнив о чем-то, попыталась поймать взгляд Валерия, — значит, все те адреса и телефоны, которые ты дал — это подставка? Там его уже ждут?
— Естественно, милочка… Прости, но в этом мы ошибок не делаем. Хватит и одной.
— И все же вы его упустили! — отчего-то гордо произнесла она, и мужчины сразу все как один отвели глаза в сторону.
Скоробогатова поняла, что попала в точку, и рассмеялась. И в этом смехе — веселом, откровенном, жизнерадостном — не было никакой позы, политической игры, стратегических интриг — в нем было лишь счастье и что-то еще… Но об этом сейчас знала только она сама.
ГЛАВА 27. МОСКВА. ЦЕНТР
Учить Вашко осмотрительности не было нужды. Вот ладить с иностранцами у него навыков не было. В конце концов он оставил их в покое, а сам вызвался пойти по адресу, который интересовал Стива.
Он уж был готов к тому, чтобы разделаться с этими проклятыми лекарствами самым простым образом — еще раз сходить в армянское представительство и сказать без дипломатии: «Вам привезли — вы и забирайте!» Но Курт, а самое главное его напарник, который то ли «Сергей Иванович», то ли «Стив», похоже, собирались обязательно доставить их сами. И никакие уговоры, типа: «Что вы думаете?! Это не игрушки! Там самая настоящая война!» — не возымели действия.
И вот Иосиф Петрович пошел по некоему адресу, чтобы узнать, не живет ли там некая дама по имени Екатерина, а по фамилии Гуркова, учившаяся в МГУ где-то в середине семидесятых…
Но — незадача — дом, а особенно подъезд, Вашко совершенно не понравились: вокруг подъезда, якобы случайно, а на самом деле весьма и весьма нет, слонялись молодые люди. Выражение их глаз тоже было знакомо Вашко по той, прежней, угрозыскной жизни. Зоркие, цепкие глаза. Точно такие же бывали у его ребят накануне задержания, когда оцепляли дом.
«Наружка! — решил он. — Но не наша — своих я знаю всех, кроме новеньких… А откуда, спрашивается, столько новеньких…»
Вот и выходило, судя по всему, что это парни с Лубянки.
Задолго до нужного подъезда Вашко начал прихрамывать, волочить ногу, а когда дошел до лавочки у нужного подъезда, запустил под рубаху руку и с кислой миной на лице начал массировать грудь. На лавочку он уже на сел, а рухнул…
— Чего, папаша, — отклеился от стены долговязый парень лет двадцати пяти-тридцати, — сердце, что ли?
Вашко боднул головой воздух.
— Далеко живешь?
— На Тверской.
— По какой надобности сюда поехал, раз сердце шалит?
— Ды-к по стариковской… Приятеля хотел проведать. Как водится, рюмку дернуть… А поди ж ты! Вот черт!
Скорую, может, вызвать? — участливо склонился мужчина к Вашко, и тот увидел в кармане пиджака кромочку темно-вишневого удостоверения.
— Щас-с-с… Таблеточку только приму, и все будет в порядке, — он вытянул из кармана рубашки цилиндрик нитроглицерина и сунул таблетку под язык, затем откинул голову и сделал несколько глубоких вдохов.
— Лицо вроде порозовело, отец… — довольно произнес парень. — Сейчас оклемаемся…
— Порядок в танковых войсках… Можно идти! — И он, не глядя даже на подъезд, поплелся восвояси.
За углом дома от его болезни не осталось и следа. Смачно сплюнув «лекарственную» слюну — в нитроглицерине, слава Богу, его организм еще не нуждался, — он, не оборачиваясь, пошел в сторону Пушкинской площади.
«Секут или нет? — мучил его еще некоторое время вопрос, но проверив «хвост», он такового не обнаружил. — Что ж, видать, еще не все растерял!» — довольно подумал он о своих актерских способностях.
Дома Иосиф Петрович без утайки рассказал обо всем гостям. И еще сделал предположение, что ищут их наверняка в связи с ночным происшествием у «базы», когда он с солдатиками накостылял «мафиозам». Видимо, Курт довольно подробно описал эти события Стиву, потому что вопросов у того после рассказа Вашко не появилось. Хотя и настроения тоже не прибавилось.
— А вообще фамилия Гуркова — редкая, — заметил Вашко. — Не какая-нибудь Иванов, Петров…
— Что это есть означать, Иосиф? — заинтересовался Курт.
— А то и означать, что редкая… — передразнил его Вашко. — Если хочешь знать, то таких в Москве едва ли больше десятка.
— Стойте, стойте… — сделал резкий жест рукой Стив. — Если они перекрыли эту квартиру, то точно также сделали и в отношении всех, кого тогда мне назвали…
— Кто назвал? — пытливо посмотрел на него Вашко.
— Мой знакомый один, с которым вместе учились. Я ж чего хотел… Посылки приятелям разнести, в память о студенческой дружбе — вместе в МГУ учились. Но раз вы так сильно начудили ночью, что у них из-за меня могут быть неприятности, придется затею с посылками отложить…
— Тогда можем везти это дерьмо, — Вашко ткнул в коробки с лекарствами, — в ту бойню? Пусть подлечатся армяне с азербайджанцами?
— Погодите-ка. — Кажется, Стив что-то вспомнил. — Где у вас телефон?
— На кухне — сам что ли не видел…
— О’кей… Минуточку.
Курт удивленно посмотрел на приятеля, потом на Вашко и пожал недоуменно плечами:
— Ты есть чего-нибудь понимайт, Иосиф?
— Нет.
— И я нет… Но, думай, и на нашей улиц будет праздник. Кажется, так говорить по-русски…
«Дурак! — ругал себя Стив. — Самый настоящий дурак… Взял за основу французский принцип: «Ищите женщину!» — и совершенно выпустил из виду все остальное. Конечно же, Вил был не дурак выпить, гульнуть и вообще весело провести время, насколько это ему позволялось обстановкой тоталитаризма… Но ведь у него в студенческие годы был приятель. Причем какой! И как я забыл про тот «Кодак»! А держал его в руках, щелкал объективом, любовался съемками. Интересно, как звали того парнишку с журфака? Фамилия у него чудноватень-кая была… Звали Сашкой, Александром то есть. А вот фамилия? Что-то вроде «тяни» и «толкай» одновременно…»
Он положил на место телефонную трубку, так и не поняв, какой номер он хочет набрать, если не может вспомнить фамилию. Это дома хорошо — взял огромный фолиант телефонного справочника и по одним ассоциациям вычислил нужную, требуемую, искомую фамилию.
— Иосиф! — крикнул он через коридор. — Ты газеты читаешь?
— Ну и чего? — неопределенно заметил Вашко. — Думаешь, про наши чудеса уже прописали «Правда» и «Известия»? Многого хочешь — не в Нью-Йорке обретаемся…
— Слушай, не говорит ли тебе что такая фамилия корреспондента, как «Тяни-толкаев» или что-то в этом роде?
— Ты чего, Сергей Иванович, не надрался, случаем, на кухне? Так вот и я думаю — откуда на кухне спиртное?
— А если серьезно?
— Да я, мил человек, когда картинки в журнале смотрю, то на подписи внимания не обращаю.
— Зря. Как же узнать?
— Да ты объясни — чего хочешь?..
Стив, как мог, объяснил.
— Задача несложная. Жаль только, один мой знакомый, который всех знал как облупленных в этом мире, махнул за границу.
— Насовсем? — поинтересовался Стив.
— Насовсем.
— Как фамилия?
— Орловский. Она тебе ни о чем не скажет. Хороший был парень.
— Почему не скажет? — усмехнулся Стив. — Очень даже приличный журналист. Работает в «Свенска Тагеб-ладетт».
— Ты чего, — всполошился Вашко, — Сергея знаешь?
— Ну «знаешь» — это звучит слишком… Однако на его лекциях об СССР приходилось бывать. Читал он несколько лекций в Вермонте. Понравилось…
— Странный, как я посмотрю, ты напарник — то водитель, то на лекции ходишь. Как тебе, Курт? Странноватый он какой-то?
— Это есть большой американский шпион, который есть возить русским котлеты и печенье, — совершенно серьезно поддакнул немец и, не сдержавшись, весело расхохотался.
Смеялись и Вашко со Стивом. Наконец, утерев слезы, Стив признался:
— Ну, положим, не такой уж и большой, Курт. Что же касается моей литературной деятельности, то, поверь, описание этого нашего путешествия будет пользоваться небывалым успехом. Это настоящий бестселлер!
— Хватит лирики, — отрезал Вашко. — Как, говоришь, фамилия твоего фотографа из газеты — «Тяни-толкаев»? Запоминающаяся! Есть у меня один выход — если твой «Тяни-толкаев» не в Израиле, то сегодня к вечеру он будет у наших ног.
— Или его адрес и телефон. Оставим посылки ему, а он, как все успокоится, разнесет им сам… Товарищеская поддержка! А, Иосиф?
— Вери вел, о’кей и просто хорошо, Стив Иванович! — сказал Вашко и начал куда-то собираться в очередной раз.
ГЛАВА 28. БЕЛЫЙ ДОМ. РЕЗИДЕНЦИЯ ПРЕЗИДЕНТА США. ВАШИНГТОН
Они ехали в служебной машине помощника директора ЦРУ Джона Хьюза. С Пенсильвания-авеню водитель свернул направо, в служебный проезд к стоянке машин. Здесь припарковывались высокопоставленные чиновники и репортеры, аккредитованные в Белом доме и в здании Канцелярии.
Пристроив машину, шофер по знаку охранника, внимательно осмотревшего все вокруг, вышел из автомобиля и открыл двери пассажирам. Хьюз вышел первым, и, нагнав его, Маккей, к собственному удивлению, обнаружил, что идет слева от помощника директора, придерживаясь дистанции в полшага. Ему пришло в голову, что эта инстинктивно занятая им позиция в точности соответствует нормам служебного этикета.
— Вы здесь бывали, Кол?
— Нет, сэр.
Хьюз удивленно посмотрел на Маккея и ничего не сказал.
Охранник раскрыл перед ними дверь. Агент секретной службы зарегистрировал их приход. Хьюз кивнул и пошел дальше.
— Куда мы идем, сэр? — решился на вопрос Маккей. — В комнату для заседаний кабинета?
— Нет, в рабочую комнату внизу. Она удобнее. А может, еще по какой причине именно туда — не знаю… Волнуетесь?
— Еще бы, сэр.
— Успокойтесь, это не самое страшное в нашей жизни. Говорят, что в приемной Горбачева в Кремле некоторые его сподвижники просто теряли сознание…
Против ожиданий Маккея кабинет выглядел вполне обычно. Комната вряд ли была больше знаменитого Овального кабинета, который он лицезрел лишь по телевизору. Стены украшали дорогие деревянные панели. Кажется, эту часть здания, по слухам, исходившим от вездесущих газетчиков, полностью переоборудовали при президенте Трумэне. Для Маккея уже было приготовлено место — в самом конце полированного стола орехового дерева.