— Давай все же попробуем!
Саркисян взял в руки трубку телефона и долго переговаривался с телефонисткой:
— Надо, милая Ирэн, очень надо… Попроси! — Он положил трубку. — Обещала в течение часа…
Липнявичус недовольно посмотрел за окно.
— Это очень плохо, что они пропали… А аварий не было зафиксировано? Может, в больницы, в морг поступала информация?
Саркисян с сожалением покачал головой:
— Нет-нет, дорогой Иозас…
— Хреново…
— Понимаю тебя. А что, действительно крупные птицы?
— Да.
— Кто, если не секрет?
— Двое из разведки, один наш…
— Из разведки? — удивленно переспросил Саркисян. — Нашей?
— Какой, к черту, нашей… Американской и германской.
— А наш кто?
— Твой бывший коллега.
— Милиционер?
— Подполковник.
— Как фамилия?
— Вашко.
— Иосиф Петрович? — воскликнул Саркисян. — Не может быть!
— Ты что, его знал?
— Да кто ж его не знал! Хороший сыщик. О нем в свое время легенды ходили — всех вязал самолично. Вроде ни одного нераскрытого дела за ним не числилось. Стопроцентная раскрываемость. Как он попал в эту компанию?
— А этого, дорогой Виген, никто не знает. Не слышал, кто у него в милиции был в ближайшем окружении? Ну, тот, кому он доверял, как самому себе?..
— Был такой человечек. Вашко его воспитал по своему образу и подобию. Он и сейчас в розыске работает. Фамилия такая странная. С нежностью какой-то… Ла-пушкин? Лапочкин? Не помню… Зовут, вроде бы, Евгением. Да его вся Петровка знает. Наведи справки. Он что, тоже с ним заодно?
— Хотелось бы, чтобы нет…
Телефон взорвался пронзительными частыми звонками.
— Слушаю, слушаю! — закричал Саркисян. — Спасибо, Ирэн… Спасибо, дорогая… — Он отдал трубку Лип-нявичусу. — Говори! Москва!
— Алло! Карелин? Это ты? Привет, Алексей! Липнявичус. Да-да, из Еревана. Слушай, тут такое дело… В общем, я их потерял. Нет, на территорию Армении они не въезжали, нет… — Он посмотрел на Саркисяна, тот в очередной раз сделал отчаянный жест и добавил: «Клянусь!» — Поспрошай у «космиков», чего видно через их спутник… Не на одних же американцев должна работать эта штучка. Так, так… Погоди, записываю… Стоит на месте или находится в движении? Стоит! Значит, это точно они! В Азербайджане? Понял! Алексей, есть еще одна просьба — на Петровке есть такой парень, фамилия Лапушкин или Лапочкин. Звать вроде Евгением. Мне бы его сюда, а? Поможешь? Ну, не знаю — уговори, убеди, как ты это умеешь… Да он все время был правой рукой этого Вашко… Откуда узнал? Да тут на месте товарищи подсказали. Что? Да, думаю подключить — кому, как не ему, знать его повадки. Что Роберт? Молчит? Понятно, будете передавать через МИД. Значит, Баранникову неймется получить похвалу от руководства. Это можно было предполагать. Что Киселев? Вашко интересуется? Понял — Вашко… Так про Лапушкина не забудь — буду ждать в Ереване. Пока, пока. Моим привет передай — скажи, все в норме. Жив и здоров… Пока!
Саркисян налил еще минеральной воды и залпом выпил. Липнявичус, положив трубку, посмотрел в только что сделанные записи.
Ничего не понимаю'.. У тебя есть карта? Где эта точка?
Саркисян отдернул шторку на стене — за ней висела секретная «километровка». Они вдвоем подошли к ней и со всей тщательностью принялись высчитывать: «Сорок градусов тридцать восемь минут в одну сторону и…»
— Черт побери! — воскликнул Саркисян. — А «точеч-ка»-то гадостная — это же Агдам! Самая что ни на есть горячая точка… Азербайджанцы оттуда стреляют в нас установками «Град».
— Действительно, Агдам…
— Теперь за их голову я не дам и ломаного гроша, — ворчливо заметил Саркисян. — Какого черта, спрашивается, их понесло к этим бандитам?
Липнявичус помотал головой из стороны в сторону и еще раз уставился на карту, пытаясь уличить себя в ошибке, но ее как раз и не было.
— Вчера вечером в этом самом месте, — Саркисян ткнул пальцем в карту, — шла интенсивная перестрелка. Танки, ракеты, пулеметы и всякая такая дребедень… После обеда, если привезут раненых, что-нибудь да узнаем… Может, кто и видел этих ребят. На чем они приехали, говоришь? На «мерседесе»? Приметная машина. Может, кто и заметил…
ГЛАВА 49. НАГОРНЫЙ КАРАБАХ
Вашко очнулся. Воздух вонял гарью и порохом. Слышались воющие звуки запускаемых ракет и частые автоматные очереди. И еще — неумолчный веселый и совсем неуместный щебет птиц. Машина стояла. Привалившись спиной к борту, полулежал Стив. Глаза его были открыты, и на черном, измазанном соляркой лице сверкали белки. Курт, как и раньше, лежал на полу и, похоже, был без сознания. Вокруг его почерневших губ застыла корочкой подсохшая кровь.
Вашко попытался привстать и тотчас почувствовалострую боль в запястьях. Он попытался освободить путы — ему это не удалось. Кисти рук затекли и ныли.
— Э-э-э… — простонал Курт и пошевелился.
— Давно стоим? — изменившимся хриплым голосом спросил Вашко.
— Минут двадцать… — едва шевельнул губами Стив. — Точнее не скажу… Без часов.
— Сняли? — спросил Вашко.
— Да, и не только их.
Только тут Вашко заметил, что на Стиве нет ни рубахи, ни кроссовок… Зато шляпа — старая, ковбойская шляпа — валялась рядом. Наверное, не понравилась.
То же было и с полуживым Куртом — он был одет не больше американца. И только у самого Вашко не взяли ничего — «москвошвей» не вызывал у грабителей энтузиазма.
— Что они с нами собираются делать? — спросил Стив.
— Пустят в расход…
Но мы же иностранные граждане. Они не имеют права… Есть паспорта, документы…
На том свете покажешь! — бесстрастно процедил Вашко и сплюнул — слюна была красной.
— Суки! — как-то очень по-московски процедил Стив.
Снаружи послышались голоса. Стив и Вашко тотчас закрыли глаза и приняли безжизненные, по их разумению, позы.
— Этих, что ли? — Бесцеремонные руки начали поднимать их с пола и подтаскивать к заднему борту. — Вроде, еще теплые… Ну, ничего… Вечером будут еще теплее…
— Что с ними сделают? — полюбопытствовал другой голос.
Впервой, что ли… То же самое! Только командир придумал веселую штуку — рассадят их в кабину — и с откоса… Получите подарочек, братья-армяне! — весельчак захохотал, и в нос Вашко ударил запах перегара. А для полноты картины в кузов кое-что положим. Смотрите, что вам американы везут…
Оружие, что ли? — до ушей Вашко долетел звук падения чего-то мягкого на землю и вслед за этим стон — похоже, это был Курт, потом выкинули Стива, а потом он и сам сильно ударился спиной о землю, твердую, как камень. В голове зашумело, и приступ тошноты подкатил к горлу — его вырвало.
Грязный свинья!.. — заорал кто-то, кого Вашко не видел, так как глаза его были плотно закрыты, но от кого нещадно несло потом. — Убью!
— Потерпи, Касим! Он и так твой…
Но Касим терпеть не стал, и тотчас в бок Вашко посыпался град ударов ногой — они не были такими сильными, как вчера вечером, похоже, что человек был обут не в сапоги, возможно, в кроссовки.
Его подняли жесткие, грубые руки и понесли… Заскрипела дверь, его втащили в холодное помещение и бросили на пол, жесткий, как бетон. Через некоторое время еще два удара о пол известили о прибытии друзей. В дверной проем влетела шляпа Стива. Дверь хлопнула, и снаружи со стуком опустился засов.
— Порядок! — долетело снаружи. — Теперь эту красавицу надо загнать под навес. Вечером понадобится! — Кто-то засмеялся, послышался стук автомобильной дверцы, рокот двигателя «мерседеса» и шум отталкивающихся от гравия шин.
Вашко открыл глаза. В помещении, похожем на котельную, — столько здесь было толстенных заржавленных труб и каких-то котлов — царила темнота. Только из маленького окошечка, через которое не проскользнет и ребенок, падал скудный свет.
— Э-э-э… — донесся очередной стон Курта, свидетельствовавший, что он еще жив.
— Стив? — позвал Вашко. — Ты здесь?
— Да… — откуда-то совсем рядом донесся знакомый голос.
— Цел?
— Кажется, да… Что с Куртом? Без сознания?
Вашко не знал, что ответить.
— Эй, — чей-то тонкий голосок послышался из самого темного угла; и тотчас, похоже ребенок, заговорил на непонятном языке.
— Ты кто? — обернулся в сторону голоса Вашко.
Голос молчал.
— Где ты? Покажись! — попросил Иосиф.
— Армян? — поинтересовался голос.
У нас тут полный интернационал, — как мог ласково, стараясь не испугать неизвестного, сказал Стив. — Я из Америки.
— Американ? — удивился голос, и в пятне света появился тщедушный мальчишка. — Он тоже американ? — спросил, садясь на корточки у ног Курта, парнишка и принялся тонкими пальчиками распутывать узлы на его ногах.
— Ты армянин? — спросил Вашко, приподнимаясь на локте.
— Заложник, — вздохнул мальчишка. — Все село заложник — я один остался. Остальных… — Он принялся тереть кулаком глаза. — Стреляли… Мама, бабушка, дед, сестра…
Развязав Курта, он принялся за узлы на руках и ногах Стива. Американец, освобожденный мальчиком, встал, потер занемевшие руки, подобрал с земли отцовскую шляпу и тотчас принялся развязывать Вашко.
Иосиф Петрович поднялся — ноги отчего-то дрожали, болели, но держали. Так же целы оказались и руки. Сильно болел затылок, и даже на ощупь Иосиф Петрович чувствовал, что там набухла здоровенная шишка.
— Тут есть вода? — на всякий случай спросил Стив.
— Не знаю… — пробормотал мальчишка.
Как тебя зовут? — погладил его по затылку Вашко — мальчишка от неожиданной ласки разревелся и пробормотал сквозь слезы что-то, что Вашко едва смог разобрать.
— Самвел… Хорошее имя! Терпи, Самвел, глядишь, еще и выберемся — мы ведь тоже заложники…
Стив ходил по мрачному помещению и простукивал обломком доски котлы. Один из них отвечал на удары глуше, чем остальные.
— Вода, кажется, есть… Вот только как до нее добраться? — Стив принялся искать кран, но его нигде не было.
— Ключ бы какой, — мечтательно произнес Вашко, вспоминая блестящий хромированный инструмент Курта, оставшийся в машине, а скорее всего уже давным-давно украденный, как и его «координатор».