— Продолжим? — коротко бросил Липнявичус.
Карелин обернулся:
— Ишь как тебя заело… Какой интерес?
Понимаешь, Алексей Петрович, в первый раз сталкиваюсь с подобной ситуацией: американцы не таясь говорят об уходе к нам сотрудника посольства, а у нас тишь да гладь. Наша работа?
— Нет, Иозас. Мы тут ни при чем. Информации очень мало — действительно, по дипломатическим каналам прибыл некто Вил. Роберт Вил… Виза на месяц. С нашими гражданами никаких контактов не имел. По гостям и выставкам не ходил. Маршруты короткие: старое посольство — новое посольство… А потом переполох!
— Тянется за ним какой-нибудь шлейф?
— Нет, совершенно новое лицо…
— Чем занимался не известно?
— Кажется, специалист по строительству.
— Негусто… — Липнявичус достал сигарету и тоже закурил. — Баранников знает?
— Спроси у него. Я ему не докладывал…
— Почему?
— А у него ценное указание Ельцина — все силы на борьбу с хищениями гуманитарной помощи. Стыдоба! Дело дошло до того, что Бундесвер присылает своих солдат, которые развозят по Москве посылки. Уж какая тут контрразведка! Смех сквозь слезы…
Липнявичус направился к выходу из кабинета, взялся за ручку двери.
— Хочешь услышать последнюю новость? — послал ему в спину вопрос Карелин; Иозас обернулся и застыл — «весь внимание».
— Ну…
— Слышал про ОКО ГБ?
— Что за ОКО?
— Общественный комитет обеспечения гоударствен-ной безопасности. Входят только старые, проверенные сотрудники. У руководства — я не стану перечислять фамилии — ты их знаешь без меня — нормальные специалисты.
— А задачи, цели?
— Не растерять то, что учились делать годами…
— Мне бы, Алексей, твои заботы… Вчера вечером прибыли орлы — молодцы из российского МБ. Вынь да положь им семь кабинетов. Причем с руководством уже все согласовано. Указание лично товарища Баранникова. А у меня на весь отдел всего восемь кабинетов.
— Ну и что ты решил?
— А ничего… Распускаю сотрудников по домам. В одну комнату, что пока удалось отбить, перетаскиваем архив и выставляем пост. Переходим на домашнее суточное — дежурство…
— Ну бардак! — не выдержал и сгоряча произнес Карелин. — А ты про Роберта Вила… Кто, откуда… Дома, что ли, из сортира ловить его будешь?
— Не знаю. Пока — не знаю… — грустно улыбнулся Липнявичус и вышел из кабинета.
ГЛАВА 5. ВОЕННЫЙ АЭРОДРОМ БЛИЗ ГАМБУРГА. ГЕРМАНИЯ
Девять человек из десяти способны без устали любоваться самолетами и ровно столько же терпеть не могут летать. Стив относился к большинству. К тому же из памяти не до конца выветрились особенности полета на «блэк хоке», когда иракцы хотели превратить вертолет в подобие дуршлага. Эти несколько месяцев армейской биографии Стива подкрепили его ненависть ко всему, что имеет крылья и лопасти.
Он сидел сгорбившись в ковшеобразном сиденье на левой стороне грузового транспортного самолета, и колени его упирались в подбородок. Салон, забитый всякими ящиками и аппаратурой, не отапливался. Окон не было. Лишь тонкая металлическая стенка фюзеляжа ограждала Стива от мерзкой влажной непогоды, мятущейся за бортом.
Из пилотской кабины явно по своей надобности вышел второй пилот и начал пробираться в хвост. Проходя мимо Стива, он на секунду задержался.
— Сэр, готов держать любое пари — сейчас вас возьмут в партию зеленых без вступительного взноса. Достаточно лишь взглянуть на цвет вашего лица…
Стив, стиснув зубы, беззлобно выругался — этим мерзавцам все нипочем, они еще способны подтрунивать над всяким.
Шум стал чуть меньше. Наверное, двигатели сбавили обороты. Нос опустился градусов на двадцать. Казалось, что при столь крутом спуске самолет обязательно врежется куда-нибудь. Удар, еще один, грохот шасси по бетону, и наступившая тишина звенит в ушах. Стив с наслаждением выдрал из ушей затычки из пенорезины, которыми его снабдили перед вылетом, и встал, тотчас ударившись о какой-то выступ. Он не стал дожидаться того момента, когда его персонально пригласят к выходу, и, завидев тусклый свет, идущий из заднего люка, направился к выходу.
— Герр Эпстайн? — на неважном английском приветствовал его долговязый немец с заранее приклеившейся улыбкой. — Рады видеть на немецкой земле. Пожалуйте в машину. Меня зовут Карл Хейнц Вольф.
— Привет, Вольф. У вас не найдется чего-нибудь согревающего?
Хельмут, — позвал Вольф водителся. — Достаньте термос с кофе.
Невзрачный хилый малый достал из отделения машины термос и, обогнув фиат-фургон, подал его в пассажирский салон. Вольф разлил напиток по пластиковым стаканчикам. Стив, против обыкновения, опрокинул кофе залпом. Небо согрело приятное тепло.
— Герр Эпстайн! Планы, которые вы строили в Вирджинии, оказались не совсем точными. Мы здесь, в федеральной разведслужбе, кое-что уточнили. Дело в том, что у нас возникли трудности с русскими, — у них нет керосина, и мы вынуждены вместо транспортных самолетов доставлять грузы автомобилями.
— Господи! — воскликнул Стив, — керосин-то они куда дели? Кажется, его еще не пьют…
— Очередной конвой уходит… — Вольф посмотрел на часы в весьма изящном корпусе. — Почти ровно через четыре часа…
— Когда он будет у них?
— На границе — сегодня ночью. Через Польшу идем транзитом и без остановок. Остановки чреваты хищениями и попытками подкупа. Что же касается Москвы, то если не будет задержек на их таможнях, как внешних, так и внутренних, то к вечеру следующего дня…
— А может, будет какой-нибудь самолет?
— Нет-нет, герр Эпстайн, самолетом исключено. Последние, чертыхаясь, вернулись позавчера. Вы не представляете, что значит лететь с двойным запасом топлива. Это же пороховая бочка…
— Хорошо, — Стив взял сумку на колени. — Автомобилем так автомобилем. Кстати, что за марка?
— «Мерседесы». Трехосные. Типа «транс-рад»…
О’кей… Знаком. Как знать — может, придется посидеть за баранкой… Водитель, конечно, достаточно опытный?
Вольф как-то хитро улыбнулся и прищурил глаза.
— В чем, в чем, герр Эпстайн, а в этом можете не сомневаться. Коллегам, я думаю, всегда найдется, о чем поговорить по дороге. Хельмут, — постучал он пальцем по стеклу окошка, отгораживающего салон от кабины, — вперед. Сначала на Вальдзее, а потом в место отправки гуманитарного конвоя. — Вольф обернулся к Стиву. — Есть смысл посетить отдел. Вдруг для вас пришло какое-нибудь письмо от местной Гретхен. Приходилось бывать в наших краях?
— Только в бывшей восточной части… Черт, я с трудом преодолеваю разницу в часовых поясах. Вы не будетет возражать, если я немного прикорну?
— Мой Бог, какой вопрос, — всплеснул руками Вольф. — В вашем распоряжении как минимум сорок минут.
— О’кей… — довольно пробормотал Стив и, бросив сумку под голову, растянулся, насколько это было возможно при его росте, поперек всего салона на заднем сиденье.
ГЛАВА 6. МОСКВА. ЦЕНТР ГОРОДА
— Осторожно, двери закрываются, — зелено-голубые створки зашипели, начали сдвигаться, и Вашко тотчас выскочил на платформу.
Третий час он ходил по улицам, завязывал шнурки на ботинках, поглядывал в витрины магазинов, резко разворачивался за углами домов и шел обратным путем. Если бы кто-нибудь посмотрел на его поведение, наверняка бы решил, что человек спятил. Он специально старался быть на виду, звучно сморкался, шел, не прикрываясь зонтом, отчего насморк приобретал все более ярко выраженный вид.
На сыскном жаргоне поведение Вашко называлось «искать хвост». И у него на это были причины. Его таинственный корреспондент довольно быстро среагировал на газетный лист на окне и позвонил. Голос его Вашко не узнал. Не слишком старый, чересчур деловой… Акцент? Вообще-то Вашко почудился какой-то особый говорок, но какой?.. А может, просто почудилось? Видимо, так.
— Вы решились на это дело? — еще раз поинтересовался незнакомец.
— Я не беру свои слова назад… — пророкотал Вашко в трубку.
— Так я и думал… — произнес незнакомец и долго молчал. — Вы знаете, где разгружают закордонные машины? — снова поинтересовался неизвестный.
— Конечно. Об этом вся Москва знает.
— Да-да, конечно… Так вот знайте: те, о ком я вам говорю, если не произойдет ничего непредвиденного, послезавтра заберут очень много продуктов. Уже на следующий день они появятся по коммерческим ценам в доброй половине ларьков.
— Нам надо встретиться! — предложил Вашко.
— Это исключено… За мной постоянный досмотр. В нашем деле все друг друга подозревают… А я не хочу рисковать своим бизнесом. Я слишком многое поставил на карту…
— Отмываете деньги? — пошел в атаку Вашко.
— И не собираюсь этого скрывать. Но теперь у меня все честно. Или почти все… И старушек, уважаемый Иосиф Петрович, я не обираю…
— Ишь как вы заговорили! То «мент поганый», то «уважаемый»…
— Мне не за что любить вашего брата. Теперь же, когда вас убрали, вы слабее меня. А слабых я никогда не обижал…
— Враки, — сказал, словно отрезал, Вашко. — На этом построена вся ваша воровская система.
— А если я не вор? — спросил незнакомец.
И тут Вашко вспомнил этого человека, но незнакомец поспешил прервать разговор, бросив напоследок: «Запомните, это слишком серьезно!»
Он вспомнил обладателя этого голоса, вспомнил его жесткую щеточку усов над верхней губой, крупный нос, пристальный взгляд, но совершенно не мог вспомнить ни имени, ни фамилии. Правда, теперь это будет не так трудно сделать. И он, этот «незнакомец», не врал — он не был вором, он был крупным дельцом, ворочавшим сотнями тысяч, имевшим добрый десяток маленьких фабрик. И тем не менее его деньги участвовали в преступлениях. Из-за них гибли люди. Хотя сам он не обагрил руки ни каплей крови…
Это была его самая любимая станция метро. В детстве, задрав голову, Вашко подолгу глазел на мозаичные плафоны с летчиками, самолетами и цветущими ветвями яблонь. «Маяковка»! Но сентиментальности сегодня не было места в его душе. Сегодня он не обращал внимания на эти панно. Его куда больше интересовали люди, особенно шедшие с ним в одном направлении. Близко ли, далеко — не играе