— Мог бы поиски отложить до утра, — проворчал Флор. — Гильзу‑то случайно нашли. При свете дня искать как‑то сподручнее.
— Он мог вернуться за пистолетом, — сказал Артур загадочную фразу, но уточнять не стал.
Часы показывали четыре, когда из Москвы прибыла целая бригада: Левушкин лечащий врач–терапевт, хирург, юрист Хазарский, представитель частного сыскного агентства Никсов и два шкафообразных телохранителя. Добрались в рекордно короткий срок. За два часа было покрыто сто семьдесят с гаком километров.
Врачи проявили фантастическую активность — все бегом, быстро, слажено. Фельдшер поспешал за врачами, скороговоркой объясняя суть дела. Прямо тебе американский сериал "Скорая помощь". Первым делом Леву прямо в кресле перенесли в комнату, потому что "на террасе больному холодно", потом аккуратно перенесли на кровать и усадили, обложив подушками. Оба, и хирург, и терапевт, одновременно прослушивали легкие, считали пульс, нежно мяли больное Левушкино тело и негромко, коротко обменивались информацией.
— Жидкости в легких нет.
— Нет, но дышит плохо.
— Отек. Легкие полностью не расправляются. Ты что взял? Полиглюкин?
— Да. И еще гемодез.
— Что будем колоть? Морфин?
— Да, ему нужно поспать. Ставь капельницу.
Лева услышал слово морфин и торопливо сказал:
— Не торопитесь. Мне нужно поговорить с Никсовым. И чем быстрее, тем лучше.
— Хорошо, Лев Леонидович, но не более десяти минут.
— Что вы собираетесь со мной делать?
— Сейчас вы будете спать. Потом мы повезем вас в Москву. Вот только еще не решили — на реанимобиле или на вертолете.
— Что?? — Лева невольно дернулся и застонал.
— Осторожнее, — крикнул хирург. — Никаких резких движений!
— Вас не удивляет, — присоединился терапевт, — что мы сюда прибыли на обычной партикулярной машине? А у вас ведь страховка не где‑нибудь, а в "Руксе$1 — хороший международный уровень. И вот наша замечательная "Рукса" заявила, что дальше, чем на сто километров от Москвы, не ездит. Спорить с ними нам было некогда, и мы взяли руки в ноги. Но сейчас мы уже можем спокойно с ними поговорить. Если рианимобиль для них гонять дорого, пусть присылают вертолет.
— В этом нет необходимости.
— Нам лучше знать, есть в этом необходимость или нет. Пока ваше состояние неопасно, но ранение таково, что состояние это очень нестабильно.
— Средостение? — шепотом спросила Марья Ивановна, никто не заметил, как она пошла в спальню. — Мальчики, вы не объясните мне, что это такое?
— Объясню, — тут же отозвался терапевт, — подталкивая тетку к выходу. — Средостение — это место между сердцем, легкими, аортой и прочим… — раздалось за дверью.
— Все, я вам делаю укол, — сказал хирург. — На разговор со следователем у вас десять минут. Потом вы просто отрубитесь.
В спальню был призван Никсов. Следователь не стал тратить время на наводящие вопросы.
— Лев Леонидович, у меня к вам один вопрос. Вы кого‑нибудь подозреваете?
— Подозреваю. Но это именно подозрение и ничего больше. Понимаете, оно лишено здравого смысла. Артур искал убийцу в саду, даже в лес предлагал бежать, — он усмехнулся. — А я чувствую, что он находится рядом.
— Убийца?
— Ну, пока он никого не убил. Я говорю о том, кто меня ранил.
— Оружие нашли?
— Нет, только гильзу. Она у Артура. Заберите ее у него сегодня же.
— И кого же вы подозреваете?
— Это разговор длинный. Пока в двух словах. Я должен поведать вам странную историю, которая произошла с моей теткой. В меня здесь в деревне банный дом. Я сюда приезжаю в друзьями отдохнуть и расслабиться. Сегодня уже понедельник. Мы приехали в пятницу. Мылись, парились, выпивали. В бане нас было семь человек.
— Назовите всех.
— Я, моя секретарша Инна, мой друг Константин с женой Лидией, мой приятель Артур, художник Флор — он живет здесь все лето, и Игнат, он тоже художник.
— И как прошел банный вечер?
Никакой усмешки в голосе следователя нельзя было обнаружить, да и не позволил бы он себе про профессиональным и человеческим соображениям, но Левушка счел необходимым пояснить — что в бане они парились, а не развратничали.
— Две дамы мылись первыми. Мы здесь не придерживаемся финских обычаев. В сауне или в парилке сидим вместе, но в простынях. Но не об этом я хотел вам рассказать.
Левушка бегло пересказал историю с ночным незнакомцем и Марьей Ивановной.
— То есть вы хотите сказать, что свет в спальне сам зажегся и сам выключился?
— Именно. Это именно та спальня. Вчера выключатель починили на скорую руку. Но дело в том, что тетка совершенно не помнит лица убийцы. С перепугу она просто закрыла глаза. Кроме того свет очень быстро погас опять, что дало неизвестному возможность скрыться.
— Вы думаете, что неизвестный охотился за вами?
Левушка внимательно посмотрел на следователя, но оставил его вопрос без ответа.
— Я, как мог, успокоил тетю Машу, придумав для этого вполне правдоподобную историю. Все перепились, ночью была страшная гроза, тетка моя — трусиха, она во всем видит элемент мистики. Успокоить ее было не трудно.
— И как же вы ее успокоили?
— Артур первый раз у меня в гостях. Мы с ним приятельствуем. Он работает в некой фирме. Раньше у меня с этой фирмой были деловые отношения, теперь — никаких. Словом, я собираюсь взять Артура к себе на работу. Пить хочу. Спроси у эксулапов, можно мне попить?
В спальню борзо вбежали врачи, засуетились, потом остыли. Можно, пусть пьет, только немного. Можно минералку, но без газа. Обряд пития занял минуты три. Видно было, что Льву трудно глотать. Никсов подумал: " Хорошо бы в таком темпе до главного добраться. Как бы раньше времени клиент не отрубился". Как только за врачами закрылась дверь, Лева неглубоко вздохнул, перевел дух и продолжил:
— У Артура есть зажигалка в виде пистолета, которой он нас всех достал. Дурачился и пугал нас даже в бане… Но это не важно. В парилке мне стало плохо. Думаю, что просто перепил. Я мужикам сказал, мол, пойду, полежу. Отлеживаться я пошел в малый чуланчик при бане, там диван удобный. Никто не видел, куда я ушел. Костя был — в лоскуты. Правда, Артур, как я понимаю, вообще не пьянеет. Не исключено, что он сознательно не пил.
— У вас есть этому доказательства?
— Нет, только предположения. Как Костик волочил жену в дом, вам без меня расскажут. Я отлежался, вернулся в коллектив. Все на месте, Артура нет.
— Где он? — спрашиваю.
А Флор со смехом говорит:
— Получил ваш друг боевое ранение. Сейчас царапины лечит. Запомните, надо выяснить, кто Артура оцарапал — теткин кот или Лидия? И еще у нас есть труп около церкви.
"Уж не бредит ли он", — подумал Никсов озабоченно и даже руки поднял, призывая раненого к молчанию, мол, все, завтра поговорим.
— Не удивляйтесь, я в норме, — тут же отреагировал Лев — Подробности вам тетка расскажет. И еще я хочу, чтобы вы проверили, не Артур ли стрелял в меня сегодня ночью.
— Разве его не было на террасе?
— Был и принимал самое активное участие в разговоре. А потом — я не помню. Все передвигались по террасе, одни уходили, другие — входили, кто‑то пил пиво, кто‑то водки себе принес и закусывал в свое удовольствие. Потом тетя Маша стала организовывать чай. Тут все и произошло. Где в этот момент находился Артур, я понятия не имею. Действуйте. Не мне вас учить. Кто он — Артур Пальцев — вам Хазарский расскажет. Понимаете, я бы не поверил в этот бред, но Артур знает то, что ему знать не положено. Я еще удивился — откуда?
— Это касается вашего бизнеса?
— Именно. И еще советы дает. Он мне советует делать то, что я делать не хочу. А какого лешего? Все. Сил нет. Я отрубаюсь. Чего и вам советую.
— Я непременно сосну часок–другой, — согласился следователь, прикрывая за собой дверь.
12
Но пойти соснуть Никсову не удалось, потому что сразу по выходу из Левушкиной спальни он попал в руки Инны. От невозмутимой красавицы с томным взглядом ничего не осталось. Перед Никсовом предстало вконец измученное, зареванное, слегка хмельное существо.
— Я должна вам все рассказать… немедленно. Лучше вы узнаете это от меня, чем если бы стали собирать сведения по крохам. Что вам Лева сказал про шантаж?
— Шантаж? — переспросил Никсов. — Какой шантаж?
— Покойный меня шантажировал. Ну что вы на меня так смотрите? Я про Андрея говорю. Моего покойного мужа.
— Лев Леонидович ни про какого Андрея мне ничего не говорил.
— А о чем же вы тогда беседовали целых двадцать минут?
Никсов вздохнул, сел в кресло напротив Инны и сказал:
— Рассказывайте.
И она начала рассказывать. Начала, как водится, с конца, то есть так выстроила сюжет, что в нем присутствовали и тайна, и эффектная развязка. История с обнаружением трупа подле церкви была пересказана во всех подробностях. Далее шел отчет о том, как был потрясен Лева. И как же ему не быть потрясенным, если этот человек с пронзенным сердцем, подлец, шантажист, неудачник и негодяй, есть ни кто иной, как ее муж Андрей.
Далее она перешла к самой деликатной части своего повествования и в том же сбивчивом тоне, в том же темпе, с разбега, взятого в начале рассказа, поведала самое главное — страшную тайну ее жизни. Она все расскажет, только Никсов должен дать честное слово, он должен поклясться всем святым, что есть в его душе, что об этом Лева ничего не узнает. Никсов не стал клясться, но Инна этого и не заметила.
Сейчас многим ее тайна показалась бы делом обычным, а Иннин ужас — по меньшей мере наивным. Сколько их стоит у метро, на дорогах, в ресторанах и гостиницах — путан, бабочек, шлюшек дешевых и дорогих. Уже и общество готово признать, что этот ночной заработок обычен и приемлем, что красота и молодое тело такой же товар, как мозги, совесть и чувство долга. Голод ни тетка, еще не тем заставит заняться. Это тебе не ленинградская блокада и не война, когда ненависть к врагу и любовь к родине толкали людей на подвиги. Сейчас нам не до идеалов. Если у всего народа крыша поехала, если земля под ногами шевелится, а небо гремит и посылает молнии, то здесь действует один инстинкт — выжить, и лозунг — разбогатеть. А многие уже разбогатели, добыли себе сусальное счастье, и вокруг них все ликует, вертится, блестит мишурой, фейерверки в небе, как огненные змеи. Что же ей, бедной советской студентке — подыхать?