[367]. В исследовательской работе ничто человеческое Николаевскому не было чуждо…
Документальные публикации
В результате Борис Иванович стал крупнейшим знатоком наследия Маркса и Энгельса, их жизненного пути и творчества. Можно полагать, что примерно на таком же уровне марксоведения находился только Рязанов, но вряд ли кто-то еще их превосходил не только в России, но и за ее пределами. Итогом напряженной работы явилась публикация в 1931 г. книги о супруге Маркса[368], в 1933 г. – в соавторстве с О. Менхеном-Хельфом выходит книга «Карл и Женни Маркс: Жизненный путь»[369] на немецком, а через три года – монография «Карл Маркс: Человек и борец» на английском языке, написанная совместно с тем же немецким коллегой[370].
Книга о Марксе и его супруге выпущена в Германии в 1933 г., уже тогда, когда Гитлер пришел к власти, и, по воспоминаниям автора, была резко сокращена и издана в спешке, так как уже начались конфискации и аресты[371]. Судя по содержанию этих работ, написанных в соавторстве, основную разыскную и аналитическую функцию выполнил Николаевский. Иногда он оговаривался даже, называя книгу о Марксе лично своей работой. Представляется, что усилия соавтора свелись главным образом к оформлению немецкого текста, имея в виду, что Николаевский не владел языком в той степени, чтобы представить на нем свой литературный труд.
Особое внимание в работе уделялось раннему Марксу, формированию его коммунистических взглядов, созданию Союза коммунистов, внутренней борьбе между различными фракциями, роспуску этой организации по требованию самого Маркса в 1848 г., неудачной попытке ее восстановления и новому роспуску. Иначе говоря, Маркс был показан как живой, развивавшийся политический деятель, отчаянный фракционер, готовый использовать чуть ли не любые доступные ему средства для достижения поставленных целей.
Для доказательства выдвигаемых положений привлекались находки в Прусском земельном архиве, комплекты «Новой Рейнской газеты», выходившей в 1848–1849 гг., и многие другие первоисточники. Имея в виду крайнюю скудность материалов о молодом Марксе и по истории Союза коммунистов, исключительную ценность имели обнаруженные Николаевским в фондах прусской полиции показания арестованного члена этой организации Рёзера, оказавшегося в полицейских сетях и ставшего предателем. Тонкий анализ позволил установить, что сведения Рёзера носили правдивый характер и давали возможность уточнить многие принципиальные факты и детали истории Союза коммунистов.
В германской научной прессе Николаевский опубликовал несколько документов, в частности обнаруженный им ранее неизвестный документ Маркса (1881 г.) с рассуждениями по поводу пролетарской революции и возможных условий ее осуществления[372]. Постепенно Николаевский расширял свой поиск, все более концентрируя внимание на материалах истории российского революционного движения. Он разыскал архив М.А. Бакунина, письма деятелей группы «Освобождение труда» Г.В. Плеханова и В.И. Засулич и даже частично архив полицейского агента Е.Ф. Азефа за 1908–1918 гг. Николаевский не только участвовал в составлении собрания сочинений Плеханова, которое публиковалось в Москве, но и написал комментарии для нескольких томов. Именно им в первую очередь (правда, в сотрудничестве с несколькими коллегами по берлинской эмиграции) в 1923 г. было основано издательство «Русский революционный архив».
Планы были весьма обширными. 10 ноября 1923 г. Борис Иванович писал Н.С. Ангарскому, что в первый том намечаемых им «Материалов по истории революционного движения в России» должны войти письма П.Б. Аксельрода и Ю.О. Мартова за 1901–1916 гг., второй том предполагалось начать с неизвестного письма К. Маркса группе «Освобождение труда», а также поместить в него письма П.Б. Аксельрода, П.Л. Лаврова, членов группы Д. Благоева за 80–90-е годы XIX в. Николаевский предупреждал, что «редакция имеет в виду в интересах научно-исторических печатать все письма полностью, ограничив необходимые сокращения, диктуемые соображениями личного характера, безусловно необходимым минимумом. Все издание будет носить строго исторический характер, в таком духе предполагается предисловие и комментарии»[373].
Не все планы были реализованы. Тем не менее издательством была опубликована важная документация П.Б. Аксельрода и Ю.О. Мартова[374], а несколько фундаментальных документальных изданий под редакцией Николаевского и с его справочным аппаратом увидели свет в Москве[375]. Из этих публикаций особо интересной и важной для характеристики зарождения и развития российской социал-демократии, для воссоздания политического и морального облика ее основателей стала переписка Плеханова и Аксельрода. Помимо двусторонней переписки в издание вошли некоторые наиболее важные письма, адресованные третьим лицам, а также забытые и неизданные ранее статьи. Николаевский подробно комментировал каждый документ. Порой его примечания, основанные на первоисточниках, являлись, по существу дела, микроскопическими исследованиями. Не всегда при этом обходилось без ошибок или неточностей. В тех случаях, однако, когда таковые удавалось обнаружить, на них позже обращалось внимание самим комментатором, что свидетельствовало о неуклонно соблюдавшейся научной добросовестности даже тогда, когда могло показаться, что издатель и комментатор проявил недостаточное знание предмета или торопливость. Личные моменты в таких случаях решительно отбрасывались в сторону. Во втором томе, например, было помещено сообщение от редакции о допущенном в томе первом ошибочном утверждении, будто народник Коберман позже стал агентом полиции. «Это указание не имеет под собой никакого основания, основано на ошибочной информации и совершенно неверно по существу», – писал Николаевский. Редакция выражала сожаление об ошибке и приносила извинения родным и близким покойного Кобермана[376].
Двухтомник переписки Плеханова и Аксельрода был первым крупным документальным изданием, подготовленным Николаевским. В редакцию, правда, входили также П.А. Берлин и B.C. Войтинский, но их участие ограничилось консультативными функциями – вся практическая работа была выполнена Борисом Ивановичем, проявившим качества зрелого историка – источниковеда и археографа. С Аксельродом связи были установлены сразу же после приезда Николаевского в Берлин. 13 марта 1923 г. совместно с Даном и Абрамовичем Николаевский послал Аксельроду теплое приветственное письмо по случаю 25-летия провозглашения создания РСДРП, как «славному участнику незабвенного триумвирата» (вместе с Г.В. Плехановым и В.И. Засулич)[377].
Общаясь с Павлом Борисовичем, Николаевский учился у него четкости в определении понятий средства и цели, пониманию того, что социалистическая цель не может быть достигнута неправедными методами. Этот вопрос стал особенно актуальным, когда по директиве из Кремля Коминтерн и его партии в 1922 г. стали применять тактику единого фронта с социал-демократами, стремясь внести разложение в их ряды и при помощи демагогии привлечь на свою сторону часть рядовых приверженцев социалистических партий. «Как можно не понимать, – говорил Аксельрод, – что люди, которые, подобно большевикам, годами применяют такие средства, не могут иметь ту же цель, что и мы? Пусть они произносят те же самые слова, – но разве не ясно, что содержание в них они вкладывают иное? Их «социализм» совсем не то, что социализм наш. Именно в этом основа всех расхождений»[378].
О тяжелобольном, жившем в весьма стесненных материальных условиях Аксельроде Николаевский заботился буквально по-сыновьи. Он организовывал сборы средств в помощь Павлу Борисовичу, причем выдавал их за гонорары, присылаемые якобы из России. Гонорары Аксельроду за публикации Москва действительно выплачивала, но крайне неаккуратно. «Часто встречаясь с П.Б. Аксельродом, – писал по этому поводу в ИМЭ Николаевский, – я не мог не заметить, как волнуется он при всякой задержке в получении денег… Он сейчас очень и очень плох, почти все время лежит в постели, и малейшая неосторожность выводит его из себя. Кроме того, при его бюджете подобные задержки весьма чувствительны и в материальном отношении»[379].
С ИМЭ происходил серьезный торг из-за гонораров, предназначавшихся Аксельроду за его публикации. Сильной стороной Николаевского в этих не очень приятных для него переговорах было то, что он никогда, ни при каких обстоятельствах не просил повысить оплату его собственного труда в качестве зарубежного сотрудника ИМЭ и автора статей и редактора документальных сборников. Интересы же Павла Борисовича и других он защищал всеми силами, подчас ссылаясь на недовольство, которое ему приходилось выслушивать от авторов:
«Все сроки расплаты давно прошли, и не можете не понимать, какие упреки мне приходится слышать со стороны лиц, рассчитывающих на получение заработанных ими денег»[380].
Жизненному и политическому пути Аксельрода Николаевский посвятил содержательные статьи, в которых этот деятель оценивался не только как один из первых российских марксистов – теоретиков и практиков, но и как виднейший представитель старой плеяды русских социалистов-западников[381]. Когда в 1925 г. Аксельроду исполнилось 75 лет, «Социалистический вестник» посвятил этому событию специальный номер, правда содержание помещенных там статей в целом противоречило вглядам юбиляра. «Вестник» большевистскую революцию без каких-либо оговорок называл «великим историческим явлением». Дан противился созданию общей с правыми меньшевиками комиссии для проведения чествования Аксельрода. И только по настоянию Николаевского такая комиссия была создана. Одобряя активность Николаевского, Войтинский писал 16 июня 1925 г. Церетели: «Одним словом, вопрос поставили – если не по-товарищески, то по-при