а и Поля Лафарга, русско-итальянской коммунистической, а затем социалистической деятельницы Анжелики Балабановой.
Особняком стоит обширная серия (76 коробок), содержащая документы Л.Д. Троцкого и его сына Л.Л. Седова, главным образом по периоду после изгнания Троцкого из СССР в 1929 г., но отчасти и времени его работы по руководству объединенной антисталинской оппозицией и ссылки в Алма-Ату (1928–1929). Здесь можно обнаружить ценнейшие сведения, прежде всего из переписки Троцкого и его сына как друг с другом, так и с третьими лицами, рукописи книг и статей лидера большевистской оппозиции, материалы, свидетельствующие о связях Троцкого и Седова с единомышленниками и другими людьми в разных странах, о распространении журнала «Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)» и т. д.
Такие, казалось бы, малозначащие на первый взгляд вещи, как адресные и телефонные книги, встречающиеся в серии, подчас проливают свет на ранее совершенно неизвестные деловые и личные связи. В этом смысле историк подобен следователю, который во время обыска хватается за записную книжку с телефонами и адресами с особым рвением.
Между прочим, столь значительный объем этой части коллекции сам по себе свидетельствует о том, что грабителям из НКВД в 1936 г. удалось похитить у Николаевского только очень малую часть документов, в которых был столь заинтересован Кремль. Документация Троцкого и Седова в архиве и путеводителе по коллекции Николаевского была особенно тщательно систематизирована и описана Михаилом Якобсоном с участием видного французского историка, автора ряда исследований о Троцком и редактора журнала Cahiers Leon Trotsky («Тетради Льва Троцкого») профессора Пьера Бруэ и видного специалиста в области социальной психологии профессора Жана ван Хейженоорта (Эйженоорта), который когда-то был секретарем Троцкого в годы эмиграции, а через много лет после этого осуществил систематизацию и детальное описание архивного фонда Троцкого в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета[942].
Сказанным коллекция Николаевского не исчерпывается. Часть ее сгруппирована не по принципу фондообразователя, а на основе тех событий, которым они посвящены (в российском архивоведении такого рода собрания называют тематическими коллекциями). Важная их особенность в данном случае состоит в том, что они в наибольшей степени представляют собой творческую лабораторию ученого, отражая те проблемы и сюжеты, которыми Николаевский занимался с исследовательской целью, независимо от того, были ли опубликованы соответствующие работы или документальные сборники или нет. Иначе говоря, эти источники важны не только для исследования определенных событий, фактов, исторических явлений, но и представляют собой первостепенной важности материалы для изучения биографии ученого.
Среди документации этих подгрупп – материалы Маркса-Энгельса и международного социалистического движения их времени, документы, связанные с фабрикацией и разоблачением фальшивки «Протоколы сионских мудрецов», материалы по истории русского масонства, тайных служб и политической полиции в царской России и в СССР, документы и воспоминания, связанные с историей тюремного режима, концентрационных лагерей и принудительного труда заключенных как при Ленине, так и при Сталине. Своеобразная группа материалов посвящена истории власовского движения в годы Второй мировой войны. Все это были документы, связанные с теми исследованиями, которые на протяжении многих лет проводил сам Николаевский. Наконец, коллекция включала немало аудиовизуальных источников и личную документацию Николаевского и Бургиной, в частности адресованную Борису Ивановичу корреспонденцию и копии его писем, рукописи и авторские экземпляры работ.
Документальный труд о российской социал-демократии
Именно в этой части коллекции находится незавершенное фундаментальное документальное произведение по истории российской социал-демократии в 1908–1912 гг. Николаевский предполагал продолжить комплектацию документов по этой проблеме для будущей многотомной публикации, но, к сожалению, не успел эту работу завершить. Расскажем коротко о содержании этой работы в надежде, что у читателей возникнет желание ознакомиться с нею полностью[943].
По существу, работа над многотомником происходила на протяжении всей научной деятельности Николаевского, который скрупулезно, из года в год накоплял все большую массу документов о внутренней борьбе в РСДРП, о противоречиях и конфликтах в ней, о расколах и слияниях и, главное, о той поистине деструктивной роли, которую сыграла группа Ленина, неуклонно ведшего дело к образованию собственной, в основе своей экстремистской партии, до 1917 г. маскируемой названием РСДРП.
Насколько подробной планировалась публикация, свидетельствует отрывок, запланированный как одно из примечаний к группе документов. Приведем его, чтобы продемонстрировать серьезность проекта:
«В распоряжении редакции «Материалов» имеется небольшой пакет писем, заметок и других документов, большинство которых адресовано на имя Г.Е. Зиновьева (лично или в качестве «секретаря редакции Ц[ентрального] О[ргана]», каковым он тогда состоял), другие же написаны его собственным почерком. По датам и содержанию этих документов видно, что все они относятся к августу 1911 г. – месяцу, который Зиновьев провел в Лонжюмо, где тогда функционировала так называемая «партийная школа в Лонжюмо», организованная группой Ленина. Все эти документы сохранились вложенными в большой желтый конверт от заказного письма, адресованного на имя Monsieur Chatzky, Longjumeau (Seine et Oise), Grande rue 60. Как видно по почтовому штемпелю, письмо было отправлено 18 августа 1911 г. из Montreux, Швейцария, причем отправителем указан W. Feinstein, Waldegg-Beattenberg, Berner Oberland, Poste Restante.
В.Л. Файнштейн – это настоящее имя Лед ера (он же «Здислав», в «С[оциал]-д[емократе]» подписывался 3. Ледер), известного польского соц[иал]-д[емократа], который тогда проживал эмигрантом в Париже и в данный период входил в редакцию «Соц[иал]-д[емократа]» в качестве представителя польской с[оциал]-д[емократ]ии. 16 августа он уехал на отдых в Швейцарию, где и провел вторую половину августа.
Под именем (и по паспорту) Шацкого в парижской эмиграции тех лет проживал Г.Е. Зиновьев; Grande rue 60 был его личный адрес в Лонжюмо (Ленин жил в д. 91 по той же улице; школа помещалась в д. 17 по Grande rue).
Этот пакет сохранился в вещах одного старого эмигранта, который в 1909–[19]12 гг. был близок к парижским большевикам и, в частности, имел отношение к школе в Лонжюмо. По-видимому, у него случайно сохранился зачем-то переданный ему Зиновьевым пакет бумаг, который тот собрал за время пребывания в Лонжюмо и считал нужным сохранить. В 1936 г., после расстрела Зиновьева, пакет этот был передан Б.И. Николаевскому.
Редакция «Материалов» публикует эту небольшую группу документов почти полностью (за исключением писем родственников Зиновьева и его жены 3. Лилиной, а также заметок Зиновьева, являющихся набросками для его статей)»[944].
Как раз в 1956 г. на недолгое время возобновилась переписка Николаевского с писателем М. Алдановым, который перед этим опубликовал роман «Самоубийство» – произведение сюжетно историческое и глубоко философское. Это была последняя крупная работа Алданова, в которой одним из главных действующих лиц был Ленин – воплощение фактора случайности в истории. Роль Ленина в Октябрьской революции представлялась Алданову решающей, без него не было бы переворота, Ленин один настоял на нем, один верил в успех, один этот успех обеспечил. О Ленине Алданов был мнения исключительно высокого, хотя личность большевистского вождя была ему глубоко чужда, даже враждебна. Он не терпел ленинского «фанатизма» (по крайней мере писатель считал Ленина фанатиком). Но в том, что именно фанатики изменяют ход истории, он не сомневался. Название романа допускало разные толкования. Самоубийством кончает его главный герой. Самоубийством, по общепринятой в то время версии, кончает богач Савва Морозов, всем пресыщенный и ничем не довольный. Наконец, самоубийством кончает в 1914 г. старая Европа.
Именно тогда, когда появился этот значительный роман, Алданов и обратился к Николаевскому с просьбой дать оценку романа с исторической точки зрения. Он писал 25 сентября 1956 г.: «Если будете читать мой роман, пожалуйста, отмечайте ошибки и неточности, которые, может быть, найдете. Только ВЫ и можете их найти». Попутно писатель интересовался мнением Николаевского об отношениях Ленина с Инессой Арманд, отмечал загадочность самоубийства миллионера, филантропа и финансиста большевиков Саввы Морозова.
Николаевский высказывал сомнение, что у Ленина был с Арманд «самый настоящий роман». Что же касается Морозова, то версию убийства (а не самоубийства), которая позже получила широкое хождение в литературе[945], он даже не рассматривал, полагая, что Морозова затравила его жена Зинаида – «красавица из работниц фабрики Морозова, но настоящая «змея» по характеру, которая вела войну против влияния революционеров на Морозова».
3 ноября, поздравляя Алданова с предстоящим 70-летием («знаю, что это совсем не такая приятная вещь получать поздравления со вступлением в восьмой десяток, и именно поэтому так не люблю подобные поздравления посылать, – но и переть против рожна не следует»), он тут же переходил на деловой тон, указывая на существование и деятельность фракционного Большевистского центра (руководимого тройкой в составе Ленина, Богданова и Красина) со своими денежными фондами, полученными главным образом преступными и мошенническими путями (ограбления, присвоение наследства). Именно эти сюжеты превалировали в первом разделе публикации, над которой работал Николаевский. Он писал Алданову:
«Еще более запутанна Лениным и его людьми история денежных отношений внутри «тройки». Несмотря на все раскопки, полностью ее мне выяснить не удалось до сих пор, хотя теперь я нашел много новых материалов. Мой вывод из раскопок: Ленин испугался международного скандала, кот[орый] возник в связи с арестами при попытках размена пятисотрублевок