— Ну, капитан, как долетели? — улыбнулся встречающий. Поручик стрельнул в него взглядом. Видимо, не понравилось ему, что офицер сразу заговорил с Алексеем так запросто, почти запанибрата.
— Нормально, спасибо. Лейтенант протянул руку.
— Артур.
— Алексей. — Алексей пожал протянутую ладонь и удивился тому, какие крепкие и сильные пальцы у этого парня.
— Ну что, — лейтенант кивнул в сторону кунгов, — пойдемте? Я вас на КП отведу.
— Слушай, лейтенант, — на ходу спросил Алексей, — а что у вас полоса-то такая дрянная?
— А чего ты хотел? — ухмыльнулся тот. — Это тебе не базовый аэродром, сам понимаешь. Здесь самолеты-то бывают раз в два года. Да и того не наберешь.
— А не боитесь, что самолет засядет? — спросил он. Офицер пожал плечами.
— Не моя забота. Начальство пусть думает. Но вообще-то если ты, капитан, и завязнешь, то будешь первым. Тут под асфальтом почва. За осень ее чуть подмочит, зато зимой она так смерзается — покрепче любого бетона будет.
— А осенью как самолеты сажаете? — поинтересовался Алексей. — Если, как ты говоришь, почва размокает. Лейтенант подумал секунду и дернул плечом.
— Да так и сажаем. Молча. Ну, если уж совсем развезет, то в Ростов отправляем, на Чкаловский. Да ладно, капитан, не бери в голову. Все будет нормально.
— Надеюсь, — автоматически ответил Алексей, не совсем понимая, к чему относятся последние слова собеседника. Они прошли мимо нескольких кунгов, на крыше одного из которых вращалась тарелка антенны для определения низколетящих целей, мимо стоящих за ними безмолвных грузовиков, мимо каких-то желтых машин, едва различимых в темноте, свернули по тропинке направо и вскоре оказались у стоящего особнячком «ГАЗ-66». Шторки кунга были задернуты, но не плотно, из-под них пробивался свет, падающий на снег тонкой оранжевой полосой. Поручик всю дорогу молчал и только дышал глубоко и судорожно, словно думал о чем-то неприятном. Дверь кунга была приоткрыта. Совсем чуть-чуть. Из щели выбивались клубы пара. Играл транзисторный приемник или, может быть, магнитофон. Звучала какая-то эстрадная музыка. Сопровождающий кивнул на дверь.
— Ну, заходите, летуны. Алексей посторонился, пропуская Поручика, и вошел следом. Старший лейтенант замыкал процессию. В кунге оказалось довольно жарко, печка кочегарила вовсю. Из приоткрытой форточки слегка тянуло холодом. За пластиковым столом сидел невысокий, крепко сбитый человек, жилистый, с четко прочерченными морщинами, тянущимися от крыльев носа до уголков губ, придававшими ему суровый и даже слегка недовольный вид. Кустистые брови нависали над карими колючими глазами. Квадратный подбородок упрямо выдавался вперед. Темные с проседью усы скрывали тонкую верхнюю губу. Фуражка человека лежала на столе, и Алексей смог рассмотреть короткую военную стрижку. Жесткая щеточка каштановых волос то тут, то там была просветлена сединой. На плечи накинут офицерский полушубок, на погонах — четыре маленькие зеленые звездочки. Часть кунга была занята аппаратурой, имевшей какой-то слишком уж непрезентабельный вид. На столе стоял полевой телефон, по которому капитан сейчас разговаривал. Точнее, слушал, что говорят ему на другом конце провода. Увидев вошедших, хозяин кунга приглашающе махнул рукой и буркнул в трубку:
— Вот, уже прибыли. Да-да, вы там давайте побыстрее. Не так, как в прошлый раз, три часа возились, а чтобы за полтора все закончили. Алексей краешком сознания отметил, что идущий впереди Поручик держался очень привычно, чересчур раскованно для незнакомой обстановки, чуть ли не по-домашнему. На секунду у Алексея возникло ощущение, что его напарник уже бывал здесь, что он знает и расположение этого кунга, и человека, сидящего за столом, и этого Артура, старшего лейтенанта, почему-то все топчущегося у двери. Капитан энергично бросил трубку на рычаг и поправил полушубок. «Болеет, что ли? — подумал Алексей. — Жара — сил нет, а он в тулуп кутается». Капитан запахнул полы полушубка и остался сидеть, откинувшись на спинку, внимательно глядя на вновь прибывших.
— Ну что? Долетели без происшествий? — осведомился он. Голос у капитана оказался скрипучим, как у мультипликационных злодеев.
— Нормально долетели, — ответил Поручик, подступая ближе к столу. Алексей тоже сделал пару шагов и остановился за спиной майора. Гермошлем он переложил в левую руку, на всякий случай, вдруг придется протягивать правую для пожатия…
— Нормально? — переспросил капитан и кивнул удовлетворенно. — Это хорошо, если нормально. Это замечательно.
— Что делать-то будем? — поинтересовался Поручик, почему-то быстро оглянувшись на Алексея. Алексей недоуменно посмотрел на него. «Странная постановка вопроса, — подумал он. — Что делать будем… Делать с чем? С самолетами? С ними? Со временем?» Он ожидал, что капитан улыбнется и скажет что-нибудь вроде: «Дуйте-ка, орлы, в столовую, потом спать до утра, а там решим, что делать». Но ничего подобного не произошло. Капитан как-то странно усмехнулся и качнул головой.
— Что делать… Знаешь, Поручик, самый большой человеческий порок? Удивление Алексея все нарастало. Он впервые слышал, чтобы кто-то посмел обратиться к майору иначе, чем «товарищ майор».
— Самый большой людской порок, Поручик, — продолжал неторопливо капитан, — любопытство. Ты хочешь знать, что мы будем делать? Я тебе отвечу. Мы тут поговорили, подумали маленько и решили, что ты вряд ли нам понадобишься в будущем. Алексей переводил взгляд с капитана на майора. Они говорили о чем-то своем, это было ясно. Но о чем-то не более понятном, чем основы китайской философии. «Не понадобишься», «в будущем»… Странные фразы-загадки бросал этот усатый капитан. Повернувшись вполоборота, Алексей глянул на лейтенанта. Тот продолжал стоять, загораживая дверной проем и отстраненно улыбаясь. Сердце у Алексея неприятно екнуло. Он почувствовал опасность. Опасностью веяло от всего. От блуждающей улыбки лейтенанта, воздушной, не обращенной ни к кому, странно загадочной. От его расслабленной и в то же время какой-то напряженной позы. От вальяжной посадки капитана и этого подчеркнуто хамского обращения к старшему по званию, фактически незнакомому летчику. Алексей перевел взгляд на Поручика и замер. Майор был бледен. И не просто бледен, а бел как полотно. Капелька пота прочертила дорожку по тщательно выбритой щеке Поручика от виска до скулы. Всегда презрительно сжатые губы приоткрылись и приобрели какой-то землистый оттенок, а под глазами вдруг четко обозначились мешки.
— Что значит: я вам больше не нужен? — хрипло переспросил Поручик. — Вы же сами говорили, что вам понадобится толковый специалист.
— Говорили, говорили, — согласился капитан. — Было такое. Но… теперь вот решили, что специалистом этим будешь не ты. Уж извини, что так получилось. Два ваших самолета — последние. Все. Других не будет. — Капитан замолчал на секунду, будто раздумывая, а затем проникновенно добавил: — Ты пойми, конкретно против тебя я ничего не имею. — Он отвел правую руку в сторону и вдруг захохотал, откинувшись на спинку кресла, далеко запрокинув голову. Клекочущий хохот заполнил собой узкое пространство маленького кунга. — Да ладно, чего херню городить… Имею я кое-что против тебя лично, Поручик. Говно ты, вот что я тебе скажу. Самое настоящее. Капитан спокойно вытащил левую руку из-под полушубка. Майор вдруг дернулся всем телом, словно его ударили хлыстом, как-то странно охнул и, переломившись в пояснице, начал заваливаться вперед. Алексей действовал абсолютно инстинктивно. Еще не успев осмыслить случившееся, он сделал шаг вперед и подхватил падающего Поручика под мышки, сомкнув руки кольцом вокруг его груди. Ему показалось, что майору вдруг стало плохо, схватило сердце. Поручик обмякал все больше и больше, колени его подгибались, а Алексей продолжал тянуть безвольное тело вверх. Неожиданно что-то горячее и липкое хлынуло ему на руки. Алексей уже открыл было рот, чтобы крикнуть: «Помогите! Вы же видите, ему плохо!!!», поднял взгляд на продолжавшего спокойно сидеть капитана, да так и застыл с приоткрытым ртом. В руке у того был зажат пистолет. Алексею такого оружия видеть еще не приходилось, но он почему-то сразу понял: это именно пистолет. Короткий, массивный, с толстым стволом и длинной насадкой глушителя. И именно из него капитан… Сулимо только что убил Поручика. Стреляла эта штука удивительно тихо. Обмякший Поручик все еще висел на руках Алексея, когда капитан чуть заметно улыбнулся и кивнул на уже мертвого майора:
— Говном он был. Не жалко. Против тебя-то, парень, я действительно ничего не имею, но… приказ есть приказ. В эту секунду Алексей понял, что вторая пуля предназначается ему. Сейчас Сулимо нажмет на курок, и все будет кончено. Его и майора — точнее, два еще теплых трупа, — бросят в сугроб, закидают снегом, а потом ползимы их будут жрать окрестные бродячие псы. То, что произошло дальше, случилось вовсе не потому, что он успел правильно оценить ситуацию, просчитать расположение сил и принять единственно правильное решение. Все сложилось подобным образом только благодаря инстинкту. Алексей подтолкнул безвольное тело майора коленом вверх как раз в тот момент, когда Сулимо нажал на курок. Пуля звонко вспорола покрытие гермошлема и с чавканьем впилась в тело Поручика. Сулимо хмыкнул и, переместив ствол пистолета чуть выше, так, чтобы дульный срез, как зрачок хищного зверя, буравил жертве переносицу, потянул спусковой крючок в третий раз. Закричав от невероятного напряжения, Алексей оторвал труп майора от пола и что было сил швырнул на убийцу. Тело словно манекен грохнулось на стол, проехалось по нему, оставляя на пластике смазанную кровавую полосу, и врезалось в грудь капитану, опрокинув того вместе со стулом. Заглушенный грохотом, чавкнул выстрел, и третья пуля ушла в потолок. Придавленный мертвым Поручиком, Сулимо, яростно матерясь, барахтался в узком закутке между столом и стеной, тщетно пытаясь подняться на ноги. Алексей развернулся на каблуках, готовясь отразить атаку Артура. Улыбчивого, компанейского супермена. Он даже вскинул руки, намереваясь бить первым. Но вопреки ег