— Капитан! Не обращая внимания на окрик Грибова, Алексей вышел в коридор.
Когда Частнов вернулся в общежитие, Семенов сидел на кровати поверх одеяла. На скрещенных по-турецки ногах покоился англо-русский словарь. Книга, потрепанный импортный детектив, лежала рядом, на тумбочке. Частнов прошел к своей кровати, отодвинув с дороги коричневый чемодан друга. Чемодан был тяжелым — Алексей уже уложил свои вещи.
— Леш, а Леш?
— Отцепись. — Капитан принялся перелистывать страницы словаря. Головы он не повернул. Частнов обошел кровать вокруг, потом решительно плюхнулся на нее поверх одеяла. Несколько секунд он в упор смотрел на Алексея, затем улегся, забросив ноги на никелированную дугу спинки.
— Леш, а знаешь, кого я сейчас видел?
— Сказал же, отцепись.
— Не-е… Ну серьезно… Семенов резко захлопнул словарь и взялся за книжку.
— Ну кого? Петр скинул ноги на пол и сел.
— Не поверишь, таракана! Алексей медленно повернул голову и непонимающе уставился на друга.
— Какого еще таракана?
— Здоровенного, коричневого, — ответил тот и, подумав, добавил: — С усищами. Могу даже след показать.
— Ну и что? — моргнул Семенов.
— Как ну и что? Представь, мы с тобой в ДОСе. Обычно он пустой, холодный, не живет же никто… Спрашивается, откуда тут взяться таракану?
— С собой привезли, вот и бегает.
— А, блин! — Частнов насупил брови. — Об этом я как-то не подумал. Алексей очумело покрутил головой.
— Петро, ты вправду дурак или рисуешься? Старший лейтенант расхохотался. Семенов почесал в затылке и тоже засмеялся. Отхохотавшись, Частнов поднялся.
— Ладно, Лешка, надевай парадную форму, цепляй ордена и шашку и пошли в столовку. Может, все еще и обойдется.
Короткий стук заставил полковника Муравьева оторвать взгляд от стола. Дверь распахнулась, пропуская входящего.
— Здорово, Дмитрий Федорович! Полковник прищурился, поднимаясь.
— Сивцов? Собственной персоной?
— Он самый, товарищ полковник. — Невысокий, седой как лунь человек в пятнистой маскировочной куртке, резко контрастирующей с новеньким атташе-кейсом, который он держал в левой руке, быстро подошел к столу и поздоровался.
— Заждался, заждался, Александр Борисович. — Муравьев улыбался. — Думал, кто-нибудь другой вместо тебя приедет. Ты же у нас… — Комполка многозначительно потыкал пальцем в сторону потолка. Теперь засмеялся и Сивцов.
— Рано хоронишь! Еще неизвестно, кто туда раньше попадет. Над чем трудишься?
— А… — махнул рукой полковник. — Очередной геморрой.
— Что за геморрой?
— Да как раз с Семеновым разбираюсь. — Муравьев указал на объемистую картонную папку с личным делом.
— А что Семенов? — Сивцов мазнул цепким взглядом по скрепленным листам. — Отличился?
— Ну да. Гастелло, мать его за ногу! Да ты садись! — Комполка опустился на застонавший под его тяжестью стул.
— Так что он натворил-то?
— Представляешь, Александр Борисович, назначили его в обеспечение, прикрывать двоих моих остолопов. Место, прямо скажем, не ахти: справа — шоссе, забитое бронетехникой, слева — деревня. А тут еще чеченцы начали по «сухарям» ракетами шмалять. Ну мои штурмовики и врезали от души по ПРК‹ПРК — передвижной ракетный комплекс.›. Целили-то по ПРК, а попали по аулу. Прямо в огороды и угодили. Муравьев быстро рассказал о событиях утреннего боя.
— Ну и что теперь? Не знаешь, как наградные оформлять? — усмехнулся Сивцов.
— Какое там… — Комполка устало закрыл глаза. — Этот орел на разборе отвозил Поручика мордой по столу. А тот, не будь дурак, накатал рапорт. И замлет подтвердил. Вот так. Не знаю, что и делать. Понимаешь, до полетов-то после всего этого я не имею права его допускать. У Семенова теперь только одна дорога — в запас. — Муравьев подумал и предложил: — Может быть, кого-нибудь другого подберем, Александр Борисович, а?
— Да ты что, Дмитрий Федорович? Соображаешь, что говоришь? Кого другого?
— Ну, есть ведь и кроме него неплохие летчики.
— Вот именно, неплохие. А тут нужны не просто неплохие, а классные летчики. Асы. — Сивцов посмотрел Муравьеву прямо в глаза. — Да и поздно уже. Так что, Дмитрий Федорович, заканчивай тут сопли развозить и рапорты эти придержи до поры. Хорошие, кстати сказать, рапорты. На нас сработают, но это позже, а пока давай сюда своего Семенова. Завтра у тебя этого геморроя уже не будет.
— Другой появится, — буркнул Муравьев, отводя взгляд.
— Ничего, переживешь. А ты думал, деньги тебе за красивые глаза заплатят?
— Да не полетит Семенов с Поручиком после того, что произошло, — сказал Муравьев, не очень, впрочем, уверенно, и повторил: — Не полетит.
— Еще как полетит, — жестко усмехнулся Сивцов. — Куда он денется? Твоего приказа, конечно, будет маловато, а вот приказа командующего группой будет самый раз.
— А приказ командующего операцией? — по-прежнему угрюмо спросил Муравьев.
— Зачем он нужен? — осклабился Сивцов. — Это ведь не боевой вылет. Непосредственно к операции отношения не имеющий. Опять же, прямое указание, как ты говоришь, оттуда, приказ штаба округа. Так что полетит твой Семенов как миленький и не вякнет.
— А если все-таки вякнет?
— А если вякнет, все равно полетит, Дмитрий Федорович. Так задумано, значит, так и будет. Все. Ничего не изменишь. Поздно. — Сивцов подумал и заметил уже спокойно, ободряюще: — Да не волнуйся, Дмитрий Федорович. Все нормально. Полный ажур.
— Ладно. — Муравьев поднялся. — Сейчас, что ли, их вызывать?
— А чего тянуть-то? Давай зови. Я тут пока посижу. Комполка полковник Муравьев вышел из кабинета. Как только за ним закрылась дверь, Сивцов быстро вскочил и, открыв кейс, достал из него несколько листков бумаги с убористо напечатанным текстом. Выдвинув верхний ящик стола Муравьева, он сунул листки под стопку бумаг и, щелкнув замками чемоданчика, уселся на прежнее место. Теперь Сивцов выглядел куда спокойнее и беспечнее. Свое дело он сделал…
…Посыльный появился в пять часов вечера. Щуплый бритоголовый солдат бочком протиснулся в дверной проем и, обведя глазами обшарпанную комнату, повернулся к Алексею.
— Товарищ капитан, разрешите обратиться?
— Давай, воин, обращайся. Посыльный закатил глаза к потолку и четко отрапортовал:
— Капитана Семенова вызывают к командиру полка. Алексей криво ухмыльнулся.
— Какого полка, воин? Тут полков как собак нерезаных. Солдатик проморгался и развел руками.
— Ну того… — сглотнул он, — который в штабе…
— Авиаполка?
— Так точно! — с облегчением выдохнул рядовой, продемонстрировав отсутствие двух нижних резцов. Алексей сунул ноги в ботинки, плотно затянул шнурки, подошел к облупившемуся зеркалу и провел пятерней по жестким темным волосам. Затем повернулся к застывшему у своей кровати Частнову.
— Недолго музыка играла…
— Да ладно, Леш. Посмотри, сколько они соображали, куда тебя засунуть. Держи хвост по ветру. Алексей надел полевую шинель и шапку.
— Не хвост, а нос. Хвост нужно держать пистолетом. Ну, веди, солдат.
— Ни пуха тебе, капитан.
— К черту, Петро, к черту…
Штаб был таким же холодным и неприветливым, как и утром. Вслед за посыльным Алексей невнятно козырнул знамени и зашагал через вестибюль к лестнице. Лестницу прятала скрадывающая шаги шаблонная малиновая дорожка, латунными прутьями намертво пришитая к ступеням. На второй этаж и направо. Опять малиновая дорожка, только на этот раз поновее, упиралась в дерматиновую дверь без всяких табличек. Посыльный постучал, открыл дверь на такую ширину, что и кошка бока бы ободрала, а он ничего, протиснулся и плотно прикрыл за собой створку.
— Все красное, — неизвестно зачем прошептал Алексей. Дверь отворилась, посыльный выскользнул из нее бесплотным духом со словами:
— Товарищ капитан, товарищ полковник ждет вас, — и откачнулся в сторону, уступая дорогу. Алексей одернул шинель и шагнул навстречу своей судьбе.
В противоположном конце темного коридора стоял молодой широкоплечий парень в офицерской шинели. Явно скучавший до этого, он насторожился, едва за Алексеем захлопнулась дверь. Повернувшись к окну, незнакомый офицер поудобнее установил в левом ухе клипс микронаушника и до отказа повернул регулятор громкости на коробочке передатчика, спрятанного в кармане шинели. Теперь ему было прекрасно слышно то, что происходило в кабинете Муравьева. С портативного приемника-передатчика сигнал уходил на комплекс радиоаппаратуры, установленной в багажном отделении неприметного «уазика», припаркованного чуть в стороне от штаба. Оттуда уже закодированная информация поступала в недра полевой радиостанции, расположившейся в кунге «ГАЗ-66», стоящего в тени голых деревьев примерно в двух километрах от штаба авиаполка. Здесь сигнал подвергался многократному усилению и по направленному лучу уходил в сторону Ростова. Достигнув цели, сигнал расшифровывался, перекоммутировался на телефонный аппарат ВЧ без диска и замыкался на эбонитовой черно-коричневой трубке. Трубку эту держал в руках невысокий коренастый человек с погонами капитана ВВС. Звали человека Борис Львович Сулимо.
Кабинет у командира полка был просторный, с огромным дубовым столом. Алексей сразу увидел и командира полка, и сидящего рядом с ним незнакомого седого мужчину, и стоящего у стола Поручика. Муравьев смотрел на вошедшего не мигая, сурово, как ворон, сверлил глазами насквозь. Не дослушав рапорта, махнул рукой. А у самого мешки под глазами набрякшие. Устал полковник.
— Снимай шинель, капитан, вешалка позади тебя. Алексей развернулся по-строевому четко, пуговицы золотые расстегнул, плечами встряхнул, сбрасывая серо-коричневую суконку, свел вместе погоны капитанские и аккуратно повесил шинель на самом краю широкой деревянной вешалки с двойными алюминиевыми крючьями. И шапку сверху пристроил. Обернулся, исподволь разглядывая незнакомца. Невысокий, одетый в пятнистый камуфляж мужчина сидел, чуть откинувшись на спинку кресла, и внимательно изучал какие-то документы, сжимая их в ухоженных цепких пальцах. Словно почувствовав на себе взгляд Семенова, человек медленно поднял голову, посмотрел на капитана из-под спутанных белесых бровей и кивнул, небрежно отложив бумаги в сторону.