лем и летную куртку доставят в ангар. Да, на время операции позывной майора — Ветка, ваш, капитан, — Ливень. Вопросы есть? Вопросов не было.
Выходя из штаба, Алексей заглянул в полетную карту. Обычная карта, маршрут вычерчен специальным маркером. Печать командира полка и его же личная подпись в правом верхнем углу. Проследив глазами путь, он присвистнул. По всей области петлять придется. М-да… Проверочка для ПВО…
В ангаре было холодно. Впрочем, как и положено по инструкции. Боевую технику запрещено перетаскивать из холода в тепло и обратно.
— Вон твой стоит. — Поручик ткнул пальцем в левую сторону от алюминиевых ворот. — Бортовой номер «ноль шесть». Получите, распишитесь. Майор пошел дальше, похрустывая ботинками по заиндевелому бетону. Алексей, обходя тележки с ремонтным оборудованием, направился к указанному «МиГу». Вокруг самолета суетились взмыленные техники. Подготовка, судя по всему, подходила к концу. Семенов обошел истребитель и обратился к огромному человеку в замызганной технической куртке:
— Здравия желаю, я капитан Семенов. Гигант оторвался от блока аппаратуры электронной диагностики и повернулся к Алексею. Светло-серые глаза, густые пшеничные усы. Широко улыбнулся:
— Здорово, капитан. Майор Сеченов, начальник ТЭЧ. Широким движением технарь схватил ладонь Алексея, коротко, но сильно сжал. Семенов кивнул. Начальника технико-эксплуатационной части он несколько раз видел в капонирах. Как и сегодня, теплая куртка майора всегда была наполовину расстегнута, из-под выцветшей, широко распахнутой на груди рубашки торчала короткая седая растительность. Похоже, майору всегда было жарко.
— Располагайся, капитан. Сейчас заканчиваем. И он снова склонился над пультом. Ноги пошире расставил и пальцами по тумблерам пробежался, как на рояле сыграл. Губы трубочкой вытянул, что-то напевает. Крепко на земле стоит майор. Бульдозерным ножом не сдвинешь. Алексей подошел к самолету. Лючки придирчиво осмотрел. Новые лючки, ни царапинки. Ногтем краску светло-серую зимнюю ковырнул. Родная краска, заводская. По лесенке на крыло поднялся, в кабину заглянул. Кресло осмотрел, провел пальцами по замкам фонаря, присвистнул. Абсолютно новая машина.
— Не дрейфь, капитан, — подал голос майор, — принимай птичку, отладили как родную. Алексей скинул шинель на борт. Прямо в кителе в кресло нырнул. Поежился от его холодных объятий. Оглядел приборы: вроде бы все как надо.
— Включаю «экран»!
— Валяй, капитан, включай. Алексей щелкнул тумблерами на приборной панели. Рванулись электроны в проснувшихся электроцепях.
— Зажигание?
— Норма!
— Силовые установки. Правая?
— Норма!
— Левая?
— Норма!
— Гидромеханика подачи топлива?
— Норма!
— Охлаждение?
— Норма!
— Воздухозаборники, регуляция?
— Норма!
— Механическая проводка?
— Норма!
— Гидравлическая система?
— Норма!
— Правый крен? — Ручку вправо.
— Норма!
— Левый крен? — Ручку влево.
— Норма!
— Тонгаж: пикирование? — Ручку от себя.
— Норма!
— Кобрирование? — Ручку на себя.
— Норма! Норма! Норма! Норма!.. А поначалу казалось, что холодно…
В восемь вечера прибыл посыльный из штаба. Другой. Воротничок стойкой подшит, крючок расстегнут, ремень где-то на уровне мужского достоинства болтается… Дед русской авиации. В правой руке — куртка и летный шлем Семенова. В левой — судки с горячим ужином. Небось уборка в казарме, вот и пришел. Так бы молодого пригнал. Подошел Поручик. Устроились тут же, в ремонтном кунге — зеленом утепленном домике, приютившемся в углу ангара. Здесь жарко — вовсю кочегарят два ТЭНа от электросушилки. «МиГи» подцепили тягачами, потащили из ангара. Теперь ими займутся оружейники — нельзя навешивать бомбы и ракеты в помещении. Здесь же и другие самолеты стоят. Взрывчатка — штука капризная, в этом техника безопасности по всему миру едина. На ужин, кроме масла, котлет и картофельного пюре, доппаек — по два вареных яйца на брата, горячее молоко в термосе и шоколад.
— М-м… — повертел в руках небольшую красочную плитку майор. — «Рот-фронтовская»! Здорово!
— Послушай, майор, — вопрос давно вертелся у Семенова на языке, — а зачем этот подполковник мне все выложил? Мог бы просто приказать. Я же, один черт, ведомый. Поручик захрустел оберткой шоколада, ответил спокойно, даже дружелюбно, словно и не возил его Алексей пару часов назад мордой по столу:
— Ну, во-первых, это не он тебе, а ты ему все выложил. Во-вторых, значимость операции понял. В-третьих, меньше языком болтать будешь, потому как не дурак. А в-четвертых, дальше тебе наверняка под Сивцовым служить, так что слушай, что говорят, и глаза понятливые строй.
— А ты, значит, уже готов под Сивцовым служить? Глаза у тебя, я смотрю, больно понятливые. Поручик окинул Семенова тяжелым взглядом, зло усмехнулся:
— Не цепляйся к словам, капитан. Все мы под кем-нибудь служим. И если у кого голова провинится, то под плеть все равно задницу подставляют.
— Ничего себе! — Алексей прищелкнул языком, оглядывая огневое хозяйство истребителя. Две ракеты средней дальности «Р-27ТЭ» с инфракрасной системой наведения класса «воздух — воздух», две управляемые ракеты «воздух — поверхность» «Х-25М» с радиокомандным наведением и два блока НАР‹НАР — неуправляемые авиационные ракеты.› калибра восемьдесят миллиметров. За неполных двадцать минут прекрасные, совершенные с точки зрения любой эстетики серебряные птицы превратились в мощные машины уничтожения. Быстрые — быстрее пули — сверхманевренные «МиГи-29» полого выгибали хищные ястребиные шеи фюзеляжей, всем своим обликом моля пилотов о взлете, и Семенов каждой клеточкой тела ощущал эту мольбу. Самолеты и летчики живут в небе, все остальное время они ждут.
Проверка вооружения, предполетный инструктаж и последовавшая за этим загрузка навигационной системы съели оставшееся время. В двадцать три двадцать самолеты, четко соблюдая заданную дистанцию, вырулили на четвертую ВПП‹ВПП — взлетно-посадочная полоса.› авиабазы в Ключах. Сообщили на башню о готовности. В двадцать три двадцать три РП разрешил взлет. Повернув голову налево, Алексей изобразил три символических плевка, трижды постучал по графику техобслуживания и по команде Поручика пустил двигатели на полную мощность. Взлетали на север, против ветра, что существенно экономило топливо. В считанные секунды «МиГи» набрали двести двадцать километров в час и взмыли в ночное, по-южному черное небо. За пределами воздушной зоны авиабазы оба пилота совершили разворот и, включив форсажную тягу, начали подъем. В наушниках раздавались четкие команды майора: увеличить дистанцию, проверить двигатели, электропитание, системы вооружения, навигационное оборудование. На высоте трех тысяч метров пробили облачный покров и сразу, будто вынырнув из-под воды, оказались в ином мире, в мире ясных холодных звезд, густо усыпавших небо, в мире, где скрытая покрывалом водяного конденсата земля теряла свою власть и значение. Алексей перевел взгляд на приборы. Если слишком долго смотреть на звезды, очень легко впасть в высотный транс — блаженное состояние психики, когда сознание перестает реагировать на посторонние раздражители. Во время Второй мировой войны этот эффект впервые почувствовали на себе японские военно-морские летчики. Десятки восторженных, поэтически утонченных самураев нашли смерть в волнах Тихого океана, намертво сжимая в ладонях ручки управления своих «Мицубиси», добросовестно истративших все горючее. Самолеты не видят глаз своих пилотов. Несколько минут отрабатывали маневрирование — нужно было освоиться с новыми самолетами. Затем легли на окончательный курс, следуя к точке, указанной РП. Облака впереди внезапно озарились бело-желтыми всполохами. Казалось, они подсвечены снизу бегающими туда-сюда лучами прожекторов.
— Цель под нами, заходим… Истребители сбросили скорость и нырнули вниз, под облака. И тут Алексей разглядел то, что он принял за прожектора. Это был пожар. Раньше здесь, очевидно, была небольшая насосная станция, подключенная к магистрали нефтепровода. Несколько нефтеналивных цистерн, использовавшихся для поддержания устойчивого давления в толстом чреве стальных труб, валялись на земле, выставив напоказ вспоротые, развороченные взрывами бока. Пылала густо пропитанная разлившейся нефтью земля. Черные жирные смерчи извивающейся копоти придавали огню вид мрачной, демонической феерии.
— Шестой, пушечный залп! «МиГи», на полной скорости несущиеся прямо в эпицентр рукотворного катаклизма, открыли ураганный огонь из скорострельных пушек. Точечные вспышки разрывов были едва видны на огромном теле раковой опухоли пламени и гари.
— Ракета! Сзади ракета!!! Идет мне в хвост!!! Истошный вопль Поручика заставил Алексея вздрогнуть. Какая ракета? «Наташа» молчит, на радаре чисто… В чем дело? И тут же голос майора по УКВ:
— Выходим! Выходим!!! «МиГи» разом прекратили огонь и, едва не задевая огненные гребешки фюзеляжами, вышли в горизонтальный полет. И тут же голос Поручика возник вновь:
— Поехали, капитан. И успокойся насчет ракеты. Видать, эрэлэска сбойнула. Извини, если напугал.
— Ладно… Пальцы Алексея потянулись к приборной панели. Через две секунды семнадцатиметровые реактивные самолеты, скрытые горами от локационного контроля, утратившие радиосвязь и половину навигационных систем, для всех наземных служб перестали существовать, превратились в призрак. Началась вторая фаза, как выразился подполковник Александр Борисович Сивцов из штаба округа. «МиГи» летели на предельно малой высоте, ориентируясь по показаниям графического компьютера. Здесь, в горах, скорость приходилось держать минимальную — слишком велика вероятность ошибки, а значит, и катастрофы. Не дай бог зевнуть — и останков не найдут. Разлетишься на молекулы. Алексей оторвался от призмы экрана, бросил взгляд за борт и тут же вернулся к приборам — темнота снаружи была совершенно непроглядной.
Дежурный по авиаполку подполковник Николаев оторвался от чтения газеты и посмотрел на зеленые цифры, мигающие в темном окошке дешевых электронных часов. За последние полчаса Владимир Яковлевич делал это уже не менее десяти раз. Причина тому была самая что ни на есть серьезная — подполковник бросал курить. Сразу отказаться от пагубного пристрастия он не мог, поэтому весь цикл усмирения бунтующего организма Николаев разбил на периоды самоограничения. На данном этапе Владимир Яковлевич дал себе зарок выкуривать одну сигарету в час, точно по шестому сигналу радио. Часы показывали двадцать три пятьдесят пять. Подполковник вожделенно обласкал взглядом пачку «L amp;M». Резкий звук зуммера заставил Николаева вздрогнуть. Окинув взглядом серую панель селектора, он нажал клавишу, под которой горел тусклый красный огонек индикатора.