— Разрешите, товарищ полковник. Вы просили личные дела.
— Я не просил, а приказывал! — вдруг рявкнул пузан. — Положите на стол. Все, свободны.
— Слушаюсь, товарищ полковник. — Лейтенант повернулся и вышел, явно не желая накликать на себя гнев высокого начальства. Максим посмотрел на папки. Одна из них, явно более ветхая, была толстой, две другие — совсем тоненькими.
— Если вы не возражаете, — поднялся пузан, — я отлучусь ненадолго.
— Да, конечно. — Максим придвинул папки поближе, затем вдруг решительно поднялся. — Знаете, мне не хотелось бы оставаться в вашем кабинете в одиночестве, посему я оставлю пока документы у дежурного и схожу проведаю вашего кладовщика. А потом вернусь и закончу с делами. К тому же у меня могут возникнуть какие-нибудь вопросы, и придется искать вас. Так что не будем зря терять время. Лицо командира части моментально стало кислым. Максим усмехнулся. Фурцев, конечно же, собирался пока слетать на склад, а к моменту его, Максима, прихода нужные документы уже давным-давно сожрали бы крысы, или они затерялись бы, или порвались, или еще что-нибудь. Однако теперь полковник замешкался, не зная, что делать.
— Кстати, — продолжил Максим, — раз уж вы все равно выходите, то, может быть, проводите меня до склада? А то боюсь заблудиться у вас здесь.
— Да-да. — Пузан совсем скис.
— Вот и чудно. — Максим подхватил папки со стола и вышел из кабинета. Полковник запер дверь, опечатал ее своей личной печатью, и они спустились на первый этаж. Оставив папки у дежурного, — от Максима не укрылся злобный взгляд, брошенный старшим лейтенантом на командира, — они вышли на улицу.
— Может быть, воспользуемся машиной? — предложил Максим.
— Да нет, здесь недалеко. Шагая по обсаженной кустами аллейке, Максим с интересом озирался по сторонам. Слева он увидел заросшую травой имитацию поста с манекеном для отработки ударов штыком, со щитом для перезарядки автомата, с макетом вышки. Затем справа возникла такая же заброшенная, наполовину разрушенная полоса препятствий, на которой, должно быть, тренировались еще дедушки нынешних призывников. Неторопливым размеренным шагом они добрались до развилки и свернули налево.
— А там что? — Максим указал себе за спину.
— Огороды. У нас, сами знаете, армию сейчас финансируют плохо, получки крохотные, да и те задерживают. — Пузан бросил быстрый взгляд на Максима. — Людям на элементарные продукты не хватает. Вот и выделили им огороды. Там у нас и пруд неподалеку, летом купаться хорошо.
— Понятно.
— Послушайте, — замялся полковник, — Максим Леонидович, у меня к вам вполне конкретный вопрос.
— Да-да, с удовольствием отвечу.
— Положим, вы — руководитель некоего предприятия, получаете какой-то заказ, материалы, изготавливаете некую продукцию.
— Ну-ну?
— Скажем, заказчик долго не платит вам деньги. Народ волнуется, грозит забастовать. Сами знаете, производственные неприятности.
— Ну да, случается. Особенно в наше время, — согласился Максим.
— Вот-вот, именно, — приободрился Фурцев. — Ну, допустим, вы собираете отходы производства и продаете какой-нибудь коммерческой структуре, которая изъявила желание их приобрести по вполне подходящей цене. Вы выплачиваете зарплату, премии тем, кто хорошо работал. Одним словом, гасите производственный конфликт.
— Так, и что? — Максим остановился.
— Как по-вашему, можно ли назвать подобные действия дирекции предосудительным поступком?
— Сложно сказать, — пожал плечами Максим. — Смотря какие виды на отходы были.
— Да никаких. Отправили бы их на свалку, гнили бы они там, ржавели.
— Нужно посмотреть конкретно, по обстоятельствам, — подумав секунду, ответил Максим. — Случаи разные бывают.
— Ну, скажем, если бы вы узнали, что в одной из воинских частей командир, разумеется согласовав с начальством, продал старое, предназначавшееся для утилизации тряпье в некую заинтересованную коммерческую структуру и из вырученных денег выдал зарплату и премии своим подчиненным, сочли бы вы это служебным проступком?
— А есть соответствующая бумага от начальства?
— В том-то и дело, что нет, — вздохнул Фурцев. — Было телефонное указание. Так сказать, дружеский совет. Ну, вы знаете, как это бывает.
— Представляю примерно.
— Из-за задержки зарплаты разрешаем вам продать списанное обмундирование.
— А поступившие деньги оприходованы?
— Ну разумеется. Есть юридический договор между фирмой и воинской частью, деньги направлены через бухгалтерию на зарплату военнослужащим и вольнонаемным.
— И в случае каких-то неприятностей начальство сможет подтвердить, что давало вам подобный совет?
— Не знаю, — пожал плечами пузан. — Тут трудно что-нибудь сказать определенно. Возможно, подтвердит. А может быть, нет. Не захочет впутываться во все это.
— То есть я так понимаю, что именно вы продали часть обмундирования? И ту самую техничку, которая принадлежала Шалимову Юрию Герасимовичу?
— Ну, в общем-то, так дело и обстоит, — снова вздохнул Фурцев.
— Скажите, а начальник склада получил указание от вас в письменном виде?
— Разумеется, — кивнул полковник. — Согласно письменному приказу.
— Ну, я думаю, — Максим вновь зашагал по дорожке, а Фурцев заторопился за ним, — я думаю, что если человек, давший вам подобное указание, подтвердит это, то никаких последствий для вас как для командира части данный поступок иметь не будет, хотя он и нарушает ряд положений. Но только в том случае, если вы документально подтвердите факт сделки и то, что деньги были действительно направлены на выдачу зарплаты.
— Конечно. — На лице полковника отразилось заметное облегчение.
— Ну что же, не вижу здесь особого криминала, — пожал плечами Максим. — Но сначала давайте посмотрим документы. Дальше они шагали молча, только у самого склада Максим остановился и, потерев переносицу, спросил:
— А директор фирмы, которая у вас купила списанное обмундирование, не объяснял, зачем ему тряпье?
— Да вы знаете, я спросил их об этом. — Фурцев быстро потер ладошками живот. — Они ответили, что у них какой-то бартер то ли с корейцами, то ли с китайцами. Они меняют отходы на товары массового потребления. Что-то такое. Раньше этим занималось государство, теперь вот бизнесмены.
— Понятно. Если не секрет, кто же вам дал столь ценный совет?
— А… — замялся полковник, но затем все-таки ответил: — Саликов Алексей Михайлович.
— Саликов? — насторожился Максим. — А с чего бы это начальнику штаба округа давать вам такие указания? — Образ генерала не вязался с такой пешкой, как этот полковник.
— Я ему месяц через день звонил, выяснял насчет зарплаты, — мы же почти три месяца людям не платили, мои бойцы собрались тут настоящую революцию устраивать, — вот он и посоветовал. Сказал: «Продайте списанное обмундирование, деньги пустите на зарплату. Если возникнут какие-нибудь неприятности, я все улажу». Но вы же понимаете, все это было сказано по телефону, без свидетелей.
— Он вам это в разговоре сказал?
— Нет, специально перезванивал. Достали его мои звонки, видать. А вообще-то Саликов мужик нормальный. — Фурцев стрельнул взглядом в гостя. — Не его вина, что в стране денег нет, а он все ж обеспокоился. Позвонил.
— Да-да, — кивнул Максим. — А покупателей кто нашел?
— Счастливый случай. Позвонили мне из учебной танковой части, тут неподалеку. Командир — мой хороший знакомый. Сообщил, что у него как раз сидят какие-то люди, представители коммерческих структур, которые ездят по частям и скупают старое списанное обмундирование.
— И что, их только обмундирование интересовало? Полковник посмотрел на него осуждающе.
— Не надо меня ловить, Максим Леонидович. Ни о технике, ни о чем таком у нас разговора не было. Они сказали, что их интересуют тряпки, а я им продал старое обмундирование. После этого у нас была комиссия из штаба округа, действительно возникли кое-какие вопросы, но Алексей Михайлович, в смысле, товарищ генерал, все уладил. Максим понял, что Фурцев намеренно произнес звание Саликова, надеясь, что и у него, Максима, слово «генерал» вызовет чувство почтительности. Но на это он зря рассчитывал. Другое дело, что Максим действительно не видел в этой сделке ничего предосудительного. Чисто по-человечески он мог только приветствовать действия и Саликова, и этого пузатого полковника, если бы не одно «но». Техничка Шалимова Юрия Герасимовича была достаточно новой, чтобы идти в утиль. Начальник склада долго рылся в ведомостях, перебирал кучу ордеров и наконец извлек две бумажки. Первая оказалась приказом командира части за номером 15/80-64 об отпуске со склада представителю ИЧП «Триэн» сотни комплектов списанного технического обмундирования, а также двухсот пятидесяти подлежащих утилизации комплектов военной солдатской и офицерской формы. Вторая оказалась распиской в получении. Исполнительный директор ИЧП «Триэн», некий Иверин Георгий Витальевич, собственноручно расписался в том, что, согласно приказу 15/80-64 начальника войсковой части номер 24580, все обмундирование было получено такого-то числа такого-то года.
— Так, мне придется на время забрать у вас этот документ. — Максим указал на расписку. — Я заполню необходимые бумаги в штабе.
— Да, конечно. Когда они возвращались обратно, Максим вдруг подумал: «А почему же пузан так испугался? Если все документы в порядке, почему соврал Лемехову насчет утиля?» Ответ пришел на ум сам собой: скорее всего фирма покупала вовсе не тряпье, как указано в документах, а новое обмундирование для каких-то своих целей. И плюс к тому откуда, интересно, у части такое количество списанного обмундирования? Почему его не отправили в Ростов раньше, если оно на самом деле было списанным? Они вошли в здание штаба, забрали у дежурного лейтенанта личные дела солдат и поднялись в кабинет. Устраиваясь на мягком удобном стуле, Максим вдруг совершенно спокойно, словно между делом, спросил:
— Леонид Григорьевич, а теперь скажите, пожалуйста, какая часть этого обмундирования была новой?