Эрнестина с легким неодобрением вздохнула и поднялась.
— Прошу у всех прощения, я, пожалуй, пойду и немножко помедитирую.
— В кабинете зажжен камин, — сказала миссис Уэбб.
— О, прекрасно. Для меня этого вполне достаточно. — Тон Эрнестины не имел ничего общего с ее обычной скромной манерой и, прежде чем ее хозяйка смогла ответить, покинула зал.
— Что с ней такое? — спросил Стив. Он сидел, засунув руки в карманы модного белого костюма, закинув нога на ногу и внимательно изучая свой зеленый замшевый ботинок. Он впервые посмотрел вокруг себя и выглядел раздраженным.
— Нам всем нужно относиться чуточку терпимее к Эрнестине, — заметила миссис Уэбб. — Ты же знаешь, Стив, как она любит проводить вечера в тихой комнате. А сегодня вечером ты занял ее. Естественно, она чувствует себя немного ущемленной.
— Не понимаю, с чего ей вдруг понадобилось идти куда-то медитировать сегодня вечером. — Он встряхнул белыми лацканами поверх своей искрящейся зеленой футболки, пока миссис Уэбб объявляла о презентации.
— Стив собирается продемонстрировать нам пример энергии эфирных сил, генерируемых в состоянии транса. Я сама точно не знаю, что произойдет, но он уверяет меня, что это аппелирует к власти Вселенского Разума над материей. Сначала он пройдет в эту маленькую комнату — мы называем ее тихой комнатой, где человек медитирует и достигает состояния глубокого транса в абсолютном уединении. Он попросил меня запереть его и предупредить вас, чтобы вы по возможности вели себя тихо и не отвлекали его.
Прежде чем началось действо, профессору Хакелю предоставили возможность убедиться, что в этой странной треугольной комнате нет никаких хитроумных приспособлений или невидимых помощников. После чего Стив вошел внутрь, достал из кармана фонарик, лег на устланный ковром пол и закрыл глаза. Миссис Уэбб заперла дверь, а Хакель проверил, действительно ли она заперта.
— Просто я не хочу больше никаких таинственных исчезновений, — сказал он. — Засвидетельствуйте, на нем был скарабей.
Фин, вытянув шею, отметил, что репортер что-то записывает.
— Репортеры! — прошептал Стоуни с ядовитой миной. — Миссис Уэбб хотела обойтись без репортеров. Они всегда вносят непонятный сумбур. Но Стив настоял. Можно подумать...
Эрнестина появилась в дверях зала и позвала: «Стоуни! Телефон!»
Дюжина человек шикнула на нее. Стоуни попытался отмахнуться.
— Пусть перезвонят позже, — произнес он театральным шепотом.
— Это срочно, — сказала она непозволительно громко. — Мисс Эмили Блейз. Вы договаривались, ЭСВ-тест25.
— Та-та-та! — Он причмокнул клыками. — Совсем забыл. Извините.
Когда они с Эрнестиной удалились, в дверь тихой комнаты постучали изнутри. Миссис Уэбб отперла ее.
— Я не могу войти в транс, — пожаловался Стив, — Устроили тут чертов балаган.
— Стоуни позвали к телефону. Может, попробуем еще раз?
Ритуал запирания и проверки повторился.
Текли минуты, тишину нарушало только поскрипывание пера репортерской авторучки.
Хакель встал, на цыпочках подошел к двери, вынул ключ и заглянул в замочную скважину. Он вернулся, качая головой.
— Он выключил там свет. Ничего не видно.
— Чего ждать-то? — прошептал репортер. — Прохождения сквозь стену или чего-то в этом роде?
— А кто говорит о прохождении сквозь стену? — огрызнулся Хакель, но в тишине это прозвучало как крик, за что он получил целую порцию шиканий.
Прошла еще минута. Потом кто-то поднял шум.
Входя в зал, Фин отметил, что шторы были раздвинуты, но вскоре забыл об этом факте. Теперь он внезапно всплыл в памяти, когда Алан Форстер указал на окно и сказал: «Смотрите!»
Света в зале было немного, но достаточно, чтобы разглядеть маленький балкон с блестящими железными перилами. Примерно в десяти футах от балкона, в воздухе, строго по центру перил, стоял Стив. Он осветил свое лицо фонариком; приковав взоры аудитории, он ухмыльнулся и иронично-церемонно отвесил поклон.
— Невозможно! — срывающим голосом произнес Хакель. — Я должен знать, как... — Своими толстыми пальцами он был готов растерзать оконную задвижку, но миссис Уэбб схватила его за руку.
— Он в трансе, глупец! Что бы вы ни собирались сделать, не открывайте это окно и не шумите. Его нельзя будить слишком рано.
Поп-певец плавно покачивался вверх-вниз, словно подвешенный на куске эластика. Он посветил фонариком на левую руку, показывая, что под ней нет никакой опоры — хотя какая там могла быть опора, никто себе не представлял.
— Он на чем-то стоит, — пробормотал Хакель. — Он висит на веревке. Он каким-то образом пробрался на балкон.
Эти теории были настолько беспомощными, что миссис Уэбб ответила на них фырканьем.
— Я больше этого не вынесу! — Хакель внезапно рванулся вперед, ударив кулаком прямо по стеклу в попытке выбить задвижку.
Неожиданно свет и Стив пропали. Не успел Хакель открыть окно, как раздался тяжелый звук, тугой протяжный звон, словно какой-то великан стукнул своей гигантской вилкой по столу. Наконец окно распахнулось, и они выскочили наружу.
— Кажется, он упал, — крикнул Хакель, перегнувшись через перила.
Далеко внизу виднелось какое-то крошечное белое пятно.
— Полагаю, это он, — сказал Фин, заглянув вниз. Затем он перевел взгляд на тускло освещенные окна кабинета наверху. — Я вызову «скорую».
Люди продолжали высыпать на маленький балкон через двустворчатое окно; Фин с трудом протиснулся сквозь толпу обратно внутрь и помчался наверх, в кабинет.
Единственный свет, казалось, исходил от гудящего в камине огня. На диване, наполовину скрытом тенью, сидела Эрнестина, скрестив ноги по-турецки. Голова Стоуни и телефонная трубка едва просматривались сквозь африканские фиалки.
— Чрезвычайная ситуация, Стоуни. Наберите «скорую», 999. Быстро. Стив сорвался.
— О нет! — Толстые ноги Эрнестины разъединились и отчаянно понесли ее к двери.
Стоуни выглядел мрачным, но спокойным.
— Отбой, мисс Блейз, простите. Я должен немедленно позвонить в «скорую помощь». — Набирая номер, он спросил: — Сорвался в каком смысле?
— В самом ужасном. С четвертого этажа — звук был такой, словно он ударился о железную ограду внизу.
Священник четко повторил все это службе скорой помощи. Фин тем временем включил свет и быстро осмотрел комнату. Если, как предполагалось, Стива удерживали на веревке, то Эрнестина и Стоуни, скорее всего, являлись его ассистентами. Оба находились возле окна, под которым разыгралась трагедия, если это была трагедия.
Письменный стол выглядел таким же, как раньше; Стоуни добавил к нему только пачку карточек для ЭСВ и печатный бланк, на котором, очевидно, делал пометки. Вероятно, мисс Блейз считывала с карточек информацию и транслировала свои отгадки по телефону, а Стоуни записывал их. Остальные предметы на столе вроде бы сохранили свое положение, но из-за беспорядка сказать наверняка было сложно.
Зная, что быстро сжечь веревку не так-то легко, он проверил камин. Внутри он не обнаружил ничего, кроме горящих поленьев. Для детектива самое главное, кажется, не забыть заглянуть под решетку. Он заглянул и увидел прямо под ней обрывок волокна (ага!), который тут же отправился в его бумажник. Чуть дальше лежала какая-то монета, но решетка уже раскалилась, а Стоуни закончил звонить.
По дороге вниз Фин осознал всю абсурдность ситуации. Никто не мог подвесить человека на веревке так, чтобы он оставался неподвижным более чем в четырех ярдах от дома — только с помощью большого крана.
На улице собралась толпа, обступив человеческую фигуру на невысокой ограде. Натриевый свет делал белый костюм фигуры янтарным, а пятна на нем ржаво-оранжевыми.
Голова и руки человека свесились за ограду; декоративные шипы пронзили грудь насквозь. Падая, тело ударилось с такой силой, что часть железных прутьев под ним согнулась. Длинные волосы, теперь скорее золотые, чем медные, свисали до середины ограды, напоминая мокрый кончик кисти. Кончик был действительно мокрым, отметил Фин; капли пигмента скатывались по нему и падали на тротуар.
Рука Стива дернулась.
— Он жив! — взвизгнула Эрнестина. Она сделала движение, словно хотела броситься к Стиву и снять его с шипов. — Он жив, жив... — Стоуни и Хакель сумели удержать ее.
Фин присел на корточки. Теперь он мог разглядеть кровь, идущую изо рта и носа Стива. Подошел еще один человек, но Фин предостерег:
— Не смейте двигать его... Предоставьте это дело медикам, они будут здесь через минуту.
— Я и не думал трогать его, — сказал косоглазый репортер. Он открыл блокнот и склонился над фигурой в белом. — Стиви, — мягко произнес он. — Ты слышишь меня, Стиви?
Фин был возмущен. Он уже собирался отогнать газетчика, как вдруг губы Стива зашевелились.
— Мама? — сказал он. — Mutti26? Больно... кто-то сделал больно... — Говорил он едва различимо, фразы обрывались на полуслове.
— Тебя кто-то убил, мальчик? — спросил репортер.
— Убийство? Разве меня... — Стив слегка повернул голову, чтобы посмотреть на репортера, и, прилагая неимоверные усилия, отчетливо произнес: «Думаю, ему нужна четырехпенсовая марка».
Его голова откинулась назад. Больше он ничего не сказал, а когда приехала «скорая», его бессвязное бормотание никто уже не расслышал.
Толпа расступилась перед санитарами. Нэнси присоединилась к остальным. Она схватила Фина за руку и что-то пролепетала. Ее лицо, освещенное синими вспышками, не выражало никаких эмоций.
— Что вы сказали?
— Кто это там... на ограде?
— Боюсь, это Стив.
Она нетерпеливо отвернулась и спросила кого-то еще. Время от времени она мелькала в толпе, задавая один и тот же вопрос: «Кто это там на ограде?»
Работники «скорой помощи» с трудом сняли Стива с шипов. Один из них запутался ногой в какой-то веревке и отшвырнул ее в сторону. Когда Фин рассмотрел, что это было, он подобрал это и положил в карман.