— Сейчас три часа ночи, — сказал он. — У вас у всех было время подумать. Если вы хотите что-то добавить к своим показаниям, то сейчас самое время это сделать. Некоторые из вас уже пересмотрели их. Мисс Мичи, в частности. Когда мы объяснили ей, что она едва ли могла находиться в оргонном ящике во время убийства, не будучи ни очевидцем, ни убийцей, она вспомнила все гораздо яснее. Ведь так?
Нэнси оставалась невозмутимой, словно привыкла к подобному виду прессинга.
— Она вспомнила один важный факт: в последний момент она не пошла заряжать свои оргоны, а вместо этого «отправилась на прогулку, но не могу точно сказать куда».
Гейлорд, очевидно, осознавая свое положение, принялся расхаживать по ковру.
— Меня интересует, видел ли ее мистер Данк? Он тоже собирался на прогулку. Нет, я забыл, он отменил ее. Теперь он вспоминает, что ходил в паб «Голова короля Карла» на Дрю-стрит. Прибыл около часа дня и оставался там до закрытия. Точно, мистер Данк?
— Точно-точно. — Лицо Брюса Данка блестело так же, как и его волосы, а глаза могли сейчас открываться только по одному. — Признаю свое пагубное пристрастие. Почему нет? У всех нас есть слабости. У меня тоже. Я пью и признаю это. Пью много. Очень много. Но — и вот здесь важный момент. Важный момент то, что я пью, но...
— То, что вы пили сегодня вечером, я знаю, мистер Данк. Я хочу знать, как вы умудрились пить в пабе в тот момент, когда всё еще находились в этом доме.
— Нет, подождите. Подождите. Дайте мне закончить. Дайте мне закончить. Я пью, но... Я признаю это... — Облегчив душу, Данк провалился в сон.
— Итак, миссис Уэбб.
— Инспектор, мы уже обсудили мой «рассказ», как вы изволили выразиться. Я работала наверху, услышала внизу грохот, и спустилась посмотреть. И я не могу доказать ни слова из этого. Все же я очень устала и хотела бы отправиться спать.
Гейлорд сдался. Полусонные этерианцы смотрели, как бобби собирают бумаги и уходят, а косоглазый репортер следует за ними.
Однако репортер не вышел из дома. Снова воспользовавшись телефоном в холле первого этажа, он открыл дверь и впустил нескольких коллег. Миссис Уэбб, подперев подбородок рукой, наблюдала, как очкарики в спортивных куртках проскакивают внутрь, а люди в синем неуклюже выбираются наружу.
— После львов шакалы, — пробормотала она. — Ну что ж, давайте покончим с этим.
Шакалы действовали быстро и беспощадно.
— Полиция считает, что смерть Стива наступила в результате несчастного случая. А что вы скажете, миссис Уэбб?
— Кто из вас Нэнси Митчи? Наша газета готова предложить вам эксклюзивный...
— Их было двое, не так ли? Кто этот второй несчастный?
— Вы один из непосредственных свидетелей? И вы говорите, что он действительно летал?
— Вы уже вызвали его духа?
— Что-то вроде коммуны, да?
— Не обижайтесь, профессор, но что вы делаете в компании?..
— Общество Эфирной Мандалы — все слова с заглавных букв?
— Ученый-ренегат, думаете вы?..
— ...под заголовком МОЯ ЖИЗНЬ СО СТИВОМ или, может быть, ДЕВУШКА СТИВА: МОЯ ТРАГЕДИЯ.
— Ученый-хиппи и...
— В каком смысле «летал»?
Кто-то сфотографировал спящего Данка, чей снимок позже появится под заголовком «Наркотический сон после смерти друга?» Кто-то предположил, что оргонный ящик определенным образом связан с работами Вильгельма Райха31. Кто-то записал сведения о мистере Таддеусе Финне, американском школьном учителе. Кто-то поинтересовался у Стоуни, не относит ли он себя к «священникам-рабочим»32?
— Как здесь организованы спальные места? Практикуется ли свободная любовь?
— Как насчет наркотиков?
— Как насчет двойного самоубийства?
— Как вам такой заголовок: «НЭНСИ: „СТИВ ЖИВ!"»?
— Как насчет «голых» ритуалов?
— Как насчет пятисот фунтов? Я могу позвонить своему редактору...
Наконец миссис Уэбб сделала краткое заявление. По ее убеждению, до сегодняшнего дня произошло много такого, что не имеет объяснения с научной точки зрения и должно быть названо «сверхъестественным». Трагические смерти, возможно, вырвали из их рядов двух членов, но Общество Эфирной Мандалы (именно так — с заглавных букв!) продолжит свою работу. Эта работа заключается в объяснении необъяснимого, поиске высшего руководства и путешествии одиноких исследователей в то, что она назвала «внутренним пространством». Этерианцы гордятся тем, что на этом великом пути приобрели двух мучеников, и хотя печаль от потерь велика, Общество уверено, что Стив Сонди и доктор Эндрю Лодердейл ушли не навсегда. Просто временно утратили связь.
После этих слов миссис Уэбб отправилась спать, оставив в комнате, набитой репортерами, такую тишину, что те могли слышать шарканье ее домашних туфель по покрытой ковром лестнице. Большинство этерианцев последовали ее примеру, журналисты разошлись, и в комнате, кроме спящего наркомана, Фина, Хакеля и косоглазого, не осталось никого.
— На самом деле все очень просто, — говорил Хакель больше самому себе. — Люди не могут проходить сквозь стены или игнорировать гравитацию. Так что всему этому должно быть какое-то практическое объяснение. — Объяснения он не предложил.
Репортер спросил Фина, не собирается ли тот «расколоть» это дело.
— Не притворяйтесь анонимом, — продолжал он. — Я освещал ваше последнее дело об убийстве. Как по вашему мнению, Лодердейл мог быть убит Стивом? Линия «убийство-самоубийство»?
— Почему бы нет?
— Я слышал, что у Лодердейла с Нэнси были свидания. То есть свидания проходили там, у оргонного ящика. Или в нем.
Фин посмотрел на косоглазого, проверяя, не забрасывает ли тот удочку:
— Где вы слышали все это?
— Профессиональные сплетни. Вы же знаете. Довольно много ребят побывало здесь в разное время, делая специальные репортажи о спиритизме. Вы можете услышать всякое.
— Мы тоже, — вдруг произнес Хакель. Он начал по очереди хрустеть костяшками пальцев.
— Мы тоже слышим. И видим всякое... такое, — продолжал он, — невозможное. Полная чушь, на самом деле. — Казалось, он вышел из оцепенения. — Полная чушь! Знаете, как это было сделано? С помощью тонких черных проводов. Не существует ни одного так называемого чуда миссис Уэбб, которое нельзя было бы объяснить тонкими черными проводами. Тут и готовность ее аудитории быть облапошенной. Понимаете, они все были подготовлены. Она могла внушить им любые вещи. И хотела, чтобы я был таким же — ее ручная кукла-профессор, подтверждающая все, что у... Извините, мне пора некоторым образом в постель. Спокойной ночи, джентльмены.
Нов дверях он остановился.
— Иронично, не правда ли? Я имею в виду ее имя.
— Какое, Уэбб33? — спросил репортер, когда Хакельушел.
— Тонкие черные провода, — объяснил Фин. — Бедный Хакель!
— Думаете, он сумасшедший?
— Он всегда был сумасшедший в том смысле, который вы имеете в виду. Я просто боюсь, что на сей раз он может оказаться прав. Боже мой, что с ним будет, если он найдет эти пресловутые тонкие черные провода: все его худшие опасения подтвердились!
Репортер перестал строчить и что-то вычеркнул.
— Позвольте я попробую понять вас напрямик: он сумасшедший, но на правильных рельсах?
— «На правильных рельсах» или «слетел с катушек» — для него не принципиально. В том смысле, что он фанатик. Мне нужно предостеречь его от слепого фанатизма. Я совершил ошибку, сказав ему, что он станет ярым приверженцем спиритизма. Теперь ему кажется, что против него имеется заговор с целью похитить его разум или что-то в этом роде.
— Я предпочел бы узнать от вас о заговоре с целью убийства.
— Но такового нет. Эти убийства не имеют никакого смысла вообще, как выдумка, фантом. Это убийства химеры.
Косящий глаз был направлен на него.
— Вы хотите сказать, что эти убийства скорее всего дело рук сумасшедшего? Положим, фанатика?
— Можно и так сказать. — Репортер записал это и ушел, прежде чем Фин успел взять свои слова обратно.
Сыщик не расстроился, что потерял аудиторию, потому что он также потерял себя — в теории, которая начала объясняться. Свои следующие слова он адресовал храпящему мистеру Данку.
— А если серьезно, родные мои, эти убийства не просто бессмысленные, это абсурд абсурднейший. Чепуха на постном масле. Они все равно что лимерик Макса Миллера:
Молодого человека из Данди,
Ужаленного в шею осой,
Спросили: «Не больно?»
Был ответ: «Вовсе нет.
Пусть жалит еще, если хочет».
В том-то и дело: ни складу ни ладу, как сказал бы Хакель. И со своей нелепой теорией он ближе к истине, чем мне представлялось, просто потому, что она нелепа. Безумна...
Да, можно сказать, что эти убийства — откровенное безумие...
Или вот, практическое объяснение — здесь, в доме, мы имеем случай мастерски сработанного очковтирательства.
Глава восьмая. Смерть и мистер Данк
Бикер менял адреса по нескольку раз в месяц, и это его устраивало. Новое пристанище располагалось в районе реконструкции в Килберне, на самом верху полуразрушенного склада. Снаружи все еще висела огромная цветная вывеска с рекламой Почечной Соли Доктора Манна (Часто подделываемая — Абсолютно неповторимая). Ее можно было оценить по достоинству издалека после того, как ряд домов, заслонявших ее, перестроили до основания.
Стены кабинета Бикера красили много раз, но только не в последнее время. Теперь краска отслаивалась, оставляя замысловатую топографию. Этот гном, юркий мошенник на доверии, редко смотрел на свои стены. Обычно он смотрел в окно (как раз над заглавной «М» в имени доктора), обдумывая новые надежные схемы. Вот и сейчас он смотрел в окно, пока Фин рассказывал о двух смертях в этерическом о