Фин убрал тарелку, которую полировал несколько минут, и взял следующую.
— А другие видения?
— После первого сразу несколько. Они у меня часто бывают теперь. Иногда я их вызываю, иногда они начинаются сами собой, когда я просто что-нибудь вяжу или читаю.
— А то, которое было вчера вечером в кабинете?
— Его вызвала я. Я стала смотреть на ковер. Узор сильно потускнел в отблесках огня. Я все время концентрировалась на том, чтобы смотреть сквозь него, понимаете? Потом он начал лопаться от цветов. Миллионы крошечных цветочков, словно яркие искры, взрываясь, превращались в прекрасных блондинок. И я увидела, как из них вырастает мой собор — огромный белый шпиль с маленькими виноградными лозами и всяким таким вокруг него, поднимающийся из этого моря цветов. А потом — о, это звучит глупо, — я увидела яркую красную вспышку и двух мужчин. Я думаю, что они, возможно, были развоплощенными, пытаясь достучаться до меня.
— Двух мужчин? Они что-нибудь сказали?
— Нет, но — и это звучит совсем по-идиотски — они танцевали танго. Вдвоем.
— Танго. Я понял. Как они выглядели?
— Они были темными. Темные костюмы и волосы. Они выглядели как посланцы тьмы. Знаете, я думаю, они пришли, чтобы забрать Стива.
Фин кивнул.
— Очевидно, так оно и было.
* * *
Когда Фин вышел из столовой, Стоуни разговаривал по телефону в холле первого этажа. Он быстро прикрыл трубку и спросил:
— Как она сейчас, бедняжка?
— Гораздо лучше. Все это, кажется, ужасно расстроило ее.
Стоуни кивнул.
— Не стоит удивляться. Знаете, она была просто без ума от Стива.
— Я так и предполагал. Он знал об этом?
— Вот вам и ответ. Стив просто игнорировал ее. Уверен, что у нее никогда бы не хватило смелости признаться ему... Алло? Да, оператор, я слушаю.
— Простите, не буду нарушать вашу приватность, — сказал Фин. — Я поднимусь наверх.
— Все нормально. Я как раз нуждаюсь в обществе. Вот уже двадцать минут как я жду соединения. Пытаюсь позвонить отцу Стива в Гамбург, чтобы, понимаете ли, сделать все необходимые приготовления. — Он вздохнул, глядя на часы. — Это довольно-таки срочно, поскольку я взял на себя смелость предварительно договориться с местным похоронным бюро. Если я не свяжусь с ним в ближайшее время, боюсь, господин Зонтаг может самостоятельно предпринять совсем иные шаги.
— Зонтаг? О, настоящая фамилия Стива, как я понимаю. Очень хорошо, что вы взяли на себя труд позаботиться о нем.
— Вовсе нет, на самом деле это мой долг... Алло? Герр Зонтаг? Говорит преподобный Артур Стоунхаус. Позвольте мне прежде всего расширить...
Фин проскользнул в гостиную. Там отиралось с полдюжины незнакомцев, не считая Форстеров, сестер Блейз и репортера с разнонаправленными глазами. Фин пристроился в тихом уголке, рядом с мисс Эмили Блейз.
— Какое шокирующее известие! — тут же воскликнула она. — Мы с Адой просто пришли в ужас, когда увидели утреннюю газету.
Ада оказалась рядом со своей копией и подалась вперед, чтобы присоединиться к разговору.
— Да, конечно, мы поняли, что случилось что-то ужасное, когда мистеру Стоунхаусу пришлось прервать ЭСВ-тест. А потом в утренней газете мы прочитали про весь этот ужас, который звучал так непонятно...
— В общем, сегодня после работы мы сели на первый поезд до Лондона, — закончила ее сестра, — чтобы убедиться, не сможем ли мы быть чем-нибудь полезны.
— И, естественно, удовлетворить собственное любопытство.
— Ада! Что за чушь ты несешь!
— Но ведь это правда. — Ада снова откинулась назад, явно наслаждаясь тем, что шокировала сестру.
— Что вы думаете о нас, мистер Фин?
После небольшой паузы Фин ответил:
— Ну, я всегда считал вас благородными дамами на пенсии, однако вы только что упомянули о работе. Не сочтите мой вопрос за бестактность, но что бы это могло быть?
— О, мы не зарабатываем на жизнь, — заверила его Эмили, — хотя в каком-то смысле мне бы этого хотелось. Алистер, наш дорогой брат, очень несправедливо поступил с нами в своем завещании. Он всегда так боялся, что мы «разбазарим» его деньги на наши проекты, поэтому оставил каждой лишь по небольшой ренте, а остальное передал в траст.
— Траст?
— Мы можем получить их только, как он выразился, в «особо экстренных случаях», например, на большой дом или если кто-то из нас решит выйти замуж, как будто индианки в нашем возрасте ищут себе мужей! Во всем остальном мы не получаем ни пенни, пока живем на этой земле. Ну разве это не глупость, мистер Фин? Боже мой, я совсем отклонилась от темы, верно? О чем я собиралась сказать?
— О своей работе, — напомнил он.
— А. Очень нужную, но совершенно неоплачиваемую работу мы делаем для КОР, — она расшифровала ему аббревиатуру, четко выговорив каждое слово по буквам, — Кон-грэс орфограффической риформы. — И еще мы ярые анти-вивисекционисты.
— Вы, должно быть, много сил, помимо всего этого, отдаете и Обществу Эфирной Мандалы. Не говоря уже о ваших ЭСВ-тестах.
— О Господи, разумеется. Они и в самом деле очень утомительны, но мистер Стоунхаус говорит, что у меня большие телепатические способности. У нас, у Ады и меня. Я верю, что такие способности как правило встречаются у близнецов, и это, конечно, правда, что мы с Адой зачастую угадываем потаенные мысли других. Я бы, естественно, не стала использовать свой дар в корыстных целях, но я надеюсь, что благодаря исследованиям мистера Стоунхауса мы хотя бы убедим мир, что феномен ЭСВ существует.
— Как работают ваши тесты? Есть ли в них что-нибудь от доктора Райна из Университета Дьюка34?
— Да, безусловно. У нас тоже есть специальная колода карт с пятью символами: крест, круг, квадрат, звезда и волны (волнистые линии)35. На одном конце провода мистер Стоунхаус тасует колоду и проходит по ней, открывая по очереди карту за картой. На другом, в Челтнеме, я пытаюсь мысленно представить себе символ той карты, на которую он смотрит. Затем я озвучиваю ему свою догадку, и он ее записывает.
Хакель придвинулся ближе, чтобы уловить последнюю часть разговора.
— Естественно, — объяснил он, — Стоунхаус просто говорит ей угадывать то, что ему выгодно.
— Он в любом случае не говорит, что угадывать. Он вообще ничего не говорит, кроме «да», когда слышит мою догадку.
— Ну, одно ясно, что дело темное, — возразил Хакель. — Потому что ЭСВ не просто не существует, оно невозможно!
— Вы слышали?! Служитель Евангелия — темнит! — Подбородок мисс Эмили задрожал, и это был не обычный пар-кинсонический тремор. — Этот человек практически святой! И сейчас он звонит отцу Стивена в Германию, чтобы выразить соболезнования. Не думаю, что вам пришло бы в голову сделать что-то подобное, профессор.
— И занимается организацией похорон, — добавил Фин, пытаясь увести разговор от спора.
— Слышите? — кивнула Эмили, и вслед за ней Ада. — Святой!
Хакель, наголову разбитый такой канонизацией противника, отступил и покинул их. Мисс Эмили обратила к Фину торжествующую улыбку.
— Мистер Фин, вы не знаете, кто занимается подготовкой?
— Нет, не слышал.
— О, я надеюсь, это бюро Роуздейл. Они так замечательно обошлись с нашим дорогим братом, правда, Ада? Так естественно он выглядел.
— Как он хотел.
— Так натурально. Он улыбался, мистер Фин...
Позже, когда близнецы ушли, Хакель снова навязал свое общество сыщику.
— Послушайте, Фин, вы не можете воспринимать всерьез эту ерунду с ЭСВ.
— Нет, если это ерунда.
— Я в том смысле, что это путь в никуда, понимаете? Эти чудаки пускаются на разного рода мелкие ухищрения. Они могли бы все это подготовить заранее. И даже то, как Стоуни произносит «да», может являться своеобразным кодом.
Фин улыбнулся.
— Я заметил, что вы называете их чудаками, при этом обвиняя в подлом обмане. Хотя я всегда считал, что чудаки прежде всего дурят самих себя.
— Конечно, но ведь эти несомненно дурят и других.
— Да. Любой, кто нашел универсальную истину, не против продвинуть ее с помощью конкретной лжи. Если он верит, что духи есть повсюду, он не видит ничего плохого в том, чтобы симулировать появление такого-то духа в такой-то комнате для сеансов. По-моему, именно так действует миссис Уэбб. Вы можете прочитать великую правду, сияющую в ее глазах, даже когда она проворачивает одну из своих маленьких афер.
— К слову, — сказал Хакель, — мы тут организовали небольшой сеанс, пока вы отсутствовали сегодня днем. Нэнси, Стоуни, я, миссис Уэбб и Эрнестина. У Эрнестины произошел наиочаровательнейший разговор с «Морисом»; он фактически обвинил ее в преступлении.
— Убийстве?
— Нет, скорее в краже. Давайте я попробую вспомнить его точные слова. Ага, «От этих стен исходит черная аура. Любовь и доверие покинули этот дом, свет погас в нем, наступила темнота». Тра-та-та, потом было что-то о смерти, скрывающейся в темноте, и проклятии древних, лежащем на тех, кто крадет из гробниц, что бы это ни значило. Я сразу подумал о скарабее, но «Морис», казалось, продолжал твердить о краже. — «Вор крадет не деньги, но свет», — произнес он пару раз. Затем спросил Эрнестину, не хочет ли она кое в чем признаться. На этом сеанс закончился. Она вскочила и выбежала из комнаты.
Сыщик кивнул.
— Это отчасти объясняет, почему она так нервничала сегодня вечером.
— Ну вот вам и универсальная истина миссис Уэбб, — осклабился Хакель. — Я думаю, ваша теория ошибочна: она бы не узнала истины, даже если бы та лягнула ее.
— Полагаете, нет? — По причинам, которые он не стал объяснять, эта мысль заставила лицо Фина исказиться, как будто он изо всех сил старался не выдать какую-то сильную эмоцию. Прежде чем он успел заговорить снова, из холла ступил Стоуни и присоединился к ним.
— Если вы закончили с телефоном, — бросил косоглазый и выбежал, оставив дверь открытой.