— Они все время находились в часовне?
— Фактически нет, — нервно ответил Смерт.
— Фактически нет? — выпалил Хакель. — Как это понимать?
Гробовщик залился краской.
— Они заходили, чтобы вынести гроб. Тот, который вы видели в фургоне. — Он облизнул губы. — Гроб вашего друга, боюсь.
Нэнси начала опускаться на скамью.
— Что? Это был гроб Стива? — Теперь она сидела. — Почему вы нам не сказали?
— Видите ли, я полагал, что его уже отправили, когда встретил вас в дверях. К тому времени, когда я понял, что Медоуз и Форбс все еще здесь, было ясно, что это только расстроит вас, если правда откроется. Понимаете, у вас просто не было бы времени засвидетельствовать свое почтение. К тому же они могли опоздать с доставкой тела в аэропорт. Я приношу свои изви...
— Если вы произнесете это еще раз, я закричу, — прошипела Нэнси. — Черт возьми, самое малое, что вы могли бы сделать, — это позволить нам увидеть его перед отправлением.
— Здесь... действительно не было времени. Отец покойного хотел, чтобы его как можно скорее отправили домой. У меня не было никаких инструкций насчет посетителей, поэтому, естественно, я не стал открывать гроб для прощания.
— И все же интересно, был ли он открыт? — рассуждал Фин. — Давайте вспомним, что преподобный Стоунхаус провел с ним несколько минут наедине, прежде чем пришли ваши люди, чтобы забрать его. — Он подобрал плащ Стоуни и держал его, проверяя карманы. — Мог ли он залезть в гроб? Или его заставили?
— В самом деле! — Мистер Смерт пристально посмотрел на него. — Откуда у вас такие фантастические и неприемлемые идеи!
— Позже я назову и приемлемые варианты, — объяснил Фин. — Кроме того, я представляю, как поднимается крышка гроба, когда он стоит рядом... появляется рука... хватает его за запястье...
Смерт, чей высокий лоб отливал вишнево-красным, не смог произнести даже «В самом деле!» в ответ на это предположение.
— Слишком отдает Эдгаром По? — спросил Фин. — Тогда как вам схема Суинни Тодда: Стоуни проваливается через люк в подвал, где после расчленения куски тела можно постепенно разложить по гробам, как начинку мясных пирогов? Извините за натуралистичность, но мы должны изучить все возможности. Без сомнения, профессор хотел бы простучать пол и стены на предмет секретных панелей. А пока, я думаю, мы могли бы принять любезное предложение этого джентльмена выпить чаю.
Хакель задержался для исследования пола и стен на предмет трещин и пустот. Остальные, большей частью слишком ошеломленные, чтобы говорить, шмыгнули в уютную гостевую, где Смерт предложил им чаю с песочными пирожными и еще раз извинился.
Когда они вернулись домой, был уже почти час ночи. Констебль в дождевике все еще дежурил у двери. Нэнси хотела рассказать ему об исчезновении.
— Не валяй дурака, — сказала миссис Уэбб. — Тебе мало того, что у нас горе и полиция в доме? Не говоря уже о газетах.
Каждый встал на чью-то сторону в этом спонтанном диспуте, кроме Хакеля, который прошел внутрь, предоставив остальным спорить у крыльца. Почти сразу же он выскочил обратно с удивительной для грузного тела быстротой.
— Эй, вы там, — крикнул он полицейскому. — Вызовите срочно «скорую». Задействуйте рацию или что у вас там.
— В чем дело? — спросила миссис Уэбб уже на ходу.
— Стоуни. В парадном холле, без сознания. Кажется, он при смерти.
Люди часто ведут себя эксцентрично в чрезвычайных ситуациях, но поведение Фина было сродни безумию. Он моментально оказался в холле первого этажа и прошел мимо лежащего на полу человека без сознания, даже не взглянув на него.
— Обыщите его карманы, — бросил он через плечо, — пока не приехала «скорая». Посмотрите, нет ли у него скарабея.
— Хорошо, — сказал Хакель. — Куда это вы собрались?
— Взглянуть на кухонную швабру, конечно.
Глава десятая. Тайны спиритического сеанса
— Поразительно! — Стоуни намазал крошечный треугольник тоста маргарином из кукурузного масла. — Я непременно должен записать о своем опыте для Общества психических исследований. Уверен, им будет очень интересно. — На протяжении всего завтрака его донимали вопросами, так что тост пришлось отложить, и тот сиротливо остывал на тарелке. — Только что я был там, в часовне, а уже в следующую минуту молодчики из «скорой помощи» будили меня здесь, в холле. Удивительно!
— Что случилось после того, как вас отвезли в больницу? — спросил Фин.
— На самом деле ничего особенного. Врач произвел осмотр, сказал, что я в порядке, и меня отправили домой. — Стоуни усмехнулся. — Это ли не доказательство того, о чем я говорил ранее, а? О Могущественной Силе, следящей за мной.
— Что вы почувствовали в часовне? — спросила Эрнестина. — Вам кто-то послал знак?
— Ну, теперь, когда вы упомянули об этом, я и вправду почувствовал себя странно, войдя в часовню. Понимаете, там стоял бронзовый гроб. Он стоял на какой-то подставке, но... я почти физически ощущал, что он парит в воздухе.
— Что? — Хакель стукнул кулаком по столу. — Не пытаетесь ли вы?..
— Нет-нет, профессор. Я не говорю, что он парил, он оставлял впечатление парящего. В общем, в комнате тоже присутствовало что-то такое. Что-то необычное и одновременно знакомое. Почти как если бы я был в ней раньше.
Ну вот, и когда я увидел гроб, я подумал про себя: «Тут какая-то ошибка. Мистер Смерт, наверное, перепутал комнаты или что-то еще». Кажется, я даже повернулся, чтобы уйти, но... что-то потянуло меня назад.
Фин спросил о скарабее.
— Он был у меня с собой, когда я переодевался. Я отлично помню, как положил его в карман брюк. Я и думать о нем не думал, пока не вернулся домой из больницы и не разделся перед сном. Его там не было. Конечно, — добавил Стоуни, — это не обязательно являлось частью Опыта. Он вполне мог выпасть у меня из кармана в машине «скорой помощи» или еще где-нибудь.
— Сомневаюсь, — прокомментировал Фин. — Профессор Хакель обыскал ваши карманы как раз перед приездом «скорой».
— И я его не нашел, — добавил Хакель.
Стоуни тщательно обдумал эту новость.
— Может быть, в часовне?
— Возможно, его астральное тело находилось там, — заметил Фин, прикрывая зевок, — но я этого не заметил.
— Все загадочнее и загадочнее! — Стоуни закончил игры с тостом и отряхнул руки. — Кому он понадобился? Боюсь, сегодня утром мне не до еды. Какое переживание! В самом деле, я чувствую себя так, словно прошел через какое-то испытание или ордалии40.
Хакель порылся в миске с мюсли.
— Что мне хотелось бы знать, так это то, как вам удалось пройти через черный ход часовни вчера вечером? Загипнотизировали тех двоих?
— Имейте совесть! — в один голос воскликнули Эрнести-на и миссис Уэбб.
— Черный ход? Боюсь, я не совсем понимаю.
Хакель начал излагать одну из своих свенгальских41 теорий. Фин отодвинул нетронутую миску мюсли, специфической пищи, обилие которой у него даже по утрам вызывало изжогу. Утро было вовсе не таким добрым по причине того, что он засиделся допоздна, читая книгу под названием «Ошибки в фактах и ошибки восприятия». «Ошибки» были написаны немецким философом по-английски, тяжелым вымученным слогом, истерзанным звездочками сносок и кинжалами примечаний. Фин сумел осилить двести страниц, и ничего лучше кофе не гарантировало ему победу над сном.
— Что вы делали в часовне? — спросил он Стоуни. — Вы вообще подходили к гробу?
— Я... право, затрудняюсь сказать. Я уже говорил, что посмотрел на него. Он казался... странным.
— Кто-нибудь мог ударить вас по голове?
— О нет. Доктор сказал, что на мне нет никаких следов. Он, кажется, решил, что я просто упал в обморок.
— Упал в обморок, — произнес Хакель. Капля молока украдкой стекала по его бороде. — Неужели вы думаете, что мы поверим в это. Почему бы не признаться прямо, что все это трюк от начала до конца?
— Трюк? Зачем мне это? — Стоуни усмехнулся. — Право, Хакель, у вас...
— Зачем? Зачем? Чтобы скрыть убийство, вот зачем!
— Мерихью, — предостерегла миссис Уэбб.
Стоуни перестал усмехаться и выглядел расстроенным.
— Надеюсь, вы не это имели в виду, профессор. И мне совершенно невдомек, с чего вы решили, что я хотел что-то там скрыть. Поверьте мне, я не планировал того, что случилось вчера вечером. И даже не испрашивал того, что случилось. И я ни сном ни духом, почему это случилось.
Фин вынужден был согласиться, что со стороны убийцы было бы глупо навлекать на себя подозрения. Сам факт, что Стоуни выжил после исчезновения, в то время как его предшественники-обладатели скарабея умерли, заставлял его выглядеть неоправданно виновным. Это было что угодно, только не дымовая завеса. Это не исключало его вины и не бросало на кого-то еще более тяжких подозрений. Короче говоря, это была бессмыслица. Или, напомнил он себе, злонамеренное очковтирательство.
Стоуни не оставлял попыток утихомирить психолога.
— Давайте не будем выдвигать диких обвинений против друг друга, хорошо? Если невозможно испросить у вас уважения, любви и доверия, то позвольте мне обратиться к вашему научному духу. Нас всех здесь интересует истина, и истина не в том, чтобы пререкаться между собой, а в том, чтобы изучить факты.
Эрнестина доела хлопья и посмотрела на миску Фина.
— Зря вы не едите это, Тек.
— Понимаю. Но здесь еды, вероятно, хватит, чтобы неделю кормить семью голодающих швейцарцев. Слушайте, а возьмите это себе.
— Если вы не против... — сказала она, зарываясь в миску.
— Я полагаю, — вступила в разговор миссис Уэбб, — о доказательствах. нам должен рассказать наш детектив. Мистер Фин, у вас есть какие-нибудь теории?
— Рановато пока для теорий, — ответил он. — Если честно, долго и отвлеченно теоретизировать я предпочитаю на закате. Но раз уж вы спрашиваете, могу упомянуть знаменитую формулу Шерлока Холмса для разгадки тайн. Она встречается почти в каждом детективном романе, написанном в этом столетии, и звучит так: «Всякий раз, когда мы исключаем возможное, остается один-единственный факт, каким бы невероятным он ни казался, который и есть истина».