Через несколько минут лекция сама собой перешла к жизнеописанию Данка.
— Пришлось уйти из королевской авиации, — объяснил он. — Надо мной сгустились тучи.
Мысли Фина блуждали: авиация, тучи. Он видел тучи и самолеты, самолеты, рокочущие, как грозовые тучи, аэропланы Первой мировой войны, прячущиеся в тучах, целые военно-воздушные эскадрильи, летящие в условиях низкой облачности, приземлившиеся и брошенные... Он пропустил следующие слова Данка.
— ...потому что нужно было все это кому-то расхлебывать. А я был самым молодым. Скверная история. Лучше было бы мне не соваться в это дерьмо. В конце концов, какой у меня был резон воровать с этих чертовых складов? Не то чтобы я нуждался в деньгах. Всегда имел приличный доход. Вернее, имела моя жена.
Как-то обнаружил, что нигде не могу найти работу. Никакой квалификации, совсем. Начал выпивать; пил так, что выпивка шла больше во вред, чем на пользу. Предположим, мне было ненавистно жить на деньги Майры, — не то чтобы она была стеснена в средствах, нет, — и постепенно я начал ненавидеть саму Майру. Как бы то ни было, старина, меня довольно сильно подкосило, когда она умерла. Видите ли, мы жили в Девоне. Внезапно я остался один, один-одинешенек, впервые в своей жизни. В доме, который я ненавидел. Без единого друга.
Хм. Осмелюсь предположить, что все это звучит как самооправдание. В конце концов, благодаря Майре я остался на плаву. Я унаследовал все. Все, кроме... — Данк внезапно прервался; казалось, глаза его искали стакан, как ищут убежища.
— Кроме?..
— Кроме машины. Она оставила ее своему племяннику, просто в качестве багородного жеста. Я так понимаю, он восхищался ей или что-то в этом роде, примерно в то время, когда она составляла завещание.
Но, знаете, под парами джиновой лихорадки я начал размышлять об этой машине, пока не убедил себя, что она сделала это мне назло. Это было ак... актом предательства, понимаете?
Привез ее в Лондон, чтобы похоронить в семейном склепе, и встретил племянника на похоронах. Не нужно говорить вам, какой я оказался свиньей. Закатил скандал, настроил всех родственников против себя. Так что, старина, я действительно тогда был один как перст. Вернулся в Девон и — целый месяц без просыха. Однажды пытался покончить с собой.
И вот как-то утром я бросил воспаленный взгляд на письмо от миссис Уэбб. Поначалу, конечно, все это показалось мне чепухой. Общество Эфирной Мандалы, их цели духовного перерождения и все такое. Но в последней части было нечто, что произвело на меня впечатление. Миссис Уэбб сообщала, что получила послание от Майры. В нем говорилось: «Брюс, с Ровером никаких проблем, я прощаю». Только это. Просто «Брюс, с Ровером никаких проблем, я прощаю». Меня это потрясло, скажу я вам.
— Но почему? — спросил Фин. — У вас была собака?..
— Нет-нет. «Ровером» был ее Ровер. Ее машина! Она прощала меня за все, понимаете? Я опустился, коснулся дна, и вот приходит послание надежды и прощения. Я решил немедленно подать сигнал. И я никогда не оглядывался назад.
Вспомнив о своем недавнем конфузе, он добавил:
— О, время от времени я берусь за старое, но теперь я получил реальную основу для своей жизни. Утвержденную на непоколебимом фундаменте вечности — это Брюс Данк.
— Невероятно! — сказал Фин. — Я имею в виду послание.
— Хотя это правда. И оно привело меня сюда, и я ни на минуту не пожалел об этом. Наконец-то нашел время освежить в памяти знания по философии, прочитать подлинно великих умов: Платона, Ницше, Нострадамуса и так далее. Ведь у нас здесь чудесная библиотека, нет? Я говорил вам, что Нострадамус сказал про Общий рынок47?
— Ах! Как вовремя вы вспомнили про библиотеку — я кое-что хотел там проверить. — Фин извинился и действительно отправился в библиотеку, пока Данк не озаботился поиском дневной заправки на стороне.
В библиотеке он наткнулся на Эрнестину, занимающуюся калистеникой48. Она стояла, расставив ноги примерно на пол-ярда, руки по швам, и неуклюже раскачивалась из стороны в сторону.
— Я не помешал?
— Упражнение для глаз, — объяснила она, не прерывая занятия. — Я делаю его каждый день, пришлось только несколько дней пропустить из-за... всего. Я приступила к упражнениям пол года назад, и теперь мое зрение пришло в норму, без них. Без очков, то есть. Вон книга на столе.
Фин взял книгу под названием «Хорошее зрение без очков» и открыл ее на фотографии девушки в костюме двадцатых годов, улыбающейся и выполняющей то же упражнение, которое называлось «покачивание». На других снимках та же самая кокетка закатывала глаза (в сторону выщипанных бровей и светлых локонов) или пристально смотрела на собственный указательный палец. Это, подумал он, вероятно, объясняет, почему никто не носил очки после двадцатых.
Вслух он произнес:
— Поскольку вы занимаетесь, я быстро возьму нужную книгу и мышкой выскользну.
— Подождите. Мне все равно нужно с вами поговорить, и миссис Уэбб тоже. Я закончу через несколько минут.
Фин сел и прочитал все о системе естественных методов лечения зрения. Насколько он мог понять, в книге, казалось, утверждалось, что основными причинами всех дефектов зрения являются напряжение глаз и почему-то запор. Настоятельно рекомендовались клизмы и чтение в тряских вагонах, как универсальное лекарство от всех типов заболеваний глаз, от перенапряжения глазных мышц до катаракты.
— Теперь все. Я закончила. Не могли бы мы с вами подняться наверх, в кабинет?
Они застали миссис Уэбб предающейся воспоминаниям. Она сидела, упершись переносицей в сцепленные кисти рук. Подсвеченные солнцем сзади, вьющиеся завитки волос напоминали ореол. Спокойствие — говорила ее поза. Хепри, скарабей, пребывает в своем раю (только что откатил пылающий навозный шар в положение десяти часов утра). С миром полный порядок. Нарушали картину только звук захлопнувшегося ящика стола, когда они вошли, и стойкий запах сигаретного дыма.
— Садитесь, мистер Фин. Сегодня мы предлагаем вам ключ к вечному покою и блаженству.
— О?
— Этот ключ — Любящее Доверие. Я предупреждала вас, когда вы проходили обряд посвящения, что ваше членство будет предварительным. Другими словами, вы находились на испытательном сроке. Но теперь испытательный срок закончился, и вам предоставляется возможность связать свою душу с нашей, навсегда. Скажите: теперь, когда вы узнали наше общество и живете с нами — то ли это, чего вы хотели?
Пригвожденный темным лучом ее пристального взгляда, Фин едва ли знал что ответить.
— И что же влечет за собой связывание душ?
Она подняла лист бумаги, не глядя на него.
— Эта форма — декларация любящего доверия. В конце концов, любовь — это не что иное, как жертва. И в глазах привязанных к земле эта декларация может представлять собой некую великую жертву. Но мы знаем, что, подписывая ее, вы обмениваете нечто не имеющее реальной ценности на нечто бесконечно ценное. Вы даете нам сумму денег, необходимую для выполнения нашей предопределенной миссии на земле, и обретаете полноправное членство в братстве Высшей Универсальности. Вы понимаете?
— Да. Вы имеете в виду членские взносы. Вы хотите, чтобы я дал...
— Дать? Разве я сказала «дать»? Нет, я должна была сказать «одолжить». Вы одолжите нам земные деньги, но в Высшей Универсальности вам не придется даже давать взаймы. Потому что, вы, я и Эрнестина — все мы — владеем всем. Мы принадлежим друг другу, мистер Фин. Деньги, которые вы нам жертвуете, на самом деле не ваши, так как вы пришли в этот мир не с ними. Но в то же время они суть ваши, в том смысле, что все, что существует, суть ваша собственность. В конечном счете, мы ничего не оставляем себе, но получаем всё. Мы не владеем даже собственными душами, которые принадлежат Богу. Тем не менее, поскольку Бог внутри в нас и из нас, всех нас, мы владеем всей видимой и невидимой вселенной. Это проясняет ситуацию?
— Всеобъемлюще проясняет. — Он должен был что-то ответить. — И в то же время...
— Наши души охватывают Все и Вся, — вмешалась Эрнестина. — Понимаете, деньги — это всего лишь жалкий земной символ связующей силы эфирно-атомной заполненности. — Это звучало как цитата из книги, и, если вдуматься, цитата из книги, написанной миссис Уэбб.
Он взял «декларацию» и изучил ее. Несмотря на громкое название, это был всего лишь полулегальный документ, обязывающий его выплачивать Обществу более половины своего пожизненного дохода и составить завещание, согласно которому все его движимое и недвижимое имущество отходит Обществу, а указанные суммы будут переведены на имя миссис Виолы Уэбб.
— С юридической точки зрения в этом нет особого смысла, — заметил он. — Я мог бы полностью проигнорировать дарительные взносы, а новое завещание, как вам известно, отменит все предыдущие.
— Любящее доверие, — сказала миссис Уэбб, — работает в обоих направлениях. Вам вообще необязательно это подписывать. Или вы могли бы взять это с собой, перечитать, обдумать и изменить в любой момент, если вообще такой момент настанет. Мы не настаиваем, чтобы вы безоговорочно подписывали декларацию, пока не будете уверены.
С другой стороны, подумалось ему, это именно тот квазиправовой документ, который будет представлен в суде, если он умрет, не оставив завещания. А большинство людей, которые внезапно умирают, не оставляют завещаний.
Он подписал документ, и Эрнестина засвидетельствовала его подпись.
* * *
За обедом Нэнси была, как обычно, не в духе. Она по-новому распределила порции еды на своей тарелке, проигнорировала великолепное разъяснение Стоуни о роли космических сил в лозоходстве и передала солонку с морской солью только с третьего раза. Позже, когда ей захотелось «подышать свежим воздухом», Фин решил проследить за ней.