Под шатром в красно-белую полоску стояли шезлонги для этерианцев, их друзей, нескольких репортеров и тех немногих праздных наблюдателей, что вооружаются газетами и носят полицейские башмаки. Минуту назад рядом с креслом миссис Уэбб присел на корточки радиорепортер, держа в руке миниатюрный микрофон.
— Можете не сомневаться, — сказала она, — он умрет ужасной смертью. Йогу требуются годы и годы упорных тренировок, прежде чем хотя бы попытаться сделать нечто подобное. Дилетанты и дураки не должны заигрывать с силами, о которых ничего не знают.
Эрнестина не была столь категорична.
— Было бы благом для Общества, если бы он справился с этим, — рассудительно заметила она.- Но три дня кажутся слишком большим сроком.
— Огромное вам мерси, дамы. — Репортер остановил пленку, посмотрел на часы и быстро зашагал к воротам, уже думая о своих следующих интервью. До обеда он едва успевал втиснуть пробег молочников Лондон-Брайтон и человека, который утверждал, что патологически ненавидит вязы. К тому времени, когда он споткнулся об оттяжку небольшой марокканской палатки, он уже забыл об Обществе Эфирной Мандалы.
Небольшая палатка, расположенная в десяти ярдах от шатра, укрывала вырытую могилу и новый гроб, сделанный под бронзу, который предоставило похоронное бюро Роуздейл. Гроб целую неделю простоял в доме этерианцев — вплоть до вчерашнего вечера, когда Фин поспешил отвезти его в сварочный цех для внесения некоторых изменений в последний момент. Вход в палатку с откинутым пологом охранял констебль. Табличка рядом с полицейским предупреждала: «ОСТОРОЖНО, ПОГРЕБЕНИЕ ЗАЖИВО».
Было холодно. Привилегированная публика под шатром, поглядывая на свои часы, продолжала с завистью взирать на съемочную группу телевидения, которая табором караулила на лужайке, закутавшись в два-три слоя меховых одежд. Фин опаздывал, и репортер из лезерхедской «Ситизен» начал заключать пари на то, что он вообще не появится. Человек из «Псайкик Экспресс» размышлял, как легко они примут это пари, в то время как другие репортеры расправляли капюшоны своих дафлкотов83, настраиваясь на сонное ожидание.
Миссис Уэбб поправила меховую шапку и очнулась от дремоты.
— Шезлонги сейчас в самую пору, — со свойственной ему язвительностью заметил Хакель. — Напоминает пересечение Атлантики в середине января.
— Вы только посмотрите, что делает ветер, — сказала Нэнси, имея в виду свои волосы, и переходя к Фину добавила: — Куда он вообще пропал?
Прочие этерианцы оправились от новизны ситуации, когда их насильно поместили сюда, в публичное пространство, как экспонаты гигантской выставки: Стоуни читал, Эрнестина упражняла зрение, сестры Блейз, оставив свои сумочки на стульях как ориентир, слонялись вокруг и раздавали листовки, осуждающие эксперименты на животных. Алан и Джейн Форстеры побрели к воротам, где, как им показалось, они слышали дребезжание фургона с мороженым. Данк прервал разговор с телевизионщиками на Нострадамусе, чтобы посмотреть им вслед.
— Мороженое! В такой день, как сегодня! — прокомментировал он. — Капелька бренди больше подходит, нет?
— Я ничего не говорил, — сказал телевизионщик и поднялся, чтобы еще раз измерить расстояние от своей камеры до палатки.
Тем временем камеры туристов почему-то защелкали быстрее. Для одного из владельцев собак это был единственный способ удержать своего питомца от жевания израсходованных кубиков молнии84. Еще две собаки готовились затеять грызню; продавец воздушных шариков на всякий случай отошел от них подальше. Один поток людей теперь двигался от Пальмовой Оранжереи, другой — от ворот. Прибой человеческих голосов угрожал заглушить воинственную музыку, льющуюся из двух динамиков на шатре; белое море оберток от мороженого и скомканных агиток против вивисекции колыхалось на траве.
Прибыл Фин. Издалека он поначалу казался черной фигурой с тыквой вместо головы. По мере приближения, фигура превращалась в высокого человека в черном плаще-накидке и чрезмерно громоздком красном головном уборе. И наконец, когда человек подошел к микрофону и сбросил накидку, перед всеми предстал он, Теккерей Фин, индийский маг в вечернем костюме и массивном красном тюрбане с голубым драгоценным камнем.
— Что с ним делает помощник моего магнетизёра? — недоумевала миссис Уэбб. — И когда он успел отрастить бороду?
Кто-то из массовки тоже узнал Бикера, но не мог вспомнить имя этой щекастой физиономии...
Пока ассистенты наводили порядок в палатке, Фин включил микрофон. Его голос витал над маршем Сузы85.
— Дамы и господа! Сегодня вам выпала честь стать свидетелями приема древней йоги, который еще никем и нигде не демонстрировался в западном мире! Погребение заживо*. При соблюдении самых жестких научных требований я войду в этот гроб, который вы видите позади меня, герметично запечатаю его снаружи и опущу в эту могилу! Я буду покрыт толщей утрамбованной земли весом в две тонны! В этом запечатанном гробу, в котором достаточно воздуха, чтобы человек прожил не более пяти часов, я проведу полноценных три дня и выйду из него невредимым!
А теперь доктор Эрленмайер, уважаемый консультант, объяснит медицинскую сторону этого сложного и опасного эксперимента.
Бикер, уже стоявший в белом медицинском халате, взял микрофон.
— Человеческому организму обычно требуется от двух до трех кубических футов обычной воздушной смеси в час. Но в йогическом трансе, когда дыхание и кровообращение останавливаются...
«Медицинская сторона» на самом деле была двухминутной преамбулой для создания интриги. Фин воспользовался ей, чтобы подойти к своим этерианским собратьям и обратиться к ним с последними наставлениями. Все три дня они должны были не сводить глаз с его могилы, дежуря по двое каждые четыре часа.
— Кто первый? — спросил он Эрнестину.
— Мистер Данк и Нэнси. Потом профессор и я. Миссис Уэбб участия не принимает. Она не выносит холода.
— О, дело не в этом, — сказала медиум, бросив на йога острый взгляд. — Я не против пожертвовать своим здоровьем, но зачем это делать ради какого-то цирка. Я надеюсь, вы понимаете, какой вред вы наносите нашему движению, мистер Фин. В случае вашей неудачи, мы станем посмешищем для всей страны, а если вы умрете, нас вообще посадят за решетку.
— Ну, а если я добьюсь успеха?
— Успех предназначен тому, у кого есть истинное видение. Вы не йог. Вы даже не очень хороший детектив. Уму непостижимо, обвинять профессора Хакеля!
— Я не обвинял. Обвинял Дэйв.
Она отвела взгляд.
— Неважно, вы преследовали своими инсинуациями почти всех нас, а это еще хуже.
— Преследовал? — Фин дотронулся до скарабея, который висел, как украшение, на его накрахмаленной манишке. — Возможно, для меня настал час развеять все инсинуации. Помимо прочего, данная экстрасенсорная демонстрация должна доказать невиновность Стоуни.
— Я слышал, мое имя поминают всуе? — Священник вытянул шею, обнажая клыки.
— Я всего лишь сказал, что данная демонстрация должна, в том числе, доказать вашу невиновность. Вы помните, что я говорил о проклятии скарабея? Согласитесь, картина представляется несколько нелогичной, когда скарабей, скажем, щадит вас, но убивает других владельцев. Я намерен показать, что никакого проклятия не существует. Я ношу скарабея во время своих похорон.
— Проклятия не существует? Позвольте вопрос — как вы это вычислили?
— У меня не так много времени, но давайте проследим историю скарабея с теми фактами, что мы о нем знаем. Он был у Дэйва, и тот умирает от яда. Следующий — Док, исчезает и найден задушенным. Стив носит его, парит в воздухе и разбивается насмерть.
Внимание этерианцев тем временем переключилось на белые перчатки Фина, где шел отсчет жертв.
— Он был у вас, вы исчезаете и вас находят без сознания. Пятый человек, у которого скарабей оказался, тоже исчез. Вы понимаете, к чему я клоню?
— Что это действительно проклятие? — предположила Нэнси.
— Нет. Что на самом деле проклятия никакого нет. Потому что правила нарушены. Среди жертв есть один лишний.
— Стоунхаус?
— Нет, Дэйв. Почему проклятие не убило его чудодейственным способом? Почему он был убит без свидетелей, в незапертой комнате, со свободно открывающимся окном, без прохождения сквозь стены, парения в воздухе и всего остального, столь же чудодейственного?
— В конце концов, даже у проклятий есть правила, — продолжил Фин. — Если проклятие одинаково чудодейственно в отношении всех, то что не так с Дэйвом? А то, что смерть Дэйва была убийством без продолжения, вот и все. Икс убил его, потому что не намеревался убивать дальше. Только когда Икс обнаружил, что ему придется убивать других, история о «проклятии» стала удобной, поэтому были устроены чудеса. Док неоправданно много узнал о смерти Дэйва, поэтому его пришлось убрать. Стив неоправданно много узнал о смерти Дока, поэтому... он тоже замолчал.
— Я никак в толк не возьму, — рассуждал Стоуни. — Вы хотите сказать, что я что-то узнал, поэтому была предпринята попытка заставить меня замолчать? Поскольку, могу вас заверить, я ничего не узнал, меня, естественно, не могли заставить замолчать.
— Стоуни, вы просто оказались не в том месте и не в то время. Было абсолютно необходимо отделаться от вас в часовне в тот конкретный вечер. Я не буду сейчас вдаваться в подробности, на это нет времени. Пока скажу лишь одно: у Икса появился шанс одновременно усложнить головоломку и отточить последние детали, попутно убрав вас с дороги.
— Но кто этот Икс? — спросила Эрнестина.
«Доктор Эрленмайер» закончил выступление, и из динамиков грянул марш «Под двойным орлом» в исполнении духового оркестра. Фин артистически изящно подошел к гробу, помахал рукой, улыбнулся и забрался внутрь.