Бикер и другие ассистенты опустили крышку, завинтили ее и заклеили стык широким скотчем. Потребовалась всего минута, чтобы опустить гроб в глубокую могилу. Как только с лопат упали первые комья земли, стуча по крышке, съемочная группа телевидения завершила эту часть своего документального фильма. Перед камерой возник молодой человек с микрофоном и грустно посмотрел в объектив.
— Итак, это свершилось. Мистер Фин в земле, но покоится ли он с миром? Ответ мы получим через три дня — символически сосчитаем до трех, и да поможет бог ему воскреснуть. Последний эксперимент Общества Эфирной Мандалы закончился трагедией. Дождемся ли мы на этот раз другого финала? Опять же, покажет только время. Но даже время не способно ответить на действительно важный вопрос об этих наших друзьях с фантазией: чего они хотят от нас — нашего уверования или наших денег?
Прозвучала команда: «Стоп, камера!», и группа начала собираться.
— Я буду ждать вас в шестичасовых новостях, — крикнул им Данк. Члены съемочной группы улыбнулись и кивнули, не потрудившись объяснить, что они не новостные репортеры, а документалисты, снимающие фильм «Выходные с экстраординарным». Завтра они отбудут во Францию, чтобы помочь другой секте отслеживать в небе сукуп волянт{3}.
Невидимый оркестр закончил играть «Под двойным орлом», и начался демонтаж системы громкой связи. Случайные зеваки нестройно поплелись кто куда. Миссис Уэбб отправилась домой, проклиная американских охотников за рекламой. У Стоуни была намечена встреча за обедом.
Форстеры ушли, а сестры Блейз уткнулись в расписание поездов. Спустя полчаса после похорон толпа поредела наполовину.
Брюс Данк вернулся с обеда согревшимся и повеселевшим, с фляжкой в нагрудном кармане. Нэнси закурила латуковую сигарету86 и откинулась назад, пуская дым носом и уставясь в небо.
— Тебе не обязательно оставаться, — сказала она Эрнестине.
— Я знаю. — Она развернула остаток вязания и разгладила его на колене. — Но здесь так тихо. Я все равно посижу часик.
— Ну, а с меня довольно, — произнес Хакель, поднимаясь со своего шезлонга. — Работа, работа, друзья, прежде всего. Совершенно не понимаю, почему я рассчитывал вернуться к четырем.
Бикер занял освободившийся шезлонг Хакеля и открыл книгу. Время от времени он отрывался от чтения и устремлял взгляд на ничем не примечательный участок дерна в нескольких ярдах от могилы. Сзади ему в затылок смотрели глаза, выглядывая поверх газеты. Потянулись голуби и старики — последние пришли, чтобы покормить первых. Прошел служащий парка, насаживая заостренной палкой одиночные островки мусора и не обращая внимания на море такого же мусора вокруг шатра.
К часу дня Данк уже спал, а Нэнси, зевая, красила ногти на ногах. Служащий парка бродил туда-сюда в отдалении. Несколько капель дождя упали на брезент. Уходящие догоняли ушедших; лишь дюжина самых стойких укрылась под шатром вместе сэтерианцами, Бикером и читателями газет.
Внезапно Бикер уронил книгу и быстро зашагал к тому месту, за которым наблюдал, где смотритель парка только что что-то проткнул своей пикой. В ту же секунду Билл Медоуз отбросил газету и указал вслед Бикеру.
— Это он, констебль! Это Генри!
Полицейский перестал фукать на собаку, обнюхивавшую могильный холмик, и поднял глаза. Потеряв шлем, он кинулся за маленьким человечком в белом халате, пытаясь короткими командами призвать его остановиться.
Ростом Бикер был вдвое меньше полицейского, находился не более чем в дюжине шагов от него и не двигался. Тем не менее констебль решил не рисковать и, с разбега вытянувшись в воздухе, захватом ног обеими руками повалил Бикера на землю.
— Стоять! Ты!..
— Проклятье!
Бикер медленно поднялся, изрыгая проклятья и держась за вывихнутое колено; констебль лежал на земле, чертыхаясь и потирая ушибленный локоть; двое мужчин в характерных спортивных пальто и твидовых шляпах детективов ринулись вперед на перехват своего клиента; испуганная собака быстро помочилась в потерянный шлем и улизнула. И все старания ни к чему не привели.
Билл сорвал с головы кепку и махал ею, словно полицейские находились в полумиле от него:
— Не его! Не его! Его!
Служащий парка тем временем удалялся все дальше и дальше. Теперь он перешел на бег. Казалось, он улыбался им в ответ, хотя, скорее всего, ровные белые зубы были стиснуты в гримасе паники. Еще до того, как погоня стартовала, он, должно быть, понял, что шансов мало — два детектива, констебль и старший полицейский чин (с беговой газетой в руке) недвусмысленно оживились по поводу его персоны. Генри замедлил бег и остановился.
Первыми до него добрались детективы. Гейлорд догнал их, когда они уже заломили руки мужчине. Один, казалось, пытался его куда-то вести, другой — изо всех сил удержать.
— Отличная работа, парни. — Гейлорд считал необходимым моральное поощрение. — Он уже что-нибудь сказал?
— Нет, сэр.
Генри потерял свою фуражку. Ему разрешили высвободить одну руку и убрать густую каштановую копну с глаз:
— Будьте вы прокляты!
— Тащите его туда, где он уронил свою палку.
Пленника доволокли до того места, за которым наблюдал Бикер.
— Эй! Ты! — сказал Гейлорд. — Ты какого хрена воткнул сюда эту затычку? — Он подцепил карандашом толстый, испачканный землей, шлепок замазки и приподнял его, обнажая конец пластиковой дренажной трубы. — Ты знаешь, что это такое?
— Я не буду ничего говорить.
— Это конец трубы, ведущей к могиле мистера Фина. То есть это вентиляционная труба. Другой ее конец соединен с отверстием в днище его гроба. Ты знал, что нужно искать где-то здесь, верно? В общем так, ты переоделся уборщиком и шарил вокруг своей палкой, пока не нашел выход трубы. Потом ты заткнул его. Я правильно объясняю?
Генри не ответил. Его провели к шатру, где, несмотря на парик и вставные челюсти, он был неожиданно представлен и официально опознан как преподобный Артур Стоунхаус.
Глава восемнадцатая. Завеса поднимается
Время превратит поражения в победы. Сегодня вечером поздние выпуски газет будут зубоскалить по поводу «убийцы в обществе спиритуалистов», а завтра, что ни говорите, все это даст грандиозный рекламный эффект. Отныне ни одна газета в Британии не напечатает название Общества Эфирной Мандалы с маленькой буквы, не употребит имя «Фин» с двумя «н». Реклама, плохая она или хорошая, генерирует мощные психические вибрации, и, питаясь ими, Общество будет расти.
Что касается роста миссис Уэбб, то во сне Морис убедит ее подчиниться ненавистному аллопатическому ножу. Ее операция на несколько лет отсрочит сладость, как она часто выражалась, окончательного развоплощенного единения с Абсолютным Всем.
Но сейчас боевой дух был подорван. С момента ареста Стоуни прошло несколько часов, и по городу поползли тревожные слухи. Этерианцы сидели в тусклом свете лекционного зала, ожидая, пока наступит меланхоличный вечер. У Данка разболелась голова, Нэнси лихорадило. Эрнестина была шокирована и сбита с толку, пытаясь понять, кто же такой «Тек» — полицейский шпион, посланный подставить Стоуни и дискредитировать спиритов, или детектив-экстрасенс, посланный Высшими Силами обезвредить ядовитого монстра. Раздраженные и злые, сестры Блейз вернулись в Челтнем. Сраженная горем и плачущая, миссис Уэбб слегла в постель.
Лекции ждали еще несколько человек: завсегдатаи лекций пожилого возраста, которые зашли, чтобы посочувствовать этерианцам и остались, чтобы выразить презрение лектору. Среди аудитории этого лектора не наблюдалось ни одной улыбки, чьим единственным подобием служила лишь ухмылка профессора Хакеля.
И все же появление оратора должно было вызвать улыбку. Его вечерний костюм выглядел так, будто в нем лежали (и в нем действительно лежали), а массивный тюрбан в форме тыквы слегка съехал набок. Вульгарный драгоценный камень из стекла, приколотый к тюрбану, мог быть третьим глазом, глазом, который никогда не закрывался, но и не переставал подмигивать.
— Друзья... — начал он. Раздался грубый смех, который прекратился, когда он добавил: — истины.
Я сказал, что мое погребение должно доказать невиновность Стоуни. Мне жаль, что все вы восприняли это как доказать, что он невиновен. Я имел в виду «доказать» буквально: доказать значит проверить. Исключение, всегда говорим мы, подтверждает правило. Оно показывает, что это правило ущербное. Моя проверка показала, что Стоуни ущербный человек.
Он начинал как мошенник, затем стал кладбищенским вором, а закончил тройным убийцей. Попутно он превратил группу миссис Уэбб в маленькую преуспевающую империю — стоимостью, полагаю, более полумиллиона — и, построив эту империю, женился на хозяйке.
Фину пришлось сделать паузу, чтобы дать залу возможность переварить шок от услышанного. После нескольких протестующих и несвязных реплик аудитории он продолжил.
— Под именем Генри Форбса Стоуни устроился на неполный рабочий день в похоронное бюро Роуздейл. В этом месте обслуживали похороны обеспеченье людей, и когда скорбящие собирались вместе для поминовения или похорон, они вели беседы.
Результаты этих бесед, несомненно, астральными путями подавались на стол для спиритических сеансов. Богатых наследников приглашали на сеансы и теперь определенная часть того, о чем они шептались на похоронах, продавалось им обратно в виде сообщений от духов. И все это благодаря Генри.
— Вы хотите сказать, что миссис Уэбб мошенница?! — вырвалось у потрясенной Эрнестины.
— Я вообще ни единым словом не затронул миссис Уэбб. Она работала медиумом в прямом смысле этого слова, то есть служила посредником, передавая тривиальную информацию от Генри к клиентам, и совсем не тривиальные суммы от клиентов к Генри. Как и большинство медиумов, она, безусловно, не всегда искренне действовала на своих сеансах, за