аэропланов. Осенило меня после того, как я посетил студию, в которой он работал перед своей гибелью. Стив принес кусок пленки домой, сделал для нее легкую рамку, утяжелил ее несколькими монетами, и зеркало было готово.
Он установил его вместе со Стоуни днем. Когда левитация закончится, Стоуни должен был поднять зеркало в кабинет и сжечь его. Помните, Стив тянул время, изображая «трудности с вхождением в транс», пока Стоуни не вызвали наверх заранее организованным телефонным звонком.
Говоря о трансах, удача чуть не изменила им. Ведь именно тогда Эрнестина пришла в кабинет «помедитировать». Стоуни, должно быть, испугался, но, полагаясь на упражнения для глаз, решил «идти до конца».
При этих словах Эрнестина выпрямилась.
— Какое отношение к этому имеют упражнения для глаз?
— С тех пор как вы отказались от немодных очков, Эрнестина, боюсь, ваше зрение стало далеко не идеальным. Вы сделали неправильные записи в бухгалтерской книге, поскольку с трудом могли разобрать собственный почерк. Стоуни знал, что если он наденет парик «Генри» и выключит верхний свет, вы не поймете, кого видели на самом деле. Он угадал.
Почему, интересно, никто из нас не заострил внимания на вашем видении? Двое мужчин танцуют танго — что еще это может быть, как не один мужчина с зеркалом в человеческий рост?
— Замечательное объяснение, — сказал Данк. — Но тогда как же мальчик упал?
— Это очевидно, — вмешался профессор. — Стоуни скинул что-то тяжелое вниз и сбил его с карниза. Это «тяжелое» было подвешено на тонких чер...
— Нет, профессор. — Фин наклонился за кафедру и вытащил рогульку из орешника. — Не соблаговолите ли вы рассказать нам, что это такое, и показать, как это используется?
Хакель взялся за раздвоенные концы обеими руками.
— Это волшебная лоза, как все вы, наверное, догадались. Сначала берем ее вот так...
— Профессор, вы в буквальном смысле не с того конца взяли палку. Возьмите ее другим концом, и она станет орудием убийства.
Хакель развернул рогульку.
— Я все еще не понимаю.
— Представьте себе зарубки, сделанные на разветвлении, как на той рогульке, что я взял со стола кабинета, когда устраивал сеанс с доской. И представьте, что вы намотали на эти зарубки толстый жгут из скрученных вместе канцелярских резинок, взятых с того же стола. Одним словом, получили пращу. Проще говоря, рогатку. В качестве снаряда он использовал небольшой камень или каштан — любое, что можно подобрать с земли во дворе.
— Весьма слабое орудие, — сказал Хакель, возвращая рогульку. — Ни силы, ни точности.
— Этого и не требовалось. Апофеозом выступления Стива должна была стать демонстрация того, что обе его руки свободны. Стив отпускает перила и балансирует на каблуках — высоких каблуках своих нелепых ботинок. Легкий толчок, главное неожиданный, неминуемо низверг бы его с узкого выступа.
Что касается точности, то ярко освещенная мишень на расстоянии шести ярдов не требует многого. Уверен, Стоуни хорошо попрактиковался в парке.
И в убийствах хорошо попрактиковался тоже. Поэтому, когда в доме появился сыщик и стал вынюхивать, он решил по возможности не убивать его. Лучше пусть умрет «Генри», оборвав все ниточки, которые ведут в Роуздейл. Он уничтожил информацию из тех папок, от которых шли ниточки напрямую к похоронному бюро Роуздейл, и использовал скарабея, чтобы навести меня на ложный след, по которому я мог бы прийти к ложному выводу.
Именно Стоуни организовал визит в Роуздейл на то время, когда там должен был дежурить Генри. В часовню он вошел, имея в кармане все необходимое для превращения в «Генри»; воротничок священника и нагрудник были надеты поверх обычной рубашки и галстука. Черный костюм хорошо подходит как для священника, так и для помощника гробовщика. Очень удобно.
Словно быстро переодевающийся актер он вошел в одну дверь как преподобный Стоунхаус, сбросил плащ и изменил внешность, а в другую вышел как Генри Форбс. Он знал, что я могу заподозрить двух помощников, поэтому довел «след скарабея» до дома Генри и оборвал его там. Нетрудно заставить себя исчезнуть, когда ты не существуешь.
Затем снова став Стоуни, он вернулся домой. Констебль на посту представлял помеху, поэтому он вошел через сад, влез в кухонное окно, убрав, естественно, за собой всю грязь, которую принес на ногах. Дальше ему оставалось только проникнуть в парадный холл и «потерять сознание». Существует, пожалуй, не менее пятидесяти способов отключки — от задержки дыхания до самогипноза.
— Здесь я на вашей стороне, — сказал Хакель. — Но как вам вообще удалось разглядеть его двойную сущность?
— Поначалу я предположил, что он выбрался из часовни в гробу. Но вряд ли он мог позволить себе вылететь в нем в Германию, так что ему нужно было выбраться из гроба до момента прибытия груза в аэропорт. Сделать это он мог только будучи в сговоре с одним или обоими помощниками, а если такой сговор существовал, то вообще не требовалось никакого побега в гробу. Он мог просто уйти.
Затем, когда я забрел в комнату миссис Уэбб и застал его там, я отметил две вещи: во-первых, комбинацию «воротничок-нагрудник» удобно использовать, когда нужно, например, быстро переодеться. Во-вторых, он поднес руку ко рту. Жест смущенного мужчины, несомненно, но и жест человека, не вставившего зубные протезы. Я начал задаваться вопросом, смогу ли я узнать его без знаменитых «клыков» Стоуни. Действительно, заменив их парой ровных белых зубных протезов, он стал другим человеком.
Эрнестина, покрасневшая и раздраженная, сказала:
— Есть одна вещь, которую вы не потрудились объяснить. Как скарабей перенесся от Стива, когда он умер, на ковер в гостиной, где мы его нашли? По крайней мере, здесь вам придется признать, что произошло чудо.
Фин уже собирался объяснить, как вдруг почувствовал жар и раздражение остальных. Он уже лишил их большей части любимых чудес. Было бы жестоко продолжать.
— Я точно не уверен, — ответил он. — Возможно, есть некоторые вещи, которые нам не суждено понять, не в этом мире.
Верно-верно говорили кивающие головы по всему залу. Они неохотно пощадили Фина порцией жидких аплодисментов. Затем, предводимые Эрнестиной, все отправились на сеанс медитации в гостиную. Сыщик стоял один у своего помятого зеркала. Он начал медленно разматывать тюрбан, затем остановился, словно прислушиваясь к голосу духа.
Как раз в этот момент в своем кабинете в Скотланд-Ярде Гейлорд с помощью карандаша перематывал ленту пишущей машинки.
— Можно подумать, что Ярд нельзя нагреть, когда нам покупают пишущие машинки, — сказал старший инспектор. — Эти...
Он смолк, будто прислушиваясь к голосу духа.
— Бикер! Конечно, чертова задница! «Доктор» Фина! Бикер был у нас в руках, а мы его прошляпили. Черт бы побрал этого Фина. Интересно, чем он сейчас занимается?
* * *
Настоящий Теккерей Фин находился на борту корабля в нескольких тысячах миль отсюда и смотрел на капсулу космического аппарата. Перед открытым люком капсулы на железном полу белым контуром была обозначена распростертая фигура с большой головой.
— Это кажется невозможным, — рассказывал представитель космического агентства. — Кроме него в капсуле никого не было. Мы поддерживали с ней связь весь период орбитального полета вплоть до приземления. Но когда мы открыли люк капсулы, он выпал — прямо сюда — с украшенным драгоценными камнями кинжалом в спине. Кто мог это сделать?
Фин потянулся за своей пенковой трубкой.
— Позвольте мне объяснить, — сказал он. — Мы знаем, что убитый держал ручного барсука. Мы знаем, что он недавно приобрел две карты Корнуолла. И, самое главное, мы знаем, что он панически боялся шоколадных пирожных.
Потянувшись за трубкой, он подал сигнал. Повинуясь ему, инспектор полиции выступил из-за корпуса космического аппарата с наручниками наготове.
Рассказы
Неведомой рукой
Какой великий артист погибает!
Теккерей Фин сделал глоток сока папайи со льдом и огляделся в поисках места, куда можно поставить стакан. Кофейный столик был завален журналами по антропологии, поверхность письменного стола неразличима под играми и головоломками, а на камине стояли образцы агата и горного хрусталя. На единственном оставшемся столике пребывал набор лишь случайно связанных между собой предметов: настольная счетная машина, книги о змеях Британии, страницы вычислений, записанных змееобразными каракулями Фина.
Наконец он освободил место на каминной полке, сняв оттуда большую круглую лупу. Держа ее на расстоянии вытянутой руки, Фин рассматривал через нее миссис Доусон.
— Интересно! Вижу, что вы путешествовали по Галапагосским островам, что вы заядлый игрок в хай-алай,88 что вы страдаете от дислексии89 и что вы моя экономка.
Миссис Доусон вместо ответа включила пылесос. Фин упал в кресло у окна и с помощью лупы поджег джоссовую курительную палочку.
— Подумайте же: я — детектив! Миссис Доусон, не могу передать, сколь много это для меня значит. Уже ребенком я мечтал быть детективом. Пока остальные ребята планировали карьеру в менеджменте среднего звена, я ходил и наблюдал: считал, сколько перед моей дверью ступенек, сравнивал сигаретный пепел... И теперь все окупилось. Сегодня я провожу настоящее расследование. Полагаю, в шляпе охотника на оленей. Интересно, занимался ли когда-нибудь этим Холмс? Охотился на оленей, имею в виду.
Экономка не отвечала. Она не только возилась с пылесосом, но и была слегка глуховата. Более того, она старалась как можно больше игнорировать своего безумного нанимателя-янки. Взрослый мужчина, профессор философии, играет в Шерлока Холмса, как маленький! Чего только стоит реклама, которую он поместил в газете!