Гвельвада ухмыльнулся.
— Должны же у вашего врача быть основания считать её тяжелобольной, с прислугой вместе. Буду благодарен, если вы немедленно вытащите его из постели и прикажете позвонить мисс Стейнинг. Он решит, что она страдает от какой-то здешней заразы. Не сомневаюсь, вообразит самую страшную. И немедленно прикажет их со служанкой забрать и изолировать. Возможно, вам удастся оставить с ними полицейского.
Комиссар кивнул.
— Я это устрою.
— Через два-три дня, когда ситуация немного прояснится, продолжал Гвельвада, — ваш добрый доктор поймет, что ошибся. Обнаружит, что диагноз ошибочен, и обоих можно отпустить.
— Хорошо. Думаю, это никому не повредит.
— И ещё одно, — добавил Гвельвада. — Доктор должен поехать к ним незамедлительно.
Он посмотрел на часы.
— Уже очень поздно — или очень рано, как вам больше нравится, — а у меня масса дел. Как только наших дам увезут — понятно, нельзя допустить, чтобы мисс Стейнинг что-либо паковала или выходила из комнаты — тотчас же одолжите мне двух-трех ваших самых смышленых ребят.
— Хотите обыскать дом?
Гвельвада кивнул.
— Я хорошенечко его прочешу. Сдается мне, документы там. Убрав с дороги мисс Стейнинг, мы получим шанс их найти.
— Ладно, — кивнул Фалстид, поднял трубку и бросил через плечо:
— Вы были абсолютно правы, когда говорили, что внесете некоторое оживление, — он улыбнулся. — Не возражаю. Это весьма любопытно.
В четыре тридцать утра полицейский Даларас, обыскивая платяной шкаф в спальне Виолы Стейнинг, нашел в куче грязного белья большой запечатанный и перевязанный конверт.
Гвельвада взвесил пакет на ладони, прочитал адрес и улыбнулся.
— Друг мой, задание выполнено. Верни все на место, как было, и иди домой. Спокойной ночи.
Он вышел из дома и пошел по тропинке к воротам, спрятав конверт подмышкой под пальто. Он быстрым шагом вернулся к себе, зажег свет и положил пакет на стол. Некоторое время он смотрел на него. Потом налил себе выпить. Сел. И принялся его вскрывать.
Уже почти рассвело, когда Гвельвада вышел из номера. Он побрился, принял душ, переоделся — и выглядел свежим, как после долгого сна, и безумно довольным собой. Эрнест быстро спустился к заливу. Вдоль берега бродил Айлес. У конца мола на якоре стояла лодка, Меллин курил на корме.
Гвельвада зашагал к ним.
— Доброе утро, друг мой. Все идет по плану. Все безумно здорово. Жизнь начинает мне очень нравиться, а она всегда по-новому увлекательна, признаешь ты это или нет. Поехали.
Он забрался в лодку. Айлес следом.
— Друг мой Меллин, — сказал Гвельвада, — отвези нас на риф, где застрял Джаквес. Покажи, где потонула его лодка.
— Ладно. Поднять её будет нелегко…
— Может, тебе в будущем стоит с этим повозиться? У Джаквеса есть родня?
Меллин покачал головой.
— Не слышал.
— Может, однажды лодка станет твоей. Кто знает?
Меллин промолчал, завел мотор и отчалил.
Через сорок минут он заглушил мотор. Солнце взошло, вода ярко рябила в его лучах. Гвельвада перегнулся через борт и увидел в двадцати футах под собой моторку Джаквеса, лежащую на борту на песчаном дне. Из рубки выплыла рыбка.
— Жизнь — забавная штука, — заметил Эрнест. — Сегодня это рыбацкая лодка, завтра — дом симпатичной рыбки.
Он полюбовался переливчатой чешуей рыбки, которая грациозно нырнула обратно, потом сказал:
— Подойди как можно ближе. Я хочу сойти на берег.
— Ближе не могу. Боюсь, вам придется замочить ноги.
— Что может быть лучше? — хмыкнул Гвельвада. — Ладно, стой.
И повернулся к Айлесу:
— Любите плавать?
Айлес кивнул.
— Предлагаю попробовать, — он начал раздеваться.
Через десять минут они выбрались из воды на пологий песчаный берег. В тридцати футах от воды отмель переходила в глухой тропический подлесок. Гвелвада прошел вдоль края и вдруг остановился.
— Как видите, друг мой, здесь тропинка. Пошли по ней! Надеюсь, это утро обойдется без змей.
Он зашагал по тропе, Айлес молча следовал за ним.
Шли они довольно долго. Тропа немилосердно петляла в густом подлеске. И вдруг едва не выскочили на поляну. В центре её возвышалась добротная хижина. Снаружи валялось несколько ящиков. Из трубы поднималась чуть заметная струйка дыма.
Айлес заметил:
— Не здорово, если там кто-то есть, кому мы не понравимся. Влезая в драку, я предпочитаю быть при оружии.
Гвельвада пожал плечами.
— Не думаю, что стоит так переживать, друг мой. В конце концов, без оружия драться можно не хуже, чем с ним.
Они перебежали поляну, открыли дверь, вошли — и Айлес остолбенел. Хижина была разделена пополам. Эта половина явно служила гостиной. Полки заставлены консервами, в камине ещё тлели угольки.
В центре комнаты стоял стол, а поперек него — тело Джаквеса. Он рухнул вперед, сидя на стуле, голова и плечи оказались на столе, левая рука нелепо свесилась. На пол из бессильных пальцев выпала потухшая сигарета. Зрелище не из приятных: ему выстрелили в левый глаз в упор. Тем более эта часть лица оказалась повернута кверху.
Гвельвада сел на деревянный стул. Айлес подумал, что без одежды бельгиец выглядит ещё незауряднее, чем в ней. В одежде Эрнест казался пухлым, но на обнаженном теле не было ни грамма жира. Только крепкие мускулы и сухожилия; кожа, белая, как у женщины, гладкая и здоровая, и под ней при каждом движении перекатывались мускулы.
Гвельвада вздохнул.
— Видите, друг мой, каким оказался конец Джаквеса. Я это знал.
— Нехороший конец, — отозвался Айлес.
— Подумайте сами, — хмыкнул Гвельвада. — Этот дурак думал, что люди, которые его наняли, станут опекать его в случае опасности. И вернулся за помощью. Идиот! Неужели он рассчитывал, что его оставят в живых?
Он встал, пересек комнату и толкнул другую дверь. Так оказалась спальня, небогатая, но удобная. Гвельвада указал в угол. На полу стояла небольшая рация.
— Все очень просто… Человек жил здесь. От него Джаквес получал инструкции. Превосходное убежище. Отсюда он мог связываться с начальством на материке. Мог узнать, что случилось с Джаквесом на Черной Багаме. А убийство Джаквеса заставило его сбежать. Интересно, куда. Может, я догадаюсь?
Айлес заметил:
— Должно быть, была вторая лодка.
— Конечно. Конечно, здесь была вторая лодка.
Гвельвада вернулся в гостиную и стал разглядывать останки Мервина Джаквеса. Потом буркнул себе под нос:
— Теперь у тебя есть время для раздумий, друг мой Джаквес. О том, каким ты был идиотом…
И повернулся к Айлесу.
— Пошли. Здесь нечего делать. Мне больше нравится на солнце.
В полдень Гвельвада допил вторую чашку кофе, встал, подошел к окну и посмотрел на залитое солнцем море. Потом прошел в спальню. Когда он вернулся, Айлес увидел в руках у него пакет.
Гвельвада потряс пакетом.
— Друг мой, вот корень зла! Ради этого люди жили, работали и умирали. В жертву этому принесена жизнь Стейнинга, здоровье его сестры, Гелерт и наш друг мистер Джаквес, который так неудобно валяется на столе где-то там.
Он посмотрел на часы.
— Дневной рейс в два тридцать. Вы улетите на нем. Возвращайтесь в отель, сложите вещи и пообедайте. В Майами будете после трех. Документы передадите миссис Лайон. Пусть хранит их как зеницу ока до дальнейших распоряжений. Я остаюсь.
— Вы вернетесь в Майами?
Гвельвада кивнул.
— Дня через два — три. Нужно кое-что выяснить, да ещё позаботиться о нашем друге Джаквесе. Нужно встретиться с комиссаром. Но я вернусь… может, завтра, может, послезавтра. До встречи, друг мой. И удачи.
Он швырнул пакет на стол, Айлес его забрал.
— ЛАдно, я лечу в два тридцать.
Гвельвада лукаво заметил:
— Как приятно снова видеть мисс Лайон, правда? Сегодня я буду думать о вас. Думаю, вы пообедаете с ней в комнате с видом на лужайку.
Он картинно зевнул.
— Смотрите, как занять время в самолете. Рейс продлится полчаса — достаточно, чтобы продумать атаку на восхитительную и очаровательную Тельму. Продумайте позицию. Вы приедете к ней героем — или почти героем. У вас есть документы, вы за неё успешно выполнили задание. Ей больше не нужно волноваться насчет начальства. Она будет счастлива. Более того, это расположит её к вам.
— Надеюсь, вы правы, — Айлес улыбнулся. — Как бы мне этого хотелось!
Гвельвада озорно улыбнулся.
— Будьте умницей. По дороге продумайте каждую льстивую фразу. Оттачивайте свое любовное мастерство. Будьте яростным и интересным, нежным и волнующим, — он вздохнул. — Хотел бы я быть на вашем месте, друг мой.
И снова вздохнул.
— Вы должны быть безумно счастливы.
Айлес усмехнулся.
— Почему бы и нет?
— И точно! А между делом вы будете следить за пакетом. Ведь вы его не потеряете, а?
— Нет, — сказал Айлес. — Это я обещаю. Ну, увидимся, Эрни.
— Можете не сомневаться, — ответил Гвельвада.
Айлес вышел.
Гвельвада стоял возле стола, пока не услышал стука двери внизу. Потом подошел к бару, смешал коктейль, вернулся к столу, сел, положил на него ноги и задумался.
Ему нравился Айлес. Англичане достойны восхищения. Хотя он ещё молод, но с характером, а с годами придет и опыт. Гвельвада представил Айлеса в самолете, как тот разрабатывает план атаки на Тельму и оттачивает фразы, с которыми пойдет на приступ.
Какая чушь… Проблема англосаксов в том, что игру с женщиной они не отличают от игры в гольф, где нужно тщательно обдумывать технику каждого удара, где нужна сила и тщательный прицел.
Он встал и потянулся. Усталость сказывалась. Потом зевнул, взял трубку и попросил соединить с комиссаром полиции.
На выжженном солнцем летном поле Гвельвада ждал рейса в два тридцать на Майами. Из удобной позиции под пальмами он видел таможенный зал, зал ожидания и полоску кустов, возле которой маленькими группками стояли прошедшие контроль пассажиры.
С краю, прислонившись к стене, стоял Айлес в безупречном бежевом габардиновом костюме, кремовой шелковой рубашке и коричневом в белый горошек галстуке. В левой руке он держал кейс; в правой — бокал рома со льдом, любезно предоставленный авиакомпанией.