– У меня есть одна новость, только она вряд ли вас обрадует.
– Говори.
– Я сумел связаться с братом Цэрином.
– Что он сообщил? – Голос Рауффа звучал отрывисто и глухо.
– Мы опоздали – он уже обработал татуировку специальным составом, а японец прочитал зашифрованные цифры.
– Цэрин знает цифры?
– Нет.
– А где они сейчас находятся?
– На французском военном корабле, и полным ходом двигаются на юго-восток. Цель перехода он не знает.
Новости были безрадостными, однако бригаденфюрер не расстроился. Беззвучно рассмеявшись и показав нездоровые зубы, он сказал:
– Образованные пошли монахи в Тибете. Но это неплохо. А куда идет корабль – я приблизительно знаю.
Выглянув в коридор и убедившись в отсутствии персонала дежурной смены, Рауфф знаком приказал следовать за ним. Троица осторожно прошмыгнула по коридору до заветной палаты, расположенной всего в нескольких шагах по той же стороне коридора.
– Оружие с тобой? – остановился Кристиан перед дверью, и Алоис показал нож. – Если внутри окажется посторонний – постарайся все устроить без шума.
Помощник кивнул и, поудобнее перехватив рукоятку, толкнул дверь…
Посторонних в небольшой палате не было. Справа стояла специальная кровать, освещенная приглушенным светом. На кровати неподвижно лежал Сальвадор с перевязанной головой.
Лицо в обрамлении плотных бинтовых повязок казалось худым и бледным как у мертвеца. Старик спал, к рукам и груди тянулись провода, а в носу торчала прозрачная трубка.
– Алоис, останься у двери, в коридор не высовываться, если кто-нибудь зайдет – ты знаешь, что делать. Пудава, у нас мало времени – немедленно приступай.
Несколько минут лама готовился к ритуалу. Сначала он исполнил обертонный вокал, чем привел в замешательство молодого нациста. Тот рыпнулся утихомирить певца, но Рауфф остановил его:
– Не мешай – он знает, что делает!
Сказав это, он подошел к единственному окну и попробовал открыть раму. Та поддалась, впустив в палату порцию прохладного ночного воздуха. «Неплохо, – отметил про себя Рауфф, – выбраться на улицу можно и здесь…»
Закончив пение, Пудава принялся читать молитву, раскачиваясь в такт непонятным словам. Затем, не прекращая бубнить складные куплеты, положил левую ладонь на лоб Сальвадора, а правой ухватил его тощее запястье.
Старик оставался неподвижным, но через некоторое время дыхание стало глубже, лицо утратило бледность и приобрело живые краски…
Наблюдая за странной метаморфозой, Рауфф представлял, как около семидесяти лет назад похожие манипуляции с оберштурмфюрером Шрайбером производил покойный монах по имени Туичен. Разница состояла в том, что весной сорок третьего сознание Шрайбера принимало секретную информацию, теперь же Пудава пытался ее извлечь.
Все закончилось довольно неожиданно: тело Сальвадора сотряслось, схватившись за края кровати, старик выгнулся, захрипел и ровным голосом проговорил:
– Два стальных ящика. Смерть… Смерть заключена в двух стальных ящиках. Швы одного промазаны черной смолой. Другой обозначен свастикой и японским иероглифом… – Сказав это, он рухнул без сил и затих.
– Кажется, Сальвадор умер, – виновато произнес монах.
– Плевать, – прошептал Рауфф. И, задумавшись, принялся массировать волевой прямоугольный подбородок: – Странно. О керамическом снаряде со штаммами сибирской язвы мне известно – для его нейтрализации я и привез японца. А что за смерть таится во втором сейфе? Впрочем, поздно – эту тайну Шмидт и Роммель унесли с собой в могилы… – Очнувшись от раздумий, он направился к окну: – Пора уходить.
– Кто-то идет, – встревоженно показал в направлении коридора Алоис.
Бригаденфюрер прислушался – из коридора действительно доносились торопливые шаги.
Через несколько мгновений дверь открылась. На пороге появилась встревоженная женщина во врачебном комбинезоне, в руках она держала шприц и ампулу.
В руках Алоиса блеснуло лезвие ножа.
Женщина тихо охнула и осела на пол.
Маленький городишко после полуночи будто вымер. Протопав в безуспешной надежде встретить такси, Рауфф, Алоис и Пудава решили добираться до берега пешком.
Двигались медленно. Дорога шла под горку, тем не менее, в конце каждого квартала бригаденфюрер просил остановиться для короткого отдыха – сказывался преклонный возраст. Во время таких остановок он подолгу смотрел назад.
– Вы кого-то опасаетесь? – спрашивали молодые мужчины.
– У меня такое ощущение, что за нами кто-то идет.
Они тоже крутили головами, вглядываясь в каждую тень и вслушиваясь в каждый шорох, однако на узких улочках, зажатых меж старинных домов, не было ни души.
– Не знаю, – оправдывался Рауфф, – возможно, подскочило давление, и в голове шумит…
На катере их давно поджидали: Кавагути сидел на корме, а Бруно курил, нервно расхаживая по бетонному пирсу. По соседству с катером покачивалась на волне белоснежная яхта с высокой мачтой, рядом стояли на приколе десятки других маломерных судов, но никого из хозяев в столь позднее время на причале не было.
– Наконец-то! – выплюнул Бруно окурок. – Получилось?
Бригаденфюрер перешагнул с причала на борт и плюхнулся на сиденье.
– Да. Доложи о готовности.
– Бак заправлен, и куплено пять полных канистр про запас. Баллоны аквалангов забиты смесью – лично проверил каждый. Оборудование для резки металла исправно.
– Куроки не изжарился на здешнем солнце?
– Живой. Помолился и спит в каюте.
– Отходим, – скомандовал старый нацист.
Включив прожекторы и потолкавшись меж тесных причалов, катер вырвался на относительный простор бухты.
Сидевший за штурвалом Бруно весело крикнул:
– Бригаденфюрер, здесь есть отличный навигатор, но неплохо бы взглянуть на карту!
Тот приказал Алоису спуститься в носовую каюту и принести портфель.
Спустя минуту Рауфф шелестел подробной картой южного побережья Корсики и посвящал молодых помощников в тонкости предстоящего дела:
– Нас интересует пролив Бонифачо и расположенный в его акватории небольшой архипелаг под названием Лавецци. Рассчитайте время прибытия к южной оконечности острова Кавалло.
Произведя расчеты, Бруно доложил:
– Мы идем с хорошей скоростью – возле острова будем через один час сорок минут.
Ночь выдалась спокойной, если не брать в расчет слабый попутный ветер, называемый в этих краях мистралем. Из-за него очертания самого крупного острова появились на экране радара чуть раньше обозначенного «капитаном» срока.
Бруно снизил ход до малого, поправил главный прожектор и повернулся к боссу.
– Господин бригаденфюрер, у нас нет изображения руны.
– И что с того? – очнулся от мимолетного сна Рауфф.
– Вы говорили, будто в ней зашифрованы точные координаты цели. Как же мы ее найдем без координат?
Выдержав паузу, старик надменно проговорил:
– Во-первых, ты забыл о главном: я сам разрабатывал операцию по захоронению золота Роммеля, а координаты острова Дьявола – места захоронения – мне указал лично рейхсфюрер Гиммлер.
Бруно одарил старика долгим взглядом, исполненным глубокого уважения.
А тот продолжал:
– Во-вторых, точные координаты нам подскажут наши оппоненты. Уверен – они уже там.
– Не они ли это? – ткнул пальцем в экран радара Алоис.
Рауфф нацепил очки и наклонился над экраном, в верхнем углу которого появилась яркая отметка. Худое лицо скривилось в злобной усмешке.
– Они. Наверняка они.
– Кто?! – выдохнул Бруно.
– Наши злейшие враги. Люди, посланные масонским «Комитетом», чтобы завладеть нашим золотом…
Глава шестая
Корсика, Аяччо
Пролив Бонифачо, архипелаг Лавецци
Наше время
Сальвадор неподвижно лежал на нижнем спальном месте двухъярусной кровати. Голова покоилась на подушке, насквозь пропитанной кровью, лицо и руки были неимоверно бледны. Складывалось впечатление, будто он мертв, и смерть наступила давно.
Инвалидная коляска валялась на боку чуть поодаль. Повсюду царил беспорядок, пол, маленький столик и дверца были забрызганы каплями запекшейся крови.
– Ни шагу дальше, – командует Горчаков. И уточняет: – Теперь здесь должен поработать хороший «следак». Для него важен каждый отпечаток подошв и пальцев.
Однако сам сторонкой подбирается к кровати и нащупывает запястье Сальвадора.
– Он жив! Евгений, дуй за комиссаром. Георгий – быстро за врачом!
Вместе с Устюжаниным бежим к трапу, поднимаемся на несколько палуб. Там наши пути расходятся: я поворачиваю к вахтенному – он должен подсказать, где проживает итальянец, товарищ срывается к медицинскому блоку.
Вахтенный быстро вникает в суть и ведет меня кривыми «улочками» на одну из жилых палуб.
Мы на месте. Стучим в дверь каюты.
За бортом глухая ночь – все нормальные люди давно спят, поэтому приходится ждать, пока хозяин каюты очнется.
Увидев меня, он тотчас встряхивает головой, отгоняя сон.
– Что случилось?
– Мы за вами. Только что обнаружен Сальвадор Лопес.
Это известие окончательно приводит его в боевую готовность.
– Я мигом, – исчезает он в каюте и через десять секунд возвращается одетым, с портфелем и фотоаппаратом в руках. – Идемте… – По дороге на нижнюю палубу комиссар искренне удивляется: – Как вам удалось его найти? Ведь мы опросили всю команду и половину пассажиров! Обшарили все служебные помещения!
– Помните того пожилого мужчину, что присутствовал при нашем разговоре?
– Конечно!
– Он гений российского сыска.
– Правда? Значит, он мой коллега?
– Практически, да. Генерал-лейтенант Федеральной службы безопасности.
– О! – всплескивает руками итальянец.
– Только прошу, об этом ни слова – он здесь отдыхает в частном порядке, и просто решил вам помочь.
– Да-да. Я очень признателен! Очень…
– Заранее прошу извинить за некоторую вольность, – встречает его Горчаков у двери в злополучную каюту, – но мы с вами коллеги, поэтому я позволил себе проанализировать ситуацию и… И вот, пожалуйста. – Он аккуратно, не прикасаясь к ручке замка, распахивает дверь и показывает на лежащего Сальвадора.