Это все розы! А вот вам, господа охотники, и колючки в виде нескольких граммов свинца.
Мухаджир поднял пистолет и, стараясь унять биение сердца, нацелил его в голову автоматчика. В последний момент, видно, почувствовав недоброе, тот повернулся прямо на пистолет, направленный в голову, и лицо его исказил животный ужас. Возможно, он даже догадался, что жизнь не такая бесконечная, какой может показаться, когда смотришь на жертву с кожаного кресла джипа с автоматом в руках. Даже не пытаясь скрыть злорадства, Мухаджир ощерившись, выпустил пулю прямо в распахнутый от ужаса рот. Свинец мгновенно прервал крик, готовый было сорваться с уст, голова сомалийца дернулась и, лишенная сил, уткнулась в панель приборов. Второй выстрел достался водителю: завалившись на дверь, он выпустил из ослабевших рук руль, и машина, вильнув, почувствовала долгожданную свободу и устремилась в глубину саванны.
Для пассажиров, сидящих на заднем сиденье, ужас происходящего дошел не сразу. Выстрелов, прозвучавших один за другим, не было слышно из-за работающего двигателя, а потом, увлеченные разговорами, они не следили за тем, что происходит вокруг. Лишь только когда автомобиль, сделав неожиданный маневр, вильнул в самую гущу кактусов, обратили внимание на то, что двое из приятелей запрокинули головы, словно их внезапно сморил крепкий сон.
Прозрение наступило не сразу. Поначалу на молодых лицах отразилось лишь недоумение, затем растерянность и только уже потом в расширенных глазах заметался самый настоящий ужас.
Опасность находилась где-то рядом, но ее никак не удавалось рассмотреть, чтобы заслониться от нее руками. Один из сомалийцев ухватился за ручку двери, чтобы отыскать спасение среди раздавленных кактусов, но прозвучавший выстрел отнял у него это желание: упав в кресло, он свесил голову на грудь и сполз на пол.
Последний сомалиец, обхватив голову руками, терпеливо готовился к смерти, вращая во все стороны глазенками, будто спрашивал Всевышнего: «Какого же дьявола она не является!»
Машина, подпрыгивая на неровностях, утратила прежнюю скорость, и скатившись в рытвину, заглохла совсем.
Некоторое время сомалиец сидел в машине, прислушиваясь к тишине и ожидая, когда всевидящий дух покарает его огненными стрелами, но, не дождавшись, опустил руки.
Первым, кого он увидел, был высокий худощавый европеец, взиравший на него с отеческим сочувствием: поверить в проявленную доброту мешал пистолет, направленный точно в лоб.
– Мистер, вы хотите меня убить? – спросил негр на ломаном английском, снова поднимая руки.
– Если бы я этого хотел, то пристрелил бы тебя еще секунду назад… А теперь ответь мне, кто вы такие? И зачем вы нас преследовали?
– Я всего лишь пассажир и попал в эту машину случайно.
– Ну, что ж, парень, тогда тебе очень не повезло; значит, ты попал в скверную компанию, – сочувственно объявил Мухаджир, ткнув ему пистолетом в лоб. – На колени!
Негр послушно опустился на колени и отчаянно крикнул:
– Послушайте, мистер, я все расскажу!
– Вот и расскажи, зачем вы хотели убить нас.
– Какой-то человек позвонил Оливеру и сказал, чтобы мы устранили вон того господина, – кивнул негр в сторону Маркова, стоящего подле мини-вэна и уже полностью совладавшего с собой. – Я не знаю, зачем ему это надо.
– Ах, вот оно как.
В салоне джипа на сиденье лежал спутниковый телефон.
Мухаджир невольно хмыкнул: «А вы, оказывается, не такие простые ребята, как кажетесь».
Он включил телефон и увидел, как на экране зажегся знакомый номер. Вот оно как бывает. Надавив на белую кнопку, еще через секунду он услышал знакомый и всегда равнодушный голос:
– Как все прошло, Оливер?
– Для Оливера и остальных все скверно закончилось, Ибрагим. Но есть и хорошая новость.
На некоторое время в трубке повисла гнетущая тишина, а затем раздался холодный и невозмутимый голос Ибрагима.
– Очень интересно, и какая же?
– Мухаджир жив и обязательно явится к тебе в гости.
– Ах, вот оно что… Это ты, Мухаджир?
– Да, это я.
– Хм… Я так и думал, что вся эта затея завершится нечто подобным. Ты всерьез намереваешься меня убить?
– Если ты всерьез намерен убить меня, почему бы мне не сделать то же самое?
– Видимо, мы с тобой где-то не поняли друг друга. Жаль, что оказались по разные стороны, ты всегда был хорошим воином Аллаха. Давай все произошедшее между нами считать недоразумением и обнимемся при встрече, как братья.
– И что же я должен сделать для этого? Кого-то убить?
– Хм… Ты никогда не отличался дипломатичностью, Мухаджир, это твой главный недостаток. В тебе отсутствует восточная утонченность.
– Может, это оттого, что я кяфир?
– Я уже давно позабыл об этом, ты своими делами доказал, на чьей ты стороне. Но вопрос ставишь правильно. Убей того европейца, что рядом с тобой, он опасен для нашего общего дела.
– Если дело только в этом, я сейчас же все исполню.
Подняв пистолет, Гурий выстрелил в сомалийца, и присев на карточки, поднес телефон ко рту умирающего, стараясь уловить последний хрип.
– Ты слышал?
– Да… Предсмертный хрип ни с чем не спутаешь. Ты молодчина, брат. Я в тебе никогда не ошибался.
– Хотя у меня нет восточной утонченности и хитрости, зато есть прямота. Как еще доказать тебе свою преданность, брат? Может, стоит отрезать ему голову и показать тебе?
– Это лишнее, – на этот раз голос Ибрагима прозвучал намного мягче. – Я никогда не сомневался в твоей преданности. – И в трубке послышались короткие гудки.
– Зачем вы его убили? – воскликнул капитан. – Он ведь был нам не опасен!
– Послушай, капитан, давай договоримся с тобой не перечить мне. Даже не представляешь, в какое дерьмо вляпался. А еще я не люблю, когда мне стреляют в спину. На предстоящие пятьдесят лет у меня вполне определенные планы, и я бы не хотел, чтобы они прервались на самом интересном месте.
– Но ведь все-таки… Даже не знаю… Как-то жаль… Чисто по-человечески, – сбивчиво заговорил Марков, понимая, что всецело угодил под влияние нового знакомого, и не было никаких сил противостоять его напору.
– Оставь! – отмахнулся Гурий. – В Африке подобные рассуждения просто вредны. Благодари бога, что тебе удалось повстречаться со мной. – Кивнув в сторону, где на расстоянии двухсот метров за ним наблюдала небольшая стая гиен, он добавил: – В противном случае тобой уже лакомились бы вот эти милые твари.
Марков даже передернулся от отвращения.
– Давай выкинем из машины этот мусор, – показал взглядом на покойников Мухаджир.
– Послушайте, вы хотите сказать, что….
– Я ничего не хочу сказать. Нам еще долго ехать. А эта телега, стоящая в стороне, слишком приметна и не выдержит долгого путешествия. Я бы не хотел подыхать где-нибудь посредине пустыни от жажды… Как-то не по-боевому получается. Возьмем их джип, теперь он им уже без надобности. Ну, чего встал? – Мухаджир ухватил под руки убитого водителя. – Хватай его за ноги, и потащили!
Спорить было бессмысленно. Стараясь не смотреть на развороченный череп, капитан взял за ноги труп и стащил через дверь.
– В этом мире все взаимосвязано, – усмехнувшись, продолжал Мухаджир. – Кто-то же должен покормить этих славных животных, – кивнул на тихонько поскуливавших гиен.
Звери, почувствовав запах крови, сделали несколько осторожных шажков вперед. Самая крупная из гиен, по-видимому, самка-альфа, приподняв кверху тупую черную морду, протяжно заскулила, и вся стая затопала в волнительном ожидании.
– А вы, я вижу, циник, – сказал Федор Марков, ухватив под руки покойника, сидевшего на заднем сиденье.
Мухаджир уже стащил за ноги очередного убитого, сидящего на переднем кресле и взялся за следующего.
– Меня просто бросает в дрожь от мысли, что пришлось бы сгинуть в пасти этих мерзких тварей, – признался капитан, поглядывая на гиен. Теперь их стало значительно больше. – Они сюда сбежались со всей Африки.
– Неудивительно, у этих тварей хороший нюх, а уж пролитую кровь они почувствуют и за сотню верст.
– Может, со мной кто-то и не согласится, но все-таки лежать на дне моря как-то поуютнее.
– Каждому свое, капитан, – сказал Мухаджир, вытирая тряпкой с панели разбрызганную кровь.
Даже не пытаясь скрыть отвращение, с перекошенными от брезгливости губами, капитан проделал то же самое, стараясь стереть каждое пятнышко.
– Сколько же у него горючего? Ага… – удовлетворенно протянул Мухаджир. – Вполне достаточно, хватит даже до Кейптауна. Впрочем, так далеко нам не нужно.
Машина аккуратно объехала трупы, уложенные рядком. В стекло заднего вида Гурий увидел, как гиены, собравшись в плотную нетерпеливую стаю, еще некоторое время долгими взглядами провожали удаляющийся автомобиль, а потом самка-альфа что-то тявкнула на своем собачьем языке, и стая устремилась к добыче.
– А теперь скажи мне, капитан, что вы собирались делать с ракетными комплексами. Только не нужно втирать, что вы хотели их затопить где-нибудь на глубине Аденского залива. Если бы вам пришла подобная мысль, вы бы сделали это сразу.
– Вы правы, – сдался капитан. – Мы и так уже порядочно рисковали с этим грузом, и я подумал, почему бы его не продать?
– Но ведь это не мешок орехов… Продать оружие не так-то просто, это особый рынок. Нужно выйти на знающих людей. А тут ракеты!..
– Мой помощник оказался человеком с богатой биографией. Ему приходилось заниматься подобными вещами.
– Продавать ракетные установки? – невольно хмыкнул Мухаджир.
– Нет… Небольшие партии оружия…
– И он решил воспользоваться прежними связями?
– Именно.
Да, подумал Мухаджир, как только они вышли с предложением о продаже ракетного вооружения, так тотчас подписали себе смертный приговор. Даже странно, что капитана не убили раньше. Новость о продаже ракетного комплекса переполошила все Восточное побережье Африки и в считаные минуты докатилась до ушей Ибрагима. Человек, привыкший контролировать самые важные операции, не упускавший бразды правления, не прощавший ни малейшего обмана, повелевавший рубить руки за банальное воровство, тем более был обязан сурово покарать того, кто посягнул на его вооружение.