– Все это явное преувеличение, вы можете сделать запрос в Россию, и вам дадут полный расклад. В бизнесе я не один, у меня имеется ряд партнеров, с которыми я не только распределяю прибыль, но и разделяю ответственность по ряду вопросов. А личное мое состояние не так уж и велико. И потом, что могут сказать мои партнеры, если мне вдруг вздумается нашу общую прибыль пускать на какие-то свои личные нужды? Им это явно не понравится. Ведь она могла бы пойти на развитие бизнеса.
Павел Ефимцев налил в бокал вина, слегка взболтав его, понюхал, сладко прищурился, оценив тонкий аромат, и выпил единым глотком. Абу Рахим терпеливо подождал, пока он утрет салфеткой влажный рот, после чего ответил:
– Знаете, убедить Юсуфа Ахмеда мне будет непросто. Не знаю, каким образом, но он, оказывается, прекрасно осведомлен о ваших финансовых возможностях. – На какой-то момент его рука оторвалась от тарелки, слегка выставив ее вперед. – Я ничего не смыслю в этих делах, но он утверждал, что вы владеете несколькими металлургическими заводами, месторождениями марганца и никеля на Урале и в Сибири, получаете госзаказы и являетесь едва ли не самым богатым человеком России. Может, все это действительно преувеличение? – Абу Рахим вновь уткнулся в тарелку, как бы давая понять, что предстоящий ответ его мало интересует.
– Хм… Однако вы собрали обо мне подробную информацию.
– Помилуйте! – Руки Абу Рахима прижались к костюму. В какой-то момент Ефимцеву показалось, что он может испачкать дорогую ткань, однако этого не произошло. Аккуратно положив вилку и нож на край тарелки, он произнес: – Я всего лишь обычный посредник. Стараюсь сделать так, как было бы выгодно моим клиентам. Если вы считаете нужным, я обязательно передам ваши условия. Другое дело, что в ходе переговоров могут возникнуть какие-то неприятные вопросы, на которые придется отвечать. А они могут значительно усложнить наше дело.
Ефимцев обратил внимание на то, что Абу Рахим произнес «наше дело», и его буквально передернуло. Потребовалось колоссальное усилие, чтобы не выдать своих эмоциий. Салаты были съедены, и он отодвинул тарелку далеко в сторону, давая понять, что голод утолен.
– Когда вы намерены связаться с Юсуфом?
– Через полтора часа, – посмотрев на часы, ответил Абу Рахим.
– Мне нужны гарантии, что дочь и зять живы, только после этого можно будет вести предметный разговор.
– Думаю, что ваше условие не станет препятствием для дальнейших переговоров. Давайте встретимся с вами в это же время. Снимок вы получите.
– Хорошо. Буду вас ждать.
Абу Рахим поднялся и, попрощавшись сдержанным кивком, уверенным быстрым шагом заторопился к выходу. За ним угрюмыми тенями потянулась охрана.
Дождавшись, пока адвокат выйдет из зала, Павел Егорович вылил остатки вина в бокал и, разом выпив, бросил деньги на стол и тоже поднялся из-за стола.
Вернувшись к себе в офис, Абу Рахим расположился за письменным столом и в ожидании посмотрел на телефон. Пришло время отправляться домой, чтобы подготовиться к процессу, но его занимал предстоящий разговор с Ибрагимом: тот должен сообщить нечто важное. Кроме того, в деловой тишине хотелось разобраться в поведении русского, в котором так много непонятного. Абу Рахим представлял, что русский бизнесмен явится к нему на встречу в сопровождении толпы телохранителей, но он, вопреки ожиданию, появился один. Что-то здесь было не так, Ефимцев выглядел весьма легкой добычей. Со стороны русского подобное поведение было крайне неблагоразумным. Абу Рахим невольно усмехнулся: «А может, он полагает, что в Лондоне ему нечего опасаться? Если это так, он сильно ошибается».
Прозвеневший звонок вывел Абу Рахима из задумчивости. Посмотрев на экран, он увидел, что звонит Крис.
– Мой милый, ты меня совсем забыл, – ласково пропела девушка. – Вчера я тебя ждала целый вечер.
Он вдруг поймал себя на том, что с некоторых пор ее воркующий голосок стал раздражать его.
– Надеюсь, ты не очень скучала и вечер был завершен достойно, – пытаясь скрыть раздражение, ответил Абу Рахим.
Какой бы важности ни были его дела, он никогда не упускал из виду Крис и прекрасно был осведомлен о том, чем она занимается. Неделю назад у нее объявился новый поклонник, на этот раз ее выбор пал на смазливого нигерийца. Раза два они сходили даже в ресторан, но Абу Рахим понимал, что вряд ли они ограничились держанием за руки. Только от одной мысли о том, что Крис была с кем-то близка, у Абу Рахима невольно сводило скулы от ревности. О новом поклоннике Крис следовало знать все, и самое главное – насколько он серьезен как соперник.
Вскоре выяснилось, что нигериец был студентом экономического факультета, но в учебе пуп не надрывал, и оставалось удивляться, почему до сих пор он не был отчислен за неуспеваемость. Возможно, учеба была для него всего-то некоторым прикрытием основного занятия: поиска состоятельных женщин, под боком у которых он мог вести безбедное существование. Типичный представитель класса альфонсов, так что в этот раз Крис была на очереди.
В последний вечер она как раз проводила время в его обществе: нигериец заявился к Крис в одиннадцать часов вечера, а вышел из дома под самое утро. Девочке захотелось разнообразия, вот она и дала слабинку. Что поделаешь, Крис любит красивых мужиков, приходится делать на это скидку.
Так что конкурентом нигериец был неопасным: следует ему дать понять, что он запрыгнул не в ту койку, а если вдруг окажется недогадливым, придется утопить его в Темзе.
– Ты даже не представляешь, как мне было одиноко, – продолжала ворковать Крис.
В какой-то момент Абу Рахиму захотелось напомнить ей о нигерийце, с которым она провела прошлую ночь, но он тут же раздумал, пусть не догадывается о его интересе.
– Ты позвонила только для того, чтобы пожаловаться на свое одиночество?
– Ну, что ты, милый, я хотела поинтересоваться, не забыл ли ты о моей маленькой просьбе.
Абу Рахим невольно скривился: что за женщина! Убийство человека она называет всего-то милым женским капризом.
– У меня был деловой разговор.
– Но ты же с ним встречался? – обиженно протянула Крис.
– Как ты себе это представляешь? Чтобы я бросился на него во время ужина и задушил его прямо за столом в ресторане? И потом, он мне кое-что должен, и я бы хотел получить с него эту малость.
– Ты все понимаешь буквально… Впрочем, я полностью на тебя полагаюсь, ты знаешь, что делаешь.
На его рабочем столе стояла большая фотография улыбающейся Крис. С некоторых пор ему стало казаться, что она смеется над ним. С этим следовало что-то делать: можно было бы поменять этот снимок на какой-нибудь другой – например, на скалящегося бабуина, а еще лучше – на бесчувственный баобаб.
В кабинет негромко постучали. Абу Рахим невольно посмотрел на стенные часы, висящие напротив. Они показали десять часов вечера; единственный человек, который мог его потревожить, был Гамзати.
Открыв дверь, он впустил ночного гостя. Указав на свободный стул напротив и подождав, когда Гамзати мягко опустится, спросил, скрывая нетерпение:
– Русский действительно пришел один?
– Именно так, хозяин, – поспешно кивнул Гамзати, – рядом с ним я никого не видел. Из ресторана он тоже вышел один. Никто к нему не подходил, он тоже ни с кем не общался. Постоял немного около ресторана, покурил, сел в машину и уехал.
– Та-ак, – удивленно протянул Абу Рахим. Русский представлялся ему очень легкой добычей, и это настораживало. А своей интуиции он привык доверять. – С ним я встречаюсь завтра; проследи, где он живет, и один ли. Разузнай, с кем приедет. Мы должны знать о нем все. А потом уберешь его по-тихому.
– Когда именно, хозяин? – деловито поинтеросовался Гамзати.
Худощавый, небольшого росточка, Гамзати выглядел на неполные двадцать лет, но в действительности он был значительно старше. На его истинный возраст указывали разве что близко посаженные темные глаза, взиравшие на собеседника с откровенным интересом, и высушенная на скулах кожа, слегка собравшаяся в крохотные морщины.
Отец Гамзати был старейшиной одного из колен клана Дарод и погиб во время одной из междоусобиц с кланом Дир. После его скоропостижной смерти многочисленная семья разбрелась по всей стране, а Гамзати был выбран Абу Рахимом в качестве курьера для своей адвокатской конторы. В действительности же его служба заключалась в том, чтобы следить за потенциальными недоброжелателями, вовремя докладывая об их действиях. Неприметный, расторопный, он как будто был создан природой для подобной деятельности. Но его служба не ограничивалась только наблюдениями, была еще одна сторона, в которой он немало преуспел: за его неприметной внешностью прятался прирожденный убийца. И если Абу Рахиму нужно было избавиться от смертельного врага, причем таким образом, чтобы об этом никто и никогда не узнал, он привлекал для этого Гамзати. Изобретательный, циничный, изворотливый, он, как никто, подходил для предстоящего дела.
– Я тебе сообщу об этом позже. Сначала мне нужно от него кое-что получить. Думаю, это будет дня через три… Приготовь, что там полагается. Мне бы не хотелось, чтобы это был чистый криминал, пусть будет несчастный случай.
– Сделаю все, как полагается, хозяин, – заверил Гамзати.
– Ладно, а теперь иди, мне нужно остаться одному.
Длинная переливчатая телефонная трель зазвучала тотчас, как Гамзати вышел из кабинета, под этой мелодией у Абу Рахима был только один абонент – Юсуф Ахмед.
– Слушаю, Юсуф.
– Как наш друг из России?
– Сегодня я с ним встречался. Похоже, он ни о чем не догадывается.
– Это к лучшему.
– Попросил прислать фотографии дочери и зятя.
– Ты их получишь, я отдам распоряжение.
– С ними ничего не случилось?
– С ними все в порядке. Какую сумму ты за них запросил?
Абу Рахим хотел сказать «три миллиона», но тут же осознал, что подобных шуток Юсуф Ахмед может не оценить, если узнает правду. Люди, более значимые, теряли головы и за меньшие суммы.