– Шесть миллионов, но он просил уменьшить сумму хотя бы наполовину.
– Ты делаешь успехи, Абу, я в тебе не ошибся. Но мы не на базаре, чтобы торговаться. Проси у него семь миллионов!
– Русский может не согласиться, он очень упрям, – невольно сглотнул Абу Рахим.
– Хочешь, чтобы я научил адвоката, как вести подобные дела? – Голос Юсуфа слегка посуровел.
– Вовсе нет, я просто хотел сказать, что…
– Если он будет упорствовать, тогда ты ему скажешь, что на следующую встречу он получит мизинец своей драгоценной дочери, а если и это не поможет, вышлем уши… Уверяю тебя, женщина без ушей смотрится весьма отвратительно. – Абу Рахим даже представил, как Юсуф Ахмед поморщился при последних словах. – Если и этого ему покажется мало, мы просто скормим ее акулам. Ты меня хорошо понял?
– Да, Юсуф, – глухо ответил Абу Рахим, уже продумывая детали дальнейшей встречи. В предстоящем разговоре с русским следует быть не столь категоричным, а уж подходящие слова он подобрать сумеет. – Меня интересует, сколько я получу от семи миллионов. Все-таки у меня собственная контора, нужны деньги на содержание штата, а в последнее время жизнь сделалась особенно дорогой.
– Пятнадцать процентов тебя устраивают?
– Вполне, – облегченно вздохнул Абу Рахим.
– Жди фотографий. Да вот еще что: постарайся не оплошать, Ибрагим рассчитывает на эти деньги.
Ответить Абу Рахим не успел, – Юсуф дал отбой.
Ожидание не затянулось. Факс зазвучал мелкой трелью, предупреждая о корреспонденции, и тотчас из глубины аппарата, подгоняемая лентой, потянулась фотобумага. Взяв снимок, Абу Рахим с интересом принялся рассматривать фотографию. На ней были запечатлены высокий худощавый мужчина с открытым лицом и красивая женщина. Молодые лица, обожженные палящим солнцем, выглядели заметно погрубевшими. На дальнем плане из черного везувиана произрастали четыре пальмы, кривая полоска берега, а за ней – голубой, будто бы отразивший небо, простор океана. На первый взгляд вполне идиллическая картина, какую можно наблюдать на мировых курортах, вот только лица молодых людей отчего-то не выглядели счастливыми. В уголке снимка проставлена дата. Снимок был сделан пятнадцать минут назад. Положив фотографию в портфель, Абу Рахим вышел из кабинета, поставив его на сигнализацию.
Глава 19Только наличность!
Негромкий стук в дверь нарушил кажущееся одиночество. Отложив фотографию дочери в сторону, Ефимцев произнес:
– Проходи, Артем. Присаживайся, – указал он на стул рядом с собой и, когда парень присел, потребовал: – Рассказывай!
Открыв папку, Артем протянул Павлу Егоровичу несколько фотографий.
– Сразу после встречи Абу Рахим отправился к себе в офис. Потом к нему приходил какой-то неприметный человек. Это вот он, – указал Артем, ткнув пальцем в худощавую фигуру. – Похож на посыльного, но кто он в действительности, установить пока не удалось.
– Разговор не записали?
– Офис оборудован противоподслушивающими устройствами. Речь неразборчива, слышны только шумовые помехи.
– Понятно. К своим делам он подходит серьезно.
– Удалось зафиксировать два звонка. Но разговор прослушать тоже не удалось, зато установили, откуда именно они были сделаны. Первый звонок произведен где-то в черте города, а вот второй – из Африки, предположительно из Сомали.
– Значит, он уже начинает работать. Как долго пробыл у него этот посыльный?
– Минут двадцать, не более.
– Вас никто не заметил?
На секунду задумавшись, Артем уверенно произнес:
– Не думаю. Во всяком случае, мы делали все возможное, чтобы не засветиться. Ребята у нас с опытом, работать умеют.
– Это хорошо. Важно, чтобы не расслабились и поверили, что я действительно прибыл в одиночестве. – Ефимцев выжидательно посмотрел на Артема. – Надеюсь, никаких непредвиденных ситуаций не будет?
– Обещали помочь. Люди дожидаются вашего решения.
– Хорошо. Я тоже кое с кем поговорю, надеюсь, что проблема с банками будет решена. Сделают все, что нужно. Все-таки в этом мире я тоже не последнее лицо. Выявить ближайшее окружение этого адвоката и его подружки. Мне интересно знать о них все! Неприятность может последовать с любой стороны. Особое внимание обратите на Крис. Мне кажется, что она куда более опасная особа, чем может представляться со стороны.
Артем понимающе кивнул.
– Мы уже работаем в этом направлении. Знаем, где она живет и чем занимается.
– Что она из себя представляет?
– По большому счету, ничего. Встречается одновременно с несколькими мужиками. Среди них есть весьма состоятельные люди; похоже, тем она и живет.
– Она действительно так красива?
– Я небольшой знаток африканской красоты, – задумчиво протянул Артем, при этом его тонкие губы растянула легкая хитроватая улыбка, парень явно чего-то недоговаривал. – Длинноногая, очень пластичная, лицо тоже весьма приятное; видно, в ней есть нечто такое, что заставляет мужиков сходить с ума. Мое мнение такое: если кто и может причинить вам неприятности, так это только она.
Подобными высказываниями пренебрегать не стоило, и Павел Ефимцев отнесся к ним со всей серьезностью: его губы слегка приоткрылись, как будто он хотел произнести нечто весьма важное, да вот никак не мог подобрать нужные слова. Наконец подходящая фраза была найдена.
– Хм… Мне всегда не везло с женщинами. Что там еще по ней?
– Сейчас рядом с ней объявился какой-то молодой парень, тоже африканец, из Нигерии. На богатенького явно не тянет, по всей видимости, из начинающих альфонсов. Видно, Крис испытывает к нему какое-то непонятное расположение.
– Не все время ей с богатыми встречаться; возможно, потянуло на что-то попроще.
– Женщины вообще странный народ. Может, она испытывает к нему нечто похожее на материнские чувства и как-то покровительствует?
– А как к этому относится Абу Рахим?
– У нас создалось впечатление, что о похождениях своей подруги он прекрасно осведомлен, но прощает ей все измены.
– Эта Крис тоже должна уйти со сцены.
Артем слегка кивнул в знак согласия.
– Но все это нужно сделать очень грамотно, так, чтобы мы остались вне всяких подозрений.
– Мы уже работаем над этим вопросом. Вырисовывается любопытная вещь. Но кое-что нужно согласовать.
– Хорошо. Завтра расскажешь мне все в деталях… У меня такое ощущение, что они не успокоятся на шести миллионах и будут просить больше. Они прекрасно знают, что просто зажали меня в угол, и будут дальше выкручивать руки, так что будьте готовы к этому. А я, со своей стороны, тоже кое с кем свяжусь. Осечки быть не должно. – Неожиданно Ефимцев умолк, задумавшись о чем-то своем. Разговор давался ему не просто. – Знаешь, когда этот адвокат находился рядом со мной, я думал, что не удержусь… Вот сейчас схвачу его голыми руками за глотку и вытрясу из него его жалкую жизнь по каплям.
Подбородок Артема слегка поджался, выражая сочувствие. Он понимал, что Ефимцеву важно выговориться, а с ролью внимательного слушателя он справится.
– А потом подумал: нельзя… Можно все испортить. Приходится терпеть. Что поделаешь, в наших делах встречается и такое, не любишь человека, а приходится порой лепить ему улыбки, как лучшему другу. К чему я все это говорю? Не скатывайтесь до поспешных решений, просчитывайте каждый шаг. Уверен, что за нами здесь пристально наблюдают; если мы сделаем что-нибудь не так, нами будет заниматься уже английская полиция.
– Я все понял, Павел Егорович, – расслабленно улыбнулся Артем. – Мы вас не подведем.
– Вот и отлично! – Ефимцев закрыл папку и положил ее на край стола, давая понять, что разговор завершен.
В этот раз Абу Рахим улыбался Ефимцеву уже от дверей, демонстрируя огромное расположение. В какой-то момент Павлу Егоровичу даже показалось, что сомалиец сейчас раскинет руки для объятия. Он с силой сжал вилку и нож и был очень рад, что держал не хрупкое стекло. Подавив в себе отвращение, даже сумел разлепить крепко склеившиеся губы и, как умел, изобразил радушие. Сомалиец энергично кивнул и сел на свободный стул; два его охранника, смахивающие габаритами на боксеров-тяжеловесов, устроились за соседним столом.
– Предлагаю присоединиться, здесь превосходная кухня, – показал Ефимцев на остаток мяса. – В этом ресторане особенно хорошо удается стейк средней прожарки.
Абу Рахим, рассмотрев на куске стейка следы запекшейся крови, чуть поморщился:
– Я не большой любитель мяса, больше предпочитаю рыбу. То, что я ел в детстве… А как известно, с возрастом предпочтения почти не меняются. Я вам не говорил о том, что мой отец был рыбаком?
– Думаю, вы просто не успели, наш разговор был непродолжительным.
– Да, действительно… Если бы вы знали, как я скучаю по тому беззаботному времени. Мне бы очень хотелось вернуться в Сомали, вы даже не представляете, какая там чудесная природа! А море, а солнце! Я уж не говорю о наших женщинах…
– Так что же вам мешает? – Ефимцев отрезал очередной кусок и энергично его прожевал.
– Не могу сделать этого по той простой причине, что здесь своему народу я куда более полезен, чем там. Но я все-таки не теряю надежды, что когда-нибудь вернусь, пусть даже на старости лет. «Мне запеченного тунца, – сделал Абу Рахим заказ подошедшему официанту, – и свежевыжатый апельсиновый сок».
– А мне, голубчик, принеси-ка еще этого мясца, – попросил Павел Егорович, – да чтобы не такого пропеченного, как этот.
– Будет сделано. – Чиркнув карандашом в узком блокноте, официант удалился.
– Я принес вам то, что вы просили, – произнес Абу Рахим, кладя на столе папку. Позабыв о еде, Павел Егорович впился глазами в руки адвоката. Будто испытывая его терпение, пальцы Абу Рахима на какое-то время застыли, а потом извлекли из вороха бумаг снимок. – Это ваши дочь и зять. Можете посмотреть на время, фотография сделана практически сразу после нашего разговора. Признаюсь, у меня были некоторые трудности с получением этого снимка, но, как видите, я их преодолел.