– Долго еще? – не выдержал Иван.
Если бы он знал. Чутье просто вело его вперед, но как долго идти, он не имел представления. Как не знал, что именно ждет их там, куда они идут. Однако еще через несколько десятков метров Войтех внезапно понял: здесь. Остановился, махнул друзьям. Те тоже остановились, молча посмотрели на него. Он снял лыжи, положил на снег палки и, проваливаясь в рыхлый снег едва ли не по колено, пошел вперед. Еще несколько шагов. Зуд в области темечка стал сильнее, Войтех даже кулаки сжал. Он знал это ощущение: видение уже готово показаться, но не может прорваться через защиту. Порой видения накатывали несмотря на все его предосторожности, а порой их требовалось впустить. Войтех не понимал, от чего это зависит, но сейчас, не давая себе передумать, стянул с правой руки перчатку и коснулся шершавого ствола ближайшей сосны.
Он снова почувствовал страх, как на месте убийства первой жертвы, но сейчас это чувство было гораздо сильнее. Страх словно засосал Войтеха в глубокую воронку, не давал вдохнуть, осмотреться. Будил самые древние инстинкты, требовал бежать что есть силы. И Войтех знал, что тот, кто испытывал этот страх, действительно бежал. Острые ветки хлестали его по лицу, а затем что-то горячее хлынуло на грудь. Он задохнулся, упал на холодную землю, вцепился пальцами в ледяную корку. Последним, что он успел увидеть, прежде чем отключиться, были взлетевшие в воздух черные перья.
…Войтех пришел в себя резко. Только что он кружился в вихре черных перьев, проваливаясь все глубже и глубже, как вдруг понял, что лежит в сугробе. Снег неприятно холодил кожу на затылке, заливался талой водой за шиворот и медленно стекал по спине. Войтех открыл глаза, обнаружил Сашу, склонившуюся над ним. В ее глазах в первое мгновение ему почудились отголоски привычной тревоги, какая была в них всегда, когда он приходил в себя после видений, но Саша моргнула, выпрямилась – и тревога исчезла. Тут же над ним появилось и нахальное лицо Ивана.
– Во, теперь как обычно! – усмехнулся тот, а затем протянул Войтеху руку, помогая подняться из сугроба.
Войтех отряхнулся, зябко поежился.
– Ну, чего увидел? – нетерпеливо поинтересовался Иван.
– Похоже, здесь произошло второе убийство, – сказал Войтех, надевая перчатку. – Я чувствовал страх девушки и видел кровь. А еще видел черные перья.
– Черные перья? – переспросила Саша. – Что это значит?
Он развел руками.
– Если бы я знал.
– Смахивает на сатанинский ритуал, – предположил Иван. – Так что версия с сектой снова на повестке дня.
– Но я не помню, чтобы кто-то упоминал о перьях на месте убийства, – покачал головой Войтех.
– Может, ветром унесло, – пожал плечами Иван. – Мало ли. Но про секту ты порасспрашивай. А я поищу в интернете. А теперь нам пора возвращаться, пока в школе нас не хватились. Если мы втроем не придем к ужину, это будет подозрительно. Завуч меня и так недолюбливает.
– Карма у тебя такая: людей бесить, – усмехнулась Саша.
9 февраля 2017 года, 3.05
Саша проснулась от пугающего ощущения чьего-то присутствия. Еще до того, как открыла глаза, почувствовала, что рядом действительно кто-то есть. Сквозь закрытые веки чудилась большая тень, нависшая над ней, кожей ощущался пристальный взгляд, слышался скрежет когтей по подоконнику. Хотелось заорать сразу, не выясняя, кто и что делает в ее комнате. Но заорать она не могла. Что-то тяжелое давило на грудь, будто кто-то положил на нее бетонную плиту. Дышать было тяжело, в воздухе почти не осталось кислорода.
Саша распахнула глаза и в беззвучном крике открыла рот. Давление на грудь не уменьшилось, но кто пытается задушить ее, она не увидела: в комнате было абсолютно темно. Она не видела ни очертаний мебели, ни контура окна – ничего. Помнила, что вечером прямо в ее окно светил один из уличных фонарей, она еще думала, не стоит ли задернуть шторы, но не стала. Хотела вскочить, но не смогла даже пошевелиться. Ее словно парализовало. Бесконечное мгновение спустя показалось, что темнота рядом дрогнула, а еще через секунду что-то медленно и тягуче заскрипело в стороне, ближе к выходу из комнаты.
Саша крепко зажмурилась, мысленно молясь только об одном: проснуться. Снова открыла глаза, понимая, что это не сон. Кто-то есть в ее комнате, кто-то сидит у нее на груди. А она не может пошевелить даже пальцем! В своих мыслях она отчаянно отбивалась, пиналась, пыталась вырваться из держащего ее в тисках паралича, и наконец путы будто испарились все разом, она резко села, смогла вдохнуть и закричать, но вместо крика изо рта вырвался лишь слабый хрип, как бывает, когда пытаешься кричать во сне.
Вокруг по-прежнему царила непроницаемая темнота, Саша не видела даже собственных рук, а возле двери снова послышался леденящий душу скрип. Саша в отчаянии зашарила руками по прикроватной тумбочке, пытаясь найти телефон и мысленно молясь только о том, чтобы вечером оставила его там, а не на столе. Ей повезло: спустя две секунды пальцы нащупали тонкое стекло и сжались вокруг корпуса телефона. Саша быстро зажгла экран и повернула его в сторону двери, но тусклый свет переведенного в ночной режим мобильника не дотянулся до того места, откуда раздавался скрип, осветил лишь пространство перед ее лицом, и от этого стало еще страшнее. Будто там, в темноте, на расстоянии вытянутой руки что-то было, что-то, чего она не видела, только слышала. Саша снова повернула к себе телефон, дрожащими руками включила фонарик. Прежде чем она посветила бы в сторону двери, совсем рядом раздался громкий стук в стекло. Вот теперь она смогла вскрикнуть. Повернулась к окну и разглядела за стеклом огромного ворона. Он снова постучал в стекло, а затем высоко поднял голову, будто указывая клювом на что-то за ее спиной.
Саша обернулась. В двух метрах от ее кровати в воздухе что-то висело. Что-то мертвенно-серого цвета, и она не сразу сообразила, что это чьи-то ноги. Медленно подняла голову, чувствуя, что сердце готово вырваться из груди. Ноги чуть выше середины голени прятались под подолом длинного черного платья, которое венчали рассыпавшиеся по плечам темные волосы. Увидела Саша и веревку, прикрепленную к толстому крюку, прибитому к потолку. Саша не помнила, был ли этот крюк в ее комнате раньше, но скрип издавал именно он, поскольку тело медленно раскачивалось в петле и веревка терлась о железо.
Она готова была закричать, но в легких снова не хватало кислорода, горло сдавили стальные тиски ужаса. Кто-то висел в ее комнате на крюке, висел к ней спиной, и сейчас медленно, сантиметр за сантиметром поворачивался. Скрип заполнил уши, сердце бешено забилось о ребра, а тело тем временем уже висело вполоборота. Саша вдруг поняла, что, если увидит лицо висельника, умрет в ту же секунду.
Страх придал ей сил. Она откинула в сторону одеяло, вскочила на ноги и бросилась к двери, стараясь не думать о том, что на пути к выходу ей придется пробежать мимо болтающегося в петле тела. Повезло: она не задела даже края платья, добралась до выхода из комнаты, выскочила в коридор и захлопнула дверь за собой.
В коридоре было пусто, темноту рассеивали лишь тусклые бра на стенах. Саша прижалась спиной к двери и судорожно всхлипнула. Пока совесть корила ее за непрофессионализм: ведь она должна была снять женщину, оказать ей помощь, возможно, смогла бы реанимировать, – здравый смысл уже подмечал важные детали.
Вряд ли кому-то пришло бы в голову повеситься именно в ее комнате. Даже в школе достаточно пустых помещений, не говоря уже о том, что в лесу полно удобных для этого деревьев. Никакого крюка в потолке вечером не было, и даже если бы кому-то пришла безумная идея скончаться именно при ней, то ему пришлось бы этот крюк в потолок вбить, а уж это она наверняка услышала бы, как бы крепко ни спала. Не валялся на полу стул, с которого несчастная – а это была женщина, Саша не сомневалась – шагнула в вечность. Ну и самое главное: мертвое тело не раскачивается в петле, не поворачивается к окну.
Значит, дети и Войтех правы: в стенах пансионата бродят призраки, и Саша только что повстречалась с одним. Она повернулась к двери, взялась за ручку и, глубоко вдохнув, медленно приоткрыла, щелкнула выключателем и осторожно заглянула в ярко освещенную комнату. Та была пуста: ни висельника, ни крюка в потолке. Одно только одеяло наполовину свисало с кровати: Саша запуталась в нем, когда в панике пыталась выбраться из постели.
Может, ей вообще все приснилось. Дурной сон, кошмар. Нужно возвращаться в кровать и еще поспать, до рассвета далеко. Но от одной только мысли о том, чтобы вернуться в комнату и выключить свет, ее начинало мутить. Пожалуй, сегодня она будет спать со светом. Но для начала неплохо было бы выпить воды.
Столовая в школе работала по расписанию, но в буфет свободный доступ имелся круглые сутки на тот случай, если кому-то из учеников или преподавателей захочется воды или чаю. Саша похвалила себя за привычку спать в незнакомых местах в крайне целомудренных нарядах, а потому не стала заходить в комнату, так и пошлепала босыми ногами по коридору.
Проходя мимо комнаты Войтеха, на секунду остановилась, посмотрела на дверь. Наверное, правильно будет разбудить его, рассказать о том, что произошло. И пусть призрак – или что бы это ни было – уже исчез, возможно, он захочет осторожно взглянуть на место, где все произошло. Во время расследований Саша порой скрывала какие-то детали, не думая, что они могут быть важны, лезла на амбразуру, никого не предупреждая, что иногда едва не заканчивалось катастрофой. Чаще всего не по злому умыслу, просто не придавала значения, но сейчас не хотела давать Войтеху повод отчитывать ее. Забавно, когда они были вместе, когда она знала, что он любит ее и все простит, вела себя как безголовая дурочка, хоть и понимала, что его это злит и расстраивает. Сейчас же, когда ей уже не должно быть никакого дела до того, что он думает, она наконец начала вести себя так, как он того хотел.
Саша тряхнула головой, прогоняя непрошеные мысли, и постучала в дверь. Войтех не отзывался долго. Она стучала еще два раза, но он так и не проснулся. Вытащила телефон, чтобы позвонить ему, но передумала. Если Войтех сейчас решит осмотреть ее комнату, кто знает, насколько это затянется, а пить очень хотелось. Пожалуй, она потратит пять минут на поход за водой, а потом обязательно его разбудит.