В кабинете их уже ждал директор, с показной вежливостью уступивший место за столом следователю и собственноручно придвинувший второе кресло для его помощницы, кем тот представил Анну. Этим утром Петр Яковлевич совсем не походил на того человека, который отмахивался от Войтеха с его просьбами и всячески демонстрировал нежелание сотрудничать. Но Войтех не верил ему, видел фальшь в каждом движении. И даже заложенный нос и тяжелая голова ему в этом не мешали. Директор всеми силами демонстрировал готовность сотрудничать с традиционными следователями, будто специально подчеркивая, что он думает по поводу других.
К удивлению Войтеха, директор кабинет не покинул, остался тихонько сидеть в уголке. Следователь открыл одну из папок, вытащил какой-то листок, долго читал написанное на нем, а потом поднял голову и посмотрел на Войтеха поверх круглых очков.
– Итак, Войтех Ладиславович, расскажите нам, что случилось сегодня ночью.
– В школе проводился бал в честь Четырнадцатого февраля, – спокойно начал Войтех, стараясь лишний раз не смотреть на Анну. – В какой-то момент ко мне подошел один из учеников, Артем Мамонтов, и сказал, что его одноклассница поссорилась с девочками и выбежала на улицу. Естественно, мы пошли ее искать…
– Кто – мы? – уточнил следователь.
– Полицейские, которые дежурили в школе, я, Артем, и двое моих коллег.
– Двое ваших коллег? – переспросил следователь. – Насколько я знаю, с вами пошли преподаватель физкультуры и врач.
– Они оба мои коллеги, – Войтех сделал паузу, будто не собирался дальше продолжать, но по глазам следователя видел, что тот ждет правды. Наверняка директор уже рассказал ему о том, кто они на самом деле. – Мы сотрудники Института исследований необъяснимого из Санкт-Петербурга.
Следователь несколько секунд рассматривал его, но в его взгляде Войтех не видел недоверия или насмешки, какие часто появлялись в глазах людей, впервые узнававших про Институт.
– Слышал про вашу организацию, – неожиданно сказал следователь. – Правда, не думал, что когда-нибудь столкнусь по работе. Расскажите мне, как вы здесь оказались и что ищете.
Следующие полчаса Войтех во всех подробностях рассказывал о расследовании и, наверное, впервые в жизни видел в глазах представителя полиции исключительно интерес. Даже Володя Дементьев, когда только познакомился с компанией тогда еще энтузиастов-любителей, проявлял больше скепсиса. Войтеху казалось, что следователь уже знал почти все, о чем он рассказывает. Должно быть, Анна посвятила его в подробности. Перебивал нечасто, только для уточнения некоторых деталей, а когда Войтех закончил, откинулся на спинку кресла и удовлетворенно кивнул.
– Что ж, большое спасибо за рассказ. Я рад, что наши сферы интересов не мешают друг другу в данном расследовании, и, кто бы из нас ни нашел преступника, наша главная задача – остановить его и не допустить новых жертв.
Войтех хотел ответить, что новых жертв, возможно, не будет в ближайшие лет тридцать, но промолчал.
– Если вы позволите, моя помощница еще немного с вами пообщается, запишет ваши показания, – следователь указал на Анну. – А мы пока побеседуем со следующим свидетелем.
Войтех, конечно, не возражал. Анна кивком попросила его следовать за ней и вышла из кабинета первой. Пока они шли по коридору к соседнему кабинету, Войтех молчал, хотя вокруг никого не было. И только когда за ними закрылась дверь, отгородив от внешнего мира, в котором явно скрывалось что-то, что знала Анна и чего не знал он, поинтересовался:
– Расскажешь наконец, к чему такая конспирация?
Анна упала в кресло и устало посмотрела на Войтеха. Он понял, что у нее ночь тоже выдалась бессонной, а вчерашний день прошел в вечных хлопотах. Анна обожала напряженную работу, виртуозно решала возникающие проблемы, поэтому он и предложил ей кресло директора Института, когда возникла такая необходимость. Знал, что эта хрупкая маленькая блондинка справится с возложенными на нее обязанностями, заставит слушать себя не только женский состав, но и мужской. И ни разу за все время существования ИИН не пожалел о своем решении. Вот и сейчас в ее глазах вместе с усталостью плескалось глубокое удовлетворение. Чем бы ни занималась Анна, для чего бы сюда ни приехала, результаты у нее были.
– Боялась, что ты меня сдашь ненароком, – призналась она. – А нам было важно, чтобы директор пансионата ничего не заподозрил.
Войтех напрягся, подошел ближе, сел в кресло напротив, внимательно рассматривая лицо собеседницы. Анна действительно выглядела уставшей. Пожалуй, впервые в жизни ей можно было дать ее возраст. Обычно она напоминала девочку-подростка, а не тридцатилетнюю женщину, директора Института исследований необъяснимого, у которой в подчинении десяток людей.
– Володе удалось найти связи, чтобы следователь взял меня с собой якобы в качестве помощницы, – продолжала Анна.
Она открыла портфель, вытащила оттуда тонкую папку, из которой извлекла на свет один-единственный лист бумаги.
– Вот, это данные по мальчику, умершему тридцать лет назад в этом пансионате.
Войтех взял листок и жадно пробежал глазами по немногочисленным строчкам печатного текста. Парню было шестнадцать лет, умер от остановки сердца на следующую ночь после обнаружения третьей жертвы. На первый взгляд, никакого отношения его смерть к убийствам девочек не имела. Да и суицид он не совершал, как говорил следователь.
– Ты ради этого приехала лично? – не понял Войтех.
Конечно же, не ради этого. Даже если по какой-то причине эту информацию следовало скрыть от директора, то ее можно было переслать по емейлу. Петр Яковлевич, который не пользовался компьютером в принципе, едва ли смог бы перехватить письмо, даже если бы очень захотел.
Анна вытащила из папки еще кое-что: большую старую фотографию – и протянула Войтеху. Он сразу понял, что именно ради нее она приехала, ее привезла лично. Взял снимок осторожно. Вещи, важные для расследования, могли вызвать у него видения даже через тонкую ткань перчаток, а сейчас он не чувствовал в себе сил даже на малейшее озарение. Действие Сашиного порошка постепенно ослабевало, принося с собой головную боль и, кажется, температуру.
Фотография оказалось очень старой, черно-белой. На ней были запечатлены около трех десятков детей разных возрастов, стоящих в три ряда, а также несколько взрослых. Скорее всего, учителей или воспитателей.
– Это снимок воспитанников пансионата, сделанный в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году, – пояснила Анна. – Айя нашла одного из них, у него сохранилась эта фотография. Я не рискнула сканировать снимок, он старый, не очень хорошего качества. Боялась, что изображение исказится, и вы не увидите того, что увидели мы. Посмотри внимательно, никого не узнаешь?
Войтех медленно обводил взглядом фотографию, всматриваясь в лица. Здесь были в основном мальчишки, девочек он насчитал всего четырех. Все коротко стрижены, а черно-белая фотография сделала сходство между ними более сильным, чем между двойняшками Иваном и Лилей Сидоровыми. Войтех не понимал, кого он должен здесь узнать, пока наконец не увидел одного из преподавателей. Высокий, не то светловолосый, не то седой мужчина стоял позади всех, с краю, и исподлобья смотрел в камеру. И до удивления напоминал нынешнего директора пансионата Петра Яковлевича Троекурова.
Анна, очевидно, поняла, что он все же нашел того, ради кого она приехала.
– Прикольно, да? – спросила она. – Поэтому я и приехала тайно, чтобы директор ничего не заподозрил.
– Думаешь, это точно он? Не какой-то очень похожий родственник?
– Я не знаю наверняка, а потому решила не рисковать.
– Ему уже здесь, – Войтех указал на фотографию, – лет пятьдесят, а ведь после съемки прошло еще больше шестидесяти. Люди столько не живут.
Анна лишь развела руками.
– Всякое случается в этой жизни. Но у нас есть убийства, повторяющиеся каждые тридцать лет. И все, что их связывает, – это место. А теперь, возможно, еще и человек или семья. Может, это и не сам директор, а действительно какой-то его родственник, но вы ведь рассматривали версию, что все происходящее связано с Мамонтовыми, поскольку они оба учились здесь в момент убийств. Почему в таком случае не принять во внимание еще одно совпадение?
Войтех снова посмотрел на мужчину на фотографии. Он уже видел очень похожих друг на друга родственников в разных поколениях, поэтому пока не мог утверждать, что это один и тот же человек.
– Ты права, – согласился он. – Информацию определенно стоит проверить.
11 февраля 2017 года, 11.05
– Да не, не он это.
– Ну как не он? Ты посмотри внимательнее! Тот же подбородок с ямочкой, скулы, разрез глаз!
Ваня поднес фотографию ближе к глазам, потом даже покрутил ее в разные стороны и снова неуверенно нахмурился.
– Ну? – горячилась Саша.
– Не знаю я! – наконец вспылил Ваня. – Вроде похож, но ему ж черт знает сколько лет уже должно быть! Дворжак, скажи ей!
В поисках поддержки Ваня повернулся к Войтеху, который полулежал на кровати, подложив подушку под спину, и почти дремал с открытыми глазами. Войтех в ответ улыбнулся и внезапно сказал:
– А знаете, еще три года назад я бы застрелился, если бы мне кто-то сказал, что я буду вести расследование только с вами двумя.
Саша настороженно посмотрела на него, затем бросила быстрый вопросительный взгляд на Ваню, молча спрашивая, не кажется ли ему странным поведение Войтеха, и тот поторопился объяснить. Заметил ее взгляд или почувствовал что-то, с ним никогда нельзя быть до конца уверенной.
– Вы оба были рьяными скептиками, и мне пришлось бы стоять одному против вас. А теперь вы на полном серьезе обсуждаете вопрос, может ли человек не то что не умереть, а почти не постареть за шестьдесят лет.
– А сам-то ты что думаешь? – поинтересовался Ваня.
– Я не знаю, – Войтех развел руками. Вернувшись в комнату, он первым делом снял перчатку и коснулся фотографии, надеясь понять, кто же такой этот мужчина со снимка. Но на фотокарточке было изображено слишком много людей. Войтеха тут же накрыло лавиной разнообразных видений и чувств, но рассортировать их он не смог бы даже в более хорошем состоянии, что уж говорить о борющемся с болезнью организме. – Если предположить, что это все-таки директор пансионата, встает вопрос: