м пришлось выдержать небольшую битву. Тот продолжал настаивать на «медикаментозной» помощи сыну. Войтех не знал, как Иван это сделал, но когда они добрались до его комнаты, интернет лег намертво, не загружался ни один сайт, а потому погуглить, что и как смешать из Сашиной аптечки, чтобы получить подобие адреналинового коктейля, но не убить при этом мальчишку, было уже невозможно. Мамонтов пригрозил, что, если с Артемом что-то случится, он их уничтожит, и отправился к себе.
– Фух, эти богачи такие нервные, – передернул плечами Иван, когда за ним закрылась дверь.
– Но кое в чем он прав, – покачал головой Войтех, – если бы это был твой сын, ты вел бы себя так же, как и он.
– Тебе откуда знать? – хмыкнул Иван. – У тебя тоже детей нет.
– Но я могу представить себя на его месте.
Войтех не стал говорить, что когда-то детей очень хотел, а после того как познакомился с Димкой – сыном Саши и Максима из параллельной реальности, – все чаще возвращался к давно забытым мыслям. Нет, он не обманывался, понимал, что сейчас от детей еще дальше, чем пятнадцать лет назад, но иногда позволял себе помечтать.
Однако сейчас думать об этом было некогда. Пока парни из оркестра помогали Артему готовиться к вечеру, у исследователей было еще одно важное задание: попробовать разыскать Сашу и Веронику, которых утащил Троекуров. На помощь привлекли полицейских, учителей-мужчин и даже нескольких добровольцев – парней из старших классов. Найти директора Войтех даже не надеялся: тот наверняка принял облик ворона и сейчас наблюдает за ними с одного из деревьев во дворе. Казалось, к ним слетелось все местное воронье племя, гвалт стоял такой, что не было слышно собственных мыслей. Каждый раз, выходя на улицу, Войтех чувствовал, как что-то огромное, мохнатое и страшное сковывает его сознание, трогает когтистой лапой затылок.
Они проверили школу и постройки во дворе два раза, заглянули в каждый укромный уголок, обследовали все темные чуланы и даже огромный подвал, в который, судя по всему, нога человека не ступала последние три десятилетия. Ни Саши, ни Вероники не было ни малейшего следа. Куда утащил их Троекуров, оставалось совершенно непонятным. Никто из тех, кто стоял у двери, не смог вспомнить, в какую сторону он вообще свернул. Войтех не сомневался в том, что все это было гипнотическим действием скрипки или Троекурова. Или обоих вместе.
Попробовали сунуться в лес, но быстро отбросили эту затею. Во-первых, снегом завалило все окрестности, даже у ближайших деревьев поисковики провалились по пояс. А во-вторых, снежный наст выглядел чистым, нетронутым. По нему никто не проходил сегодня. Войтех помнил, что Сашу и Веронику Троекуров уносил по воздуху, а сам мог уже за дверью обернуться вороном, поэтому и нет следов, но без них искать в лесу девушек все равно что иголку в стогу сена. А времени оставалось совсем мало.
Скупое зимнее солнце уже клонилось к горизонту, по земле стремительно разливались сумерки, укутывая пансионат вязкой тревогой и мрачным предчувствием надвигающейся беды.
12 февраля 2017 года, 21.55
Незадолго до обозначенных Троекуровым десяти часов вечера в актовом зале собралась вся школа. Стульев всем не хватило, поэтому некоторые мальчишки сидели прямо на полу. Невооруженным глазом было видно, что и дети, и взрослые напуганы и напряжены. Никто не шептался, не смеялся. Казалось, в этой толпе каждый был сам по себе.
Войтех, Иван и трое полицейских предпочли не сливаться с толпой, а остановиться между сценой и выходами из зала, словно бы интуитивно стараясь контролировать ситуацию, хотя каждый понимал, что ничего они здесь не контролируют. Мрачный Мамонтов стоял чуть поодаль, посматривал на сцену, за кулисами которой находился его сын. Артем попросил оставить его наедине со скрипкой, и хоть отцу это не нравилось, но пришлось послушаться.
Ровно в 22.00 свет в зале погас, а над сценой, наоборот, зажглась яркая лампа. Никто не нажимал на выключатели, все произошло само по себе. То есть не само, конечно, но по воле того, кого не было среди школьников и преподавателей. Войтех подошел чуть ближе к сцене и во все глаза уставился на нее, пытаясь не пропустить момент, когда появится директор, но все равно не заметил. Только что сцена была пуста – и вот в луче яркого света стоит человек. Зал ахнул и отшатнулся, что вызвало на лице Троекурова довольный хищный оскал.
– Добрый вечер, друзья! – с видом хорошего конферансье произнес он. – Спасибо вам, что пришли. Сегодня нас ждет чудесный концерт, я уверен, он вам понравится. Но для начала позвольте занять минуточку вашего внимания. Многим из вас наверняка интересно, кто я такой. Позвольте представиться: Шумский Аркадий Венедиктович. Этот дом, – директор обвел рукой пространство вокруг, – построил когда-то мой дед. Все мужчины в нашем роду считались колдунами, умели ворожить, знали черные заклятия. Но так получилось, что я оказался последним из них. На моем сыне природа отдохнула, а он потомков не успел оставить. Наша усадьба была сожжена незадолго до его смерти, сам я, по слухам, погиб, что было, конечно, неправдой. Но я всегда старался держаться рядом, не уходил далеко. Эта скрипка, – он поднял руку, демонстрируя проклятый инструмент, хотя Войтех был уверен, что еще секунду назад его руки были пусты, – единственная моя отрада. Она была создана убивать и убила немало. Но сегодня я передам ее в руки тому, кто может убить меня. Если он доиграет до рассвета, я уйду. Ни я, ни она больше никогда не вернемся в этот мир. Но если же не сможет, что ж. Возможно, с кем-то из вас мы снова встретимся через тридцать лет, как встречаемся уже во второй раз с Николаем Александровичем, – Троекуров повернулся к Мамонтову и церемонно поклонился ему. Тот стиснул челюсти так, что скрипнули зубы. Затем директор повернулся к Войтеху и растянул губы в мерзкой ухмылке. – А вас, Войтех Ладиславович, я хочу предупредить: что бы ни происходило на сцене этой ночью, не смейте вмешиваться. Потому что, после того как я передам скрипку Артему, ему я уже ничего не смогу сделать, но у меня в рукаве есть еще два козыря, которые смогу разыграть специально для вас, если мне не понравится ваше поведение. – Он взмахнул свободной рукой, и в воздухе рядом с ним появился большой черный квадрат, будто изображение от проектора. В этом черном квадрате все увидели лежащих на земле Сашу и Веронику. Обе не то спали, не то были без сознания. Помещение, где они находились, выглядело маленьким и тесным, но, по крайней мере, вокруг не было снега, а значит, они не замерзнут до рассвета. Директор опустил руку, и изображение погасло. Войтех снова услышал скрип зубов, но на этот раз собственных.
Троекуров тем временем позвал на сцену Артема и торжественно вручил ему скрипку. Парень выглядел бледным и испуганным, но руки его не дрожали, когда он брал инструмент. Троекуров отошел к краю сцены и слился с темнотой, Войтех с трудом различал теперь его очертания. Артем немного помедлил, затем глубоко вдохнул и в абсолютной тишине зала шагнул вперед, отрывисто, не задумываясь приложил скрипку к плечу и коснулся смычком струн.
Саша пришла в себя резко, будто кто-то толкнул ее. Только что она находилась в приятном забытьи и вот уже открыла глаза, ничего не сумев разглядеть перед собой. Ее окружала полная темнота. Понадобилось несколько томительно долгих секунд, чтобы унять накатившую панику. Саша пошевелила рукой, с удовлетворением отмечая, что сделать это получилось легко. Значит, ее не связали и лежала она не слишком долго. Нащупала в кармане зажигалку, осторожно вытащила ее. Можно говорить что угодно о привычке курить, но порой она приносит пользу. Уже как минимум тем, что в кармане всегда лежит зажигалка.
Тонкое пламя осветило тесную комнатушку примерно два на два метра и лежащую рядом девушку. Наверное, ученицу, которую директор выхватил из толпы первой и на помощь которой Саша бросилась. Девушка не то спала, не то еще была без сознания, и Саша не торопилась ее будить, сначала решила осмотреться. Комната действительно была крохотной и, самое главное, – с очень низким потолком. Саша не смогла выпрямиться в полный рост. Паника снова вернулась на короткое мгновение и снова была насильно подавлена. Несколько лет назад Саша умудрилась застрять в узком лазе пещеры, поймала настоящую паническую атаку и после этого всерьез озаботилась техниками ее подавления, поэтому сейчас все получилось достаточно просто. И даже отсутствие окон и дверей в помещении не заставило ее биться в судорогах. Как-то их сюда поместили, а значит, выход есть. И она его найдет.
Зажигалка погасла, пришлось снова включать ее. Саша присела рядом с девушкой и осторожно тронула ее за плечо. Та дернулась, что-то пробормотала, а потом распахнула глаза. Испуганно подскочила и вжалась в стену.
– Тихо, тихо! – шепотом, чтобы не испугать девушку еще больше, сказала Саша. – Это я, школьный врач. Узнаешь меня?
Девушка кивнула, но все еще оставалась напряженной.
– А тебя как зовут?
– Вероника.
– Отлично, – Саша улыбнулась. – Ты помнишь, что произошло?
Вероника отрицательно покачала головой и наконец заговорила:
– Я помню, что мы стояли в столовой. Там была эта проклятая скрипка, Петр Яковлевич оказался маньяком. А потом провал.
– Похоже, он похитил нас с тобой, – как можно спокойнее сказала Саша.
– Зачем?
– Чтобы кто-то взял скрипку. Но ты не волнуйся, нас обязательно освободят. Поверь, я еще и не в такое вляпывалась, а мои друзья всегда приходили на помощь.
Она старалась говорить бодро, хотя не испытывала такой уж уверенности. Помнила не намного больше, чем Вероника, но понимала, что Троекуров не позволит просто так Ване и Войтеху их найти. Пленницы – гарантия того, что кто-то возьмет скрипку. Или уже взял. Сколько прошло времени? Мобильника при себе не оказалось, не посмотреть.
Мысли плавно перетекли на Войтеха, на то, что сказал о нем Троекуров, но Саша запретила себе сейчас об этом думать. Потом. Сейчас их главная проблема – выбраться отсюда.