— Было в записях Змея, — без запинки ответила она. — Раздел о теоретически возможных видах скрещиваний цепей.
— Вперёд, — пожал я плечами. Нужды в спешке, пожалуй, и впрямь не было. Ивент больше не давил на голову своей неизбежностью.
Впрочем, давила неизвестность и понимание, что могут существовать и другие подобные преграды, вроде Ивента, о которых мы пока ещё просто не знаем.
Серая и впрямь вернулась очень быстро, с затёртой старой записной книжкой.
— Такое чувство, будто Змей всю жизнь без остановки писал все эти теории круглыми сутками, — чуть улыбнулся я.
Серая чуть зависла. Ей этот простой вопрос в голову не приходил. А ведь когда я был в её каморке в Обсерватории, видел, что всё вокруг заставлено макулатурой, так что даже сесть негде.
— О нет, он просто делал это очень быстро, — с тоской в голосе отозвалась Белая. — Помню, мы часто подшучивали над ним за эту страсть записывать все свои мысли. Он был гением и исследователем, а не бойцом.
— Вот, — Серая протянула вперёд и положила на стол книгу, раскрытую на нужной странице.
Там была изображена нарисованная чёрной ручкой от руки таблица, с указанием всех найденных и существующих лишь в теоретических выкладках ветвей существ.
Мы все с горящими глазами наклонились поближе, чтобы рассмотреть работу. Значки и письменные пометки были достаточно понятными, чтобы ухватить суть.
Сама же Серая не нуждалась в книге, чтобы цитировать её текст:
…некросуггестия — ещё одно теоретическое явление подобного рода. У каждого в теле есть отмершие клетки. То есть фактически, мёртвые, а значит имеющие некротический потенциал, а значит реагирующие на некромантию. Само собой, потребуется очень тонкая некромантия, на грани с магией разума. В идеале, нечто вроде способностей кошмаров и лярв, но влияющее ещё тоньше, на клеточном уровне. Таким образом, некая теоретическая псионическая ветвь….
Здесь Серая остановилась, и чуть менее монотонным голосом добавила от себя:
— Под псионической подразумевается мематическая, — пояснила она. — Во времена Змея это была лишь теория.
А затем снова опустила глаза и продолжила:
…мематическая ветвь, присутствующая у этих существ, могла бы смешаться с некротической сутью внутри здорового организма и вызывать заражение некроморфизмом на расстоянии, с помощью мысли. Разумеется, если у кошмаров и лярв впрямь существует некая пси-цепь. Далее следует два вывода. Способность удалённого создания некротических химер — вопрос лишь ума обладателя этих способностей. А если дойти до воскрешения мёртвых клеток мозга, получим кадавра. Хотя, опять же, в теории, есть возможность ещё хуже. У одной из зверянских расс была теория, что примерно то же происходит и с душой…
Серая на миг прервалась, смачивая пересохшее от быстрой речи горло последним глотком остывшего кофе.
— … Тари верили, что каждая душевная рана, как и тяжёлая травма, не проходит бесследно, и у души есть ограниченный запас прочности. И однажды этот запас подходит к концу и случается срыв. Психика отбрасывает то, что причиняет ей боль. Мы убиваем частицу души, запрещая себе думать о таких травмах. Полагаю, именно так некогда легендарный некромант Мельхиор создавал мёртвую магию, из душ, которые были слишком изуродованы такими надломами. А теперь представьте, что некросуггестия, имея прямой путь в душу, может воскрешать и подчинять эти кусочки мёртвой души? Боюсь даже предположить, на что было бы способно такое направление развития цепи.
Закончив длинную речь, Девушка принялась наливать себе свежую порцию чая, параллельно оправдываясь за длину лекции.
— К сожалению, это всё, что писал Змей об этом, — сказала Серая.
— Этого уже более, чем достаточно, — поблагодарил я.
— Значит, он может превращать людей в кадавров и управлять ими? — подытожила Сайна. — А на счёт душ я не поняла.
— Это только теория, — пояснила Белая. — Воскрешение отколотых кусочков души, как я поняла. Но на практике такое вряд-ли возможно. Душу невозможно воскресить, потому что душу невозможно убить. Даже пустотники её поглощают, то есть фактически превращают в энергию пустоты, а сама энергия не может исчезнуть.
— Надеюсь, этого мы не узнаем, — поставил я точку в этом споре. — Собирайтесь. Хочу выйти из Обсерватории, пока здесь ещё много людей, и наш некросуггестор обойдётся без массовых превращений.
28. Вещи, которые стоило сделать давно
В лицо ударил ледяной ветер. Путешествие в Обсерваторию отчасти прояснило пару моментов, но породило за собой не меньше вопросов.
Как победить врага, который даже сам не показывается?
Как справиться с кем-то, кто действует через марионеток?
У меня не было ответа на этот вопрос. Пока что я точно знал лишь о том, чего делать точно не нужно.
Обойдя Обсерваторию, мы шагнули на узкую улочку вглубь района. В подворотне шанс столкнуться с кем-то был минимальным. К тому же у меня были искатели, внимательно мониторящие окрестности.
Так мы пару раз сворачивали, чтобы избежать встреч с людьми. И дошли к нужному месту.
Пролом полностью соответствовал своему названию. Это была круглая дыра в камне, из которой тянуло жаром локации с чем-то огненным.
Мы не успели самую малость — с шумом дыру прочно запечатал круглым камнем маг земли в синих штанах и голым торсом.
БАМ! — запечатал вход камень, заставив всех вздрогнуть.
Его спутники — длинноволосый мускулистый парень с клинком и невысокая азиатка с луком обернулись к нам.
— Проблемы? — спросил длинноволосый.
— Прошу прощения за моего друга, — налетела сзади на него девчушка, отпуская дружеский подзатыльник, для чего ей пришлось встать на носочки. — Мы патруль юстов. Закрываем прорыв.
А затем, чуть слышно шепнула:
— Элим, что ты творишь, это же Белая!
Полуобнаженный маг тоже узнал Белую и почтительно поклонился.
— Мы на время приоткроем проход, — предупредил я.
Повинуясь мане жизни, из земли появилось зелёное щупальце из лозы и приподняло перекрывший вход камень.
— Ренина, это тот друид? — шепнул другой девушке маг земли.
Растения значительно расширили мои возможности подслушивания, хоть я и не специально.
Локация саламандр, свободно бродящих у пылающих алых камней, которые и создавали свет и жар. Впрочем, о сражениях с монстрами первого этажа речи не шло.
Лис походя активировал морозную ауру, когда одна из саламандр попыталась его цапнуть, и после этого остальные принялись жаться по углам, стараясь лишний раз не подходить.
Я создал лестницу из лоз, после чего призвал убежище.
Первоочерёдной задачей было как можно скорее убраться подальше от города туда, где шанс встретиться с кем-то из юстициаров становится минимальным, не говоря о мирных.
К счастью, идти по первому этажу много сил не требовало. Я даже некродендроидов вызывал лишь для хозяйственных нужд, чтобы они собирали за нами тела, фрагменты и прочие вещи.
Последних было немного, в частности, те огненные камни. Очень полезная в хозяйстве вещь.
За саламандрами были шахты троглодитов, на этот раз не заражённых ничем, кроме грибка. Последний не убивал, но обеспечивал проходчикам незабываемые впечатления. Совершенно бесполезное место.
Затем — ещё более бесполезная локация вампиров. На первом этаже под этим грозным названием были летучие мыши, чуть больше стандартного размера. Жили они, как полагается, в пещерах. Так что снова ничего ценного. После них — агрессивная кухня, где мы впервые почувствовали некоторое сопротивление. Не смотря на разницу в уровнях угрозы, очень неудобно сражаться с существами, которые представляют собой скопления посуды и колюще-режущих поварских инструментов, собранных в големов гуманоидной формы.
Сыпались магические существа от одного удара, причём достаточно было просто бросить в такое чудо какой-то предмет. Но всё равно для голого нуба эти ребята — так себе встреча. Особенно, когда посудные големы начали метаться не только тарелками, но и ножами.
У меня даже мелькнула мысль забить и позвать некров — им на летающие ножи было плевать. Но к тому моменту локация уже была пройдена. На первом этаже они совсем крохотные, порой в десяток метров или того меньше.
Кухня окнами выходила на живописный участок.
Нечто вроде леса, при виде которого внутри всё замерло. Подсознание уже вспоминало ощущение всемогущества.
Но конечно же, всё было не так радужно.
Связи с растениями я не ощутил.
Было бы слишком просто, если бы на первом этаже находился настоящий лес. Лес — это земля, а земля… как там говорил тот парень? Каджи, кажется? Земля — это жизнь.
Локация была хабом в антураже музея восковых фигур. Кто, как и зачем создал с подобной удивительной точностью лес, где каждое растение было уникальным — вопрос. Даже жаль будет разрушать эту локацию, если придётся сражаться.
А аномалии не было. Во всяком случае Эстель молчала. Да и Белая с Сайной и Котом не могли не знать все особенности локаций на первом.
— Морфы, — Белая выглядела довольной. — Слышала о такой локации, но не встречала. Нам повезло!
Метаморфы занимали одно из первых мест по полезности выпадающего лута. Даже с первого этажа их фрагменты очень ценились, так как могли заменить очень многое. Они часто использовались, как технические, помогая при встройке или улучшая плохо работающие, из-за разной структуры, ткани.
По опасности они, впрочем, тоже были среди лидеров, превосходя свой этаж. Но в данном случае выгода многократно превышала возможные трудности.
Для нас, впрочем, и таких трудностей не существовало.
Потому, когда ближайшее дерево превратилось в нечто хищное и жутковатое, сразу же схлопотало простую огненную стрелу от Келя и начало плавиться, опадая на пол каплями воска.
Вот и разгадка, откуда такая точность в проработке деталей. Хотя остальные деревца пока не спешили бросаться в бой.
— Мек̶хейс Полуночный, — прочитал я на указателе с описанием дерева. Ниже под назв