– А как же дозор? – спросил Дэррик.
– Мы провели здесь уже две ночи, – пожал плечами Рамбал. – За это время никто к нам не приближался. Вряд ли что-то случится.
– Мы выступаем через час?
Рамбал кивнул и покосился на увядающий закат:
– Как только совсем стемнеет, пока не взошла луна. Только идиот или отчаянный рискнет бродить по ночному морозу.
Неохотно, поскольку его совсем не тянуло вновь оказаться среди воинов и опять увидеть их грубые лица с отпечатавшейся на них усталостью от тяжелого похода и бессонных ночей, Дэррик встал и скользнул в лес, направляясь вверх по склону. Тяжелые ветки в какой-то степени защищали от северного ветра, лютующего в горах.
Лагерь располагался на западной стороне скалы, совсем рядом с вершиной, в небольшом каменном мешке, прикрытом густыми кустарниками и сгорбленными от ветра низкими сосенками.
Бивачный костер и костром-то было сложно назвать. Веселый огонь не прыгал по куче дров, согревая собравшихся воинов. Только горка рыжих углей, подернутых мягким беловато-серым пеплом, чуть-чуть отгоняла холод. На углях стоял, время от времени побулькивая, котелок с заячьей похлебкой.
Бойцы сидели вокруг костра, но скорее потому, что этот пятачок скалы был слишком мал, а не оттого, что кто-то надеялся, что жалкие угольки спасут его от мороза. В конце ущелья стояли лошади, их дыхание наполняло воздух серыми облаками пара, шкуры животных заиндевели. В тупичке чувствовался густой конский запах; лошади медленно жевали заготовленную для них людьми траву.
Тарамис сидел ближе всех к костру, подобрав под себя скрещенные ноги. Тусклый оранжевый свет углей прогнал с его лица тени, отчего оно пылало словно в лихорадке. Глаза его встретились с глазами Дэррика, и он кивнул, приветствуя подошедших.
Протянув руки к угольям, мудрец сказал:
– Я не могу поручиться, что наш сегодняшний набег будет успешным, но точно скажу, что внизу, в Брамвелле, куда теплее, чем в горах.
Воины засмеялись, но больше из вежливости.
Рамбал сел рядом с Дэрриком и достал две жестяные кружки из их скудных запасов утвари. Обе кружки великан окунул в похлебку, сваренную из овощей и листьев, которые смогли найти, и трех неосторожных зайцев, пойманных перед закатом. Вытащив посудины из котелка, Рамбал провел пальцем по стенкам кружек, очищая их, а потом сунул палец в рот.
Несмотря на усталость и болезненное состояние, не отпускающее его уже давно, Дэррик с благодарным кивком принял похлебку. Тепло кружки согревало ладони. Он подержал чашку еще немного, впитывая это тепло, а потом начал пить – пока не слишком остыло. Попадающиеся кусочки зайчатины были жесткими и жилистыми.
– Я нашел путь в церковь, – провозгласил Тарамис.
– В таком большом месте, – пробурчал Палат, – дыр должно быть не меньше, чем в моих носках. – И он поднял вышеуказанный предмет одежды, который сушил, подвесив на прутик у костра, демонстрируя всем обилие прорех.
– Да. Дырок много и там и там, – усмехнувшись, согласился Тарамис. – Год назад мастер Сайес прибыл в Брамвелл и основал Церковь Черной Дороги, начав с караванной телеги. Эти расползшиеся здания, представляющие собой церковь, строились по частям, но строились на совесть. Церковь испещрена лабиринтами тайных ходов, которыми пользуются мастер Сайес, его служки и охранники. Но церковь хорошо защищена.
– А как насчет сточных труб? – поинтересовался Рамбал. – Мы же планировали проникнуть в здание через канализацию?
– Все стоки сторожат наемники, – ответил Тарамис. – Они же охраняют и подземные дороги, по которым подвозят припасы.
– Тогда где же этот путь, о котором ты толкуешь? – несколько раздраженно спросил Палат.
Тарамис выхватил из зубов умирающего костра маленькую тлеющую щепку:
– Они построили церковь слишком быстро, сделали ее слишком грандиозной и не учли возможности весеннего половодья. Проблему создают все постройки на берегу, включая и новые колодцы, подпитывающие бассейны и резервуары для воды внутри церкви.
Мудрец начертил пару волнистых линий, изображая реку, а рядом нарисовал большой прямоугольник. Потом прибавил еще один, поменьше, наползший на реку.
– Здесь, где церковь нависает над водой, – продолжил Тарамис, – расположены огромные террасы с парапетами, где верующие могут подождать следующей службы, полюбоваться видом на город и оценить впечатляющие размеры церкви, а река тем временем разъедает берег, подмывая сваи дворца, беспрестанно ослабляя опоры.
Приняв из рук Рамбала горбушку хлеба, намазанную медовым маслом, Дэррик слушал Тарамиса и механически жевал. Разум его уже обрабатывал наспех набросанный мудрецом план, взвешивая детали, по мере того как они всплывали.
– С парапетом они суетились больше всего, – сообщил Тарамис, – поэтому, забивая под него сваи, упустили из виду старую канализационную систему, проходящую под церковью. Хотя внешне здание выглядит безукоризненным и завершенным, земля под ним представляет собой настоящее болото, оттого-то жители города и не возводили на этом месте построек.
– И что же ты думаешь? – спросил Палат.
Тарамис посмотрел на свой рисунок, едва освещенный догорающими углями.
– Я думаю, что нам надо немного удачи, а еще – украсть одну из их лодок, и тогда мы проберемся сегодня в церковь, совершив небольшую диверсию, эдакий ложный маневр.
– Сегодня ночью? – переспросил Рамбал.
Мудрец кивнул, поднял глаза и встретился с устремленными на него взглядами бойцов его отряда.
– Люди, с которыми я говорил днем в тавернах Брамвелла, сказали, что церковные мессы продолжаются часами даже после заката.
– Всегда ты что-то да упустишь, – заметил Корригор. – Обычно человек, работающий в поле или рыбачащий после захода солнца, ищет теплое, сухое место, чтобы лечь и свернуться калачиком. Ему не нужно никаких месс.
– В обычных церквях на обычных мессах, – многозначительно подчеркнул Тарамис, – не раздают направо и налево исцеление и удачу, приносящие человеку любовь, богатство и силу.
– И правда, – согласился Корригор.
– Так что мы идем этой ночью, – сказал Тарамис. – Если кто-то из нас не предпочтет дождаться следующей.
Произнося это, он смотрел на Дэррика. Дэррик покачал головой, остальные бойцы сделали то же самое. Все уже устали ждать.
– Мы хорошо отдохнули прошлой ночью, – сказал Рамбал. – Если мне придется отдыхать и дальше, я просто издергаюсь.
– Хорошо.
Тарамис невесело улыбнулся, – кажется, он боялся. Несмотря на то что мудрец потерял семью из-за демонов и посвятил жизнь охоте на них, он все еще был вполне себе человеком, чтобы страшиться того, что они собираются предпринять.
Затем, спокойно и взвешенно, Тарамис изложил всем план.
Светлый туман затянул реку, но фонари и факелы вдоль берегов и на бортах стоящих у причала кораблей, перед товарными складами и трактирами рассеяли влажные, серые, плотные, как вата, испарения. Людские голоса перемешивались с воем ветра в снастях и среди свернутых парусов. Кто-то пел, кто-то выкрикивал грязные частушки и пошлые шутки.
В двух местах реку пересекали каменные мосты, заполненные людьми, которые бродили с одного берега на другой в поисках еды и выпивки. Одни были путешественниками, коротающими время до начала следующей службы в церкви. Другие – ворами, торговцами, солдатами. Больше всех шумели продажные девицы, выкрикивающие свои предложения матросам и рыбакам на судах.
Дэррик следовал за Тарамисом вдоль берега к грузовому кораблю, который мудрец избрал их целью. «Лазурный зефир» был квадратным, уродливым парусником, насквозь провонявшим прогорклой ворванью – под стать нелепому названию. Ни один уважающий себя моряк не захотел бы служить на этой посудине, но небольшая команда тут, конечно, была, получая за свои усилия какой-никакой доход.
Сейчас на борту грузового судна находились всего три человека. Капитан и члены экипажа разбрелись по припортовым кабакам. Тщательное наблюдение также выявило, что у вахтенных припасена бутылочка – троица вскоре собралась на корме, чтобы распить ее.
Дэррик знал, что «Лазурный зефир» не привлечет воров и контрабандистов Брамвелла. Бочки с китовым жиром слишком тяжелы, чтобы их можно было легко украсть или бежать с ними из гавани.
Размеренной походкой Тарамис добрался до сходней, ведущих на грузовоз, и, не останавливаясь, шагнул на них. Дэррик не отставал; сердце моряка неистово заколотилось в груди, когда сапоги застучали по трапу.
Трое матросов разом повернулись. Один схватил фонарь и направил свет на нежданных гостей.
– Кто идет? – выкрикнул матрос с фонарем. Двое других обнажили мечи и заняли оборонительную позицию.
– Орлов, – уверенно ответил Тарамис, продолжая приближаться к морякам.
Дэррик отделился от мудреца, озирая оснастку и решая между двумя вдохами, какие паруса им понадобятся и как лучше спустить их. Только четверо из бойцов Тарамиса имели опыт хождения на паруснике, и опыт этот был значительно меньше, чем у него.
– Не знаю никакого Орлова, – буркнул матрос с фонарем. – Ты, должно быть, ошибся судном, приятель.
– Я не ошибся, – заверил матроса Тарамис столь же невозмутимо. – Капитан Рихард попросил меня заскочить сюда с этим грузом. – Он показал обтянутую кожей бутыль. – Сказал, что это согреет вас в холодной ночи.
– И капитана Рихарда не знаю, – буркнул упрямец. – Ты точно ошибся. Лучше тебе убраться отсюда.
Но к этому времени Тарамис был уже среди них. Он быстро начертил в воздухе таинственный символ, тот вспыхнул ярким изумрудно-зеленым светом, затем замерцал и потускнел.
Но прежде чем умерли последние краски, мерцающая стена силы налетела на трех матросов, швырнула их через кормовые поручни и столкнула за борт, разбросав по заливу, как сорванные порывом ветра осенние листья. Моряк с фонарем, продолжающий цепляться за светильник, пролетел подобно падающей с небес комете и исчез в воде с громким всплеском.
В то же время по сигналу, который Тарамис дал с помощью заклинания, Рамбал поджег промасленную стенку одного из больших складов на южном берегу реки, отвлекая внимание ложным маневром. Огонь быстро распространился, выгнав дюжины людей из соседних домов. Спустя считаные секунды после изгнания троих матросов с кормы «Лазурного зефира» улицы и берега с обеих сторон реки наполнились шумом и криками о пожаре. И когда моряки вынырнули, они не привлекли к себе большого внимания. Палат, присоединившийся к Тарамису на корме, поднял лук и натянул тетиву. Матросы вняли предупреждению и молча поплыли к берегу.