– Меч! – крикнул Мэт. – Кабраксис не дремлет!
Цепляясь за вздыбившийся помост на мотающейся голове змеи, видя, что творится вокруг него лишь краем глаза, Дэррик быстро ухватился за балкон левой рукой, вытянув правую в сторону меча. Он желал, чтобы оружие вернулось к нему, как в тот день у дома Эллайджи Кургана.
И хотя труп Чолика летел вниз на разбитый пол, Дэррик чувствовал связь между собой и мечом. Он увидел, как зачарованный клинок потихоньку выходит из мертвого жреца. Меч Хоклина стремился подняться в воздух и вернуться к Дэррику, когда змея внезапно вскинула голову, подбросив моряка в воздух, отбросив при этом труп в сторону.
Дэррик, кувыркаясь, полетел под самый купол собора, так высоко его зашвырнули. Он молотил руками и ногами, пытаясь вернуть контроль над телом, и в ужасе наблюдал, как змеиная голова с открытой гигантской пастью оказалась точно под ним. В глотке чудовища бушевало пламя, обещая смерть от огня тому, кто, казалось бы, уже неминуемо попался.
– Достань меч! – надрывался Мэт. – Если у тебя не будет меча, ты ничего не добьешься!
Дэррик пытался сконцентрироваться на мече, но не мог не думать о змее внизу. Едва не врезавшись в потолок, он достиг верхней точки и теперь полетел вниз. Дэррик понимал, что даже если змея вдруг не проглотит его, удара о каменный пол ему все равно не пережить.
– Меч! – кричал Мэт. – Ярость Шторма защитит тебя, если будет у тебя в руке! Я могу помочь тебе через магию клинка!
Дэррик отбросил мысли о смерти. Если он погибнет, это всего лишь положит конец боли, с которой он жил весь последний год, и той боли, которую он пронес через все прошлые годы, через всю свою жизнь.
Он сосредоточился на мече Хоклина, на связи, которую ощущал между собой и оружием. Тут зачарованный клинок все-таки вырвался из тела Чолика и полетел к тянущейся к нему руке Дэррика.
– Держи меч. Держи меч, чтобы я мог помочь тебе.
Не имея возможности изменить направление полета, Дэррик падал камнем в поджидающую змеиную пасть. Языки пламени обвили его, и на мгновение моряк подумал, что сгорит дотла. Немыслимый жар окружал человека, лишая его чувств.
– Расслабься, – предупредил Мэт. Голос его, хотя Дэррик и был уверен, что исходит он из его собственной головы, казался далеким и слабым. – Сейчас будет самое страшное, но другого пути нет.
Дэррик не мог поверить, что он не мертв. Одно падение в пасть каменной змеи должно было убить его, а неистовый, как в кузнечном горне, огонь вообще лишал всяких шансов на выживание.
И все же…
Он жил. Он жил и понимал это по своему захлебывающемуся мучительному дыханию и по ломящей боли во всем теле.
– Не лежи там, – сказал тонкий, едва слышный голос Мэта. – Это Черная Дорога. Извилистый Путь Теней. Здесь правит Кабраксис. Ну, по крайней мере, он сам верит в это. Он убьет тебя, если ты будешь лежать. Вставай…
– Вставай, – проскрежетал хриплый бас. – Вставай, никчемный ублюдок.
Дэррик не мог не узнать отцовский голос. Глаза его распахнулись, и он увидел знакомый сарай за мясной лавкой. И обнаружил, что лежит на грязной соломе на чердаке.
– Ты не думал, что я поймаю тебя здесь дрыхнущим, так? – рявкнул отец.
Дэррик инстинктивно свернулся клубком, пытаясь защититься. Тело болело от вчерашних побоев. А может, и от сегодняшних, заработанных чуть раньше. Иногда после избиения Дэррик терял счет времени. Беспамятство и потерянное время добавляли мучений.
– Вставай, черт тебя побери.
Отец пнул его, выбив воздух из легких и, наверное, сломав еще одно ребро.
Испуганный Дэррик поднялся на трясущиеся ноги. Его не оставляло ощущение, что с руки его что-то свисает, но когда он опустил глаза, то ничего не увидел. Возможно, это просто еще раз сломалась ключица, но этот раз чем-то отличается от предыдущего.
Дэррику показалось, что он слышит голос Мэта Харинга, но он знал, что Мэт никогда не приходит, когда папаша друга в дурном настроении. Даже отец Мэта в подобных случаях старается держаться подальше.
– Стой прямо, я тебе сказал, – взревел отец.
Он был высоким и грузным мужчиной, с большим животом и широкими, как рукоять секиры, плечами. Руки были большие, грубые, в мозолях от тяжелой работы и бесчисленных трактирных драк. А кудрявая копна темных волос была под стать курчавой бороде, доходившей до середины груди.
– Я не могу быть тут, – пролепетал оцепеневший Дэррик. – Я был моряком. Здесь была церковь.
– Тупой, бесполезный выкормыш. – Отец схватил его за руку и яростно встряхнул. – Кто сделает из такого, как ты, моряка? – Он оскорбительно захохотал. – Тебе приснился один из дурацких снов, которые ты видишь, когда прячешься здесь, отлынивая от работы.
С горящим от стыда лицом Дэррик оглядел себя. Он стал мальчиком не старше восьми-девяти лет. Отцу нечего бояться. И все же отец вел себя с ним как с самым лютым противником, с которым он когда-либо встречался.
Отец отвесил ему оплеуху, и голова зазвенела от боли.
– Не отводи глаз, когда я с тобой разговариваю, мальчишка, – приказал он. – Чему-чему, а уж уважению-то я тебя быстро научу.
Слезы бежали по щекам Дэррика. Сперва он ощутил их жар на своей коже, а потом, когда капли достигли дрожащих губ, почувствовал и их соленый вкус.
– Взгляни на себя, сопливый трус! – рявкнул отец, снова занося руку. – У тебя же ума не хватит даже на то, чтобы выкрутиться.
На этот раз на голову Дэррика опустился подзатыльник, и мир завертелся в обратную сторону, принеся воспоминания о том, как на прошлой неделе отец побил трех дюжих караванщиков, с которыми подрался на грязной улочке перед таверной «Хромая гусыня». Мясником отец был весьма посредственным, но как с кулачным бойцом с ним мало кто мог сравниться.
– Ты накормил скотину, как я тебе велел, мальчишка?
Осторожно заглянув за край сеновала, боясь узнать ответ, Дэррик увидел, что корыта для корма и ведра пусты.
– Нет, – прошептал он.
– Правильно, – согласился отец. – Не накормил. Я просил от тебя так мало, потому что знаю, что не стоит ожидать большего от такого идиота, как ты. Но у тебя не хватило соображения даже на то, чтобы накормить и напоить скот.
Внутри Дэррика все сжалось. Он знал, что когда отец в таком настроении, оправдаться нельзя. Даже накорми он коров и свиней, отец придумал бы провинность, например, что он дал скотине слишком мало или слишком много. Желудок Дэррика крутило, словно он плыл по штормящему морю.
Но откуда он знает про связь тошноты и шторма? Наверное, из одной из подслушанных историй, которые рассказывают в трактирах, где отец частенько коротает вечера. Дэррик обычно сидел снаружи, у дверей, – отец всегда норовил запереть его дома, но вечерами мать редко бывала там, а Дэррик слишком боялся оставаться один.
Так что Дэррик тайком следовал за отцом от кабака к кабаку. Ему не составляло особого труда оставаться незамеченным, потому что отец был вечно пьян в стельку и поглощен мыслями лишь об очередной кружке. Но он был его отцом, самым неизменным пунктом в жизни Дэррика, потому что матери никогда не оказывалось рядом.
– …не существует…
Дэррик медленно выдохнул, уверенный, что слышал только что голос Мэта Харинга. Но этого же не может быть, так? Мэт мертв. Он погиб… погиб…
Где погиб?
Дэррик не мог вспомнить. Собственно, он и не хотел вспоминать. Мэт погиб где-то далеко от его семьи, и виноват в этом был Дэррик.
– Ты на Черной Дороге, – сказал из ниоткуда мертвый Мэт. – Это все фокусы демона. Не сдавайся…
И снова голос Мэта исчез вдали.
Руку Дэррика оттягивала какая-то тяжесть.
– Что это такое, мальчишка? – Отец рванул Дэррика, разворачивая его, и продемонстрировал веревку с завязанной на конце петлей. – Ты решил поиграть со мной?
Дэррик молчал. Он не мог говорить. Всего несколько дней назад он, используя приемы, которые узнал от Мэта, а тот – от своего дяди-моряка, сплел эту веревку из всяких обрывков, на которых фермеры приводили к мяснику животных на заклание.
Несколько дней Дэррик думал о том, чтобы повеситься и положить конец всему.
– Ты не смог сделать этого, не так ли, мальчишка? – Отец тряхнул веревку, и петля на конце закачалась.
Дэррик плакал и дрожал. В носу клокотало, и он знал, что звучит это ужасно. Если он попытается заговорить, отец лишь посмеется над ним, да еще ударит, чтобы говорил четче, и не остановится, пока Дэррик не лишится сознания. Он знал, что еще долго будет чувствовать во рту вкус крови разбитых губ и разорванных изнутри осколками зубов щек.
Только на этот раз у отца на уме было что-то другое. Он перебросил веревку через стропило и поймал спустившуюся петлю.
– Я как раз размышлял, сколько времени пройдет, прежде чем ты решишься предпринять что-нибудь подобное, – заявил отец. Он прикинул на глаз высоту потолка и подтянул петлю чуть пониже. – Ты хотел просто повеситься, мальчишка, или сломать себе шею при падении?
Дэррик не мог ответить.
– Все было совсем не так, – прошептал откуда-то Мэт. – Я нашел веревку. Я, а не твой отец. Я отобрал ее у тебя в тот день и заставил пообещать, что ты никогда не попытаешься сделать ничего такого.
Дэррику показалось, что он почти вспомнил, но затем память вновь ускользнула от него.
Отец примерил петлю к его шее и ухмыльнулся. Дэррика обдало кислым винным перегаром.
– Я думаю, сломать шею – путь для трусов. Я не могу позволить, чтобы мой ублюдочный сынок боялся смерти. Нет, ты встретишь ее как мужчина.
– Это демон! – крикнул Мэт, но голос его сорвался, словно он кричал против сильного ветра. – Осторожно, Дэррик! Ты можешь поплатиться жизнью, и если демон заберет ее на Черной Дороге, она навсегда станет его!