.
У Родни не возникало сомнений, что европейские капиталисты были главными получателями экономических выгод от работорговли в регионе:
«Исторически инициатива шла из Европы. Распространялась именно европейская система торговли, которая поглощала различные уровни африканской меновой экономики, чтобы встроить их на определённые места в схеме глобального производства. Это означало, что накопление капитала осуществлялось за счёт торговли в Африке, но прежде всего за счёт приобретения рабов и их использования в Новом Свете. Важно подчеркнуть, что все изменения на побережье произошли без какого-либо вреда для этой устоявшейся системы. Более того, наиболее важные социальные изменения на побережье Верхней Гвинеи показали, насколько африканское общество ориентировано на обслуживание капиталистической системы»[18].
Родни был далёк от того, чтобы оправдывать правящую верхушку африканских обществ, причастную к жестокой работорговле и эксплуатации со стороны капиталистов. К сожалению, до сих пор встречаются люди, оправдывающие участие африканских вождей в пленении и продаже соотечественников.
Во время своего пребывания в Англии Родни углубил изучение и понимание марксизма, занимаясь в семинаре под руководством C.Л.Р.Джеймса[19] и его супруги Сельмы Джеймс[20]. В работе «Walter Rodney Speaks: The Making of an African Intellectual» («Говорит Уолтер Родни: Становление африканского интеллигента») Родни утверждает, что семинарская группа собиралась постоянно в течении двух или трёх семестров и сыграла важную роль в его «освоении марксизма, углублении знаний о русской революции и законах истории. Одним из самых важных уроков, что я вынес из тех занятий, стало чёткое понимание принципов исторического анализа, ведь С.Л.Р. Джеймс был настоящим специалистом в анализе исторических событий»[21].
Вскоре Родни отправился преподавать в университете Дар-эс-Салама (Танзания), где с 1967 года начал читать лекции. В январе 1968 года он получил должность преподавателя африканской истории на историческом факультете UWI в Моне. Его политическая и общественная работа в среде раста, городской молодежи, включая радикальных представителей мелкой буржуазии, привлекла внимание секретной полиции Ямайки и реакционного режима премьер-министра Хью Ширера, члена местной Лейбористской партии[22]. Нищие горожане, растафари, прогрессивная интеллигенция были восприимчивы к тому, что предлагал им Родни, и власть знала, что у неё, по существу, нет прививки от проповеди в защиту эмансипации, достоинства и справедливости.
Родни определял трудовые классы африканцев и угнетённых крестьян, составлявших подавляющее большинство населения, как единственную силу, «способную вынести основную тяжесть революционной борьбы» за построение социалистического общества, что сильно отличалось от Кубинской революции, в которой африканцы не составляли большинства[23]. Попытка привить классовое сознание и вовлечь в политику угнетённых ямайцев в столице неоколониального режима не могла не привести к репрессиям, что характерно для эпохи «холодной войны», когда Латинская Америка считалась «задним двором» американского империализма. В своём выступлении «Актуальность Black Power в Вест-Индии» Родни призывал своих коллег-выходцев из мелкой буржуазии или среднего класса и студентов UWI подумать, на чью сторону они встанут в борьбе масс против капитализма и расизма: «Троцкий писал, что Революция – это праздник народа. И когда этот карнавал будет проходить в Вест-Индии, примут ли люди из университета вроде нас участие в веселье?»
Лейбористская партия Ямайки имела напряжённые, почти враждебные взаимоотношения с преподавателями Университета Вест-Индии, потому как те отказывались освещать и прославлять политику правительства и его программы[24]. Родни призывал и подталкивал студентов и преподавателей присоединяться к борьбе за освобождение и справедливость. Его деятельность породила беспокойство и страх среди членов правительства и их покровителей из метрополии. Считалось, что представители среднего класса не должны использовать свои знания и способности в интересах борьбы трудящихся за справедливость, достоинство и равенство. Работа Родни с обществами растафари рассматривалась как подрывная деятельность. Хорас Кемпбэлл отмечал, что его выступления среди раста вызвали серьёзный резонанс:
«Родни считал сообщество растафари значительной силой в деле борьбы за умы чернокожих; он нёс свои знания и свой опыт не только раста, но и всем слоям негритянского населения, которые хотели порвать с мифами белого империализма. Занятия по африканской истории, которые Родни проводил с различными коммунами, порождали тревогу и страх среди самодовольных правителей, которые никогда не воспринимали себя чёрными, в то время как Родни прямо говорил “чёрные – те, кто делает общество сильнее”»[25].
Восстание Родни
Руководство страны не терпело несогласия, оппозиции и всего, что угрожало его власти. Оно уже использовало карательный аппарат государства для атаки и разрушения рабочих самостроев в западном Кингстоне, где также в большом количестве проживали и растафари[26]. Неоколониальное государство не останавливалось перед применением силы закона, дабы ограничить и нейтрализовать тот эффект, который оказывали политическое просвещение и мобилизация масс, проводимые Родни. Родни имел возможность объединить разрозненные политические группы с Движением Black Power Ямайки, и даже Особая служба опасалась, что это претворится в жизнь.
И вот, наконец, правительство предприняло первые шаги, направленные против Родни. После возвращения из Монреаля с Конгресса чёрных писателей 15 октября 1968 года он был объявлен персоной нон-грата, и ему не дали сойти с самолёта. 16 октября 1968 года профсоюз студентов организовал демонстрации протеста против выдворения Родни из Ямайки. Впоследствии протест студентов расширился за счёт жителей рабочих районов Кингстона, что привело к Восстанию Родни (также известному как «дело Родни» или «бунт Родни»).
Массы использовали протест, чтобы выразить как солидарность с Родни, так и своё недовольство тем, что «независимая» Ямайка не в состоянии удовлетворить их материальные нужды[27]. Хотя этот подъём безработной молодежи, рабочих и бедняков был спонтанным, он показал, что впервые с момента рабочих восстаний 1938 года афроямайцы вернулись на арену истории столь массово и со столь воинственным настроем[28].
Неоколониальное правительство Ямайки, между тем, имело собрата по несчастью, который также боялся нахождения Родни на своей территории. Репрессивный и беззаконный режим Форбса Бёрнхема заставил учёный совет Университета Гайаны в октябре 1968 года отказать Родни в предоставлении работы[29]. Этот пророк революции и самоосвобождения народа не был удостоен никакого признания от государства на Ямайке. Так что не было ничего неожиданного в том холодном приёме, который режим оказал афро-гайанскому интеллектуалу, отказавшемуся пособничать политике расового разделения местного рабочего класса.
Представители афрокарибской мелкой буржуазии, захватившие власть в стране после обретения независимости, смертельно боялись этого учёного-революционера, беззаветно преданного рабочему классу и подвергавшего материалистическому анализу свойственный им антиафриканский расизм, социальное превосходство и капиталистическую эксплуатацию. Расизм и капитализм были для Родни двумя главными проблемами вследствие их влияния на жизнь африканцев.
Если бы политическая деятельность Родни пришлась на середину 1980-х и позднее, в центре его мировоззрения оказалась бы проблема патриархального давления на женщин. Родни был убеждён в том, что проводить социальный анализ и давать рекомендации нужно в контексте объективных условий конкретного общества, и поэтому его феминизм имел бы чёткий карибский «акцент» и касался бы женщин из рабочего класса. Не нужно воспринимать это замечание как свидетельство того, что Родни не заботился о гендерном вопросе и положении африканской женщины в исторической перспективе – на самом деле это не так[30].
Мысль, которую я здесь хочу донести, заключается в том, что гендер, патриархат и феминизм никогда не играли такой ключевой роли в трудах Родни, как расовый вопрос, господство белых и панафриканизм, а также класс, капитализм и империализм. Гендерный вопрос был только дополнением к его размышлениям о деле революции. Автор политической биографии Родни, Руперт Льюис, предложил такое объяснение его позиции по этой проблеме: «В гендерном вопросе растафари, как и различные представители радикальных чёрных течений, включая Родни, придерживались традиционных патриархальных ценностей»[31].
Родни удалось возобновить свою академическую карьеру в 1969 году в должности старшего преподавателя Университета Дар-эс-Салама. Там он принимал деятельное участие и вносил большой вклад в развитие теории в рамках Арушской декларации, принятой правительством Джулиуса Ньерере. Этот политический документ и программа развития уджамаа[32]