«С одной стороны, для местного населения выгодно работать на белых, поскольку они лучше образованны, и поэтому благодаря белым коренное население сможет развиваться быстрее, лучше и быстрее учиться, больше узнать и в один прекрасный день стать действительно полезными людьми. С другой стороны, черные будут оказывать услуги белым, предоставляя им помощь своих рук – обрабатывая землю (что позволит им выращивать для европейцев зерно), а также воюя за Францию в составе туземных армий. Таким образом, две расы будут связаны друг с другом и станут трудиться вместе во имя общего процветания и счастья. Вы, мои смышленые и усердные дети, всегда поможете белым в этом их деле. Это – долг»[92].
Во-вторых, колониальное образование давало африканцам технические знания, точнее, начальные навыки, необходимые вспомогательному «техническому» персоналу: бухгалтерам, мастерам, санитаркам, слесарям, водопроводчикам, электрикам и т. д. Техническое образование большей частью использовалось для подготовки к конкретной работе тех людей, которые уже получили общее начальное образование. Как же колониальное образование способствовало формированию африканской мелкой буржуазии? Люди, способные воспользоваться преимуществами даже ограниченных возможностей, предоставляемых колониальным образованием, немедленно оказывались на особом положении. Они получали известную возможность для продвижения и приобретали все более высокий статус путем приближения к культуре колонизаторов. Новое положение и новые знания выдвигали их на ведущие позиции в обществе и в то же время позволяли накапливать известное богатство. Это воздействие колониального образования, происходившее само собой, сознательно усиливалось колониальными правительствами. Последние намеренно использовали образование для создания африканской элиты. Однако они стремились сформировать элиту, целиком «пропитанную» их собственными ценностями и поэтому готовую способствовать осуществлению их планов. Например, циркуляр, изданный в 1910 г. генерал-губернатором Французской Западной Африки Понти, гласил:
«После того как мы сформируем элиту молодых людей, предназначение которых – помогать нашим усилиям, мы должны заняться образованием всей расы и попытаться если не ассимилировать ее с нами, то по меньшей мере сделать копиями французов как можно большее число наших подопечных».
Формирование подобной элиты, предназначенной для сотрудничества с колонизаторами, осуществлялось различными путями. Одним из них было создание привилегированных школ и колледжей. Примерами таких специальных учебных заведений могут служить колледж Бо в Сьерра-Леоне, созданный в 1906 г., колледж Ачимотэ в Гане, Королевский колледж в Лагосе, средняя школа Уильяма Понти во Французской Западной Африке, колледж Кисуби и Королевский колледж в Уганде. Второй способ – предоставление возможности получить образование прежде всего тем, кто уже занимал высокое социально-экономическое положение в существовавшем обществе – в частности, детям вождей. Так, прежний генерал-губернатор Нигерии лорд Лагэрд уделял большое внимание образованию сыновей правителей Фулани – эмиратов Северной Нигерии, стремясь привить им «понятия чести, лояльности и прежде всего ответственности “ученика английской государственной школы”… [чтобы] они стали действительно полезными, преданными и честными участниками сотрудничества с англичанами…».
Некоторые колониальные учебные заведения, например колледж Бо, основывались специально для того, чтобы дать образование сыновьям вождей и других влиятельных людей. Задачей было гарантировать: а) обучение потенциально влиятельных людей и б) тем, кому предоставляется возможность получить образование, также возможность играть в обществе ведущие роли и продвигаться по службе. Наконец, само ограничение образования способствовало осуществлению целей колонизаторов: преимущества тех немногих, кто мог получить такое образование, становились все больше и поэтому возрастала способность колониального режима гарантировать выдвижение обученных потенциальных правителей на первые роли. Так система и работала на практике. Например, на пороге независимости почти все наиболее видные лидеры Французской Западной Африки окончили единственное в этом регионе высшее учебное заведение: президент Мали Модибо Кейта, президент БСК Феликс Уфуэ-Буаньи, премьер-министр Верхней Вольты Уэззен Кулибали, премьер-министр Нигера Джибо Бакари, премьер-министр Сенегала Ммаду Диа, президент Дагомеи (Бенина) Юбер Мага. Именно такими путями колониальное образование породило классовую дифференциацию среди туземного населения. Были и другие факторы, способствовавшие такой дифференциации. Эксплуатация ресурсов колоний, переориентация колониальной экономики на внешние рынки, рост связанной с этим международной торговли открывали возможности, позволявшие некоторым представителям местного населения становиться мелкими капиталистами, например путем посредничества (на низших уровнях) в сфере внешней торговли. Концентрация рабочей силы в тех или иных географических районах с насаждением здесь капитализма порождала спрос на такие услуги, как мелкая торговля, индивидуальный пошив одежды, снабжение продуктами, домашней утварью. Некоторые африканцы смогли извлечь выгоды из подобных возможностей и стать мелкими капиталистами. Система управления, привнесенная колонизаторами, также обеспечивала аналогичные возможности. Примером может служить администрация на местах. Несколько полновластных вождей и других ставленников колонизаторов, занимавших ответственные должности, получали сравнительно высокое жалованье.
Например, эмир Кано в 1960 г. получил 7700 ф. ст. И даже более важными, чем высокая оплата, были их власть и влияние, предоставляемые новым статусом – налагать взыскания, собирать налоги, следить за соблюдением таможенных законов и выполнением общественных работ, обеспечивать некоторые общественные услуги, например снабжение населения медикаментами. Власть и патронаж, связанные с выполнением этих обязанностей, очень часто давали возможность соответствующим людям обогащаться. Прежде чем продолжить обсуждение, заметим, что ни колониальная, ни африканская мелкая буржуазия не были однородными социальными общностями. Это были противоречивые общности, причем противоречия в среде африканской мелкой буржуазии оставались острыми до завоевания странами независимости. С самого начала периода колонизации сформировались серьезные противоречия в среде колониальной буржуазии. Она делилась на три социальные группы: к первой относились высшие служащие колониального государства, поддерживавшие политические условия, благоприятствующие накоплению; ко второй – европейские капиталисты, живущие в Европе и вложившие в экономику колоний крупные капиталы; к третьей – европейские капиталисты, живущие в колониях. Отношения представителей каждой группы также были противоречивы; например, существовали противоречия между теми, кто занимался торговлей, теми, кто вел операции в сфере услуг, и теми, кто занимался сельским хозяйством. Поэтому, если речь идет об интересах колониальной буржуазии как единого целого, это представляется упрощением.
Такой взгляд не всегда позволяет уделить внимание противоречиям, которые мы здесь рассматриваем. Однако его нельзя считать совершенно ошибочным, если помнить, что в тех случаях, когда речь идет о буржуазии, это не значит, что наши выводы относятся ко всем ее группам и слоям. Противоречия в Африке между всей буржуазией и мелкой буржуазией были обусловлены прежде всего монополистическим характером колониального капитализма. Как мы видели в предыдущей главе, концентрация экономической и политической власти в колониальной Африке оставалась высокой. Во многом благодаря этой концентрации капиталистическое накопление осуществлялось в особенно грубых и резких формах; высокомерие власти усиливалось ее презрением к туземному населению и питалось расистской колониальной идеологией, которая утверждала, будто африканцев следует колонизировать в их же интересах, поскольку они «не вполне люди». Поэтому колониальная буржуазия с трудом приходила к пониманию, что африканцы могут иметь свои собственные интересы, и еще менее могла представить себе, что эти интересы могут быть направлены против колонизаторов-хозяев. Чтобы понять природу антагонизмов и борьбы между колониальной буржуазией и зарождающейся африканской мелкой буржуазией, нужно выявить их основу. Процесс формирования классов, развитию которого не мог не способствовать колониализм, все больше затруднял сохранение колониальной системы, так как лишь немногие представители местного населения, получившие образование, становились квалифицированными специалистами, знакомыми с культурой колонизаторов, и, «пропитавшись» ее ценностями, стремились утвердить себя. Их образование, профессиональный успех и приобщенность к культуре колонизаторов придавали им уверенность и вселяли известные надежды: ведь в большинстве случаев они воспринимали капиталистические ценности своих колонизаторов-хозяев и надеялись, что их образование и явные способности принесут им те привилегии и тот образ жизни, которыми наслаждалась европейская буржуазия. Однако эти люди разочаровались в своих ожиданиях. «Справедливое» отношение к ним противоречило самой логике колониальной идеологии. На пути их продвижения воздвигались непреодолимые препятствия. Те из них, кто стал профессионалом, очутились позади европейцев, обладавших гораздо более низкой квалификацией. Амилкар Кабрал, прославленный лидер ПАИГК, так сказал об этом:
«Если говорить обо мне самом – представителе мелкой буржуазии, бросившемся в борьбу в Гвинее, – то я был агрономом, работавшим под началом европейца, который был всем известен как один из самых больших идиотов в Гвинее, я мог бы с закрытыми глазами научить его работе, но начальником был он. Этот вопрос действительно существует, и он особенно важен, когда исследуешь, откуда приходит идея борьбы».
Африканская мелкая буржуазия, представляющая частный сектор экономики, также была разочарована. Несколько десятилетий бизнесмены-африканцы сталкивались с необходимостью бороться с колониальным правлением. Банки не были расположены предоставлять ссуды предпринимателям-туземцам. Они выдвигали перед африканскими предпринимателями трудновыполнимые условия; кроме того, будущие заемщики-африканцы вынуждены были считаться с традиционными правами собственности, которые затрудняли обращение за кредитом. Они также стояли перед необходимостью борьбы с расистскими предрассудками по отношению к методам африканцев-промышленников, к их компетентности и надежности. Эти предрассудки и другие факторы, достаточно неблагоприятные для предпринимателей-африканцев, в некоторых случаях усиливались действием дискриминационных законов. Например, в Кении был принят пресловутый Закон о кредитовании африканцев (1948 г.), который предусматривал, что долги африканцев свыше 200 шиллингов не могут быть взысканы по суду. При таком законодательстве кредитным учреждениям было бы весьма опрометчиво предоставлять существенные ссуды африканцам.