– Мне кажется, я сейчас сойду с ума от этой жути, – прошептал Торнтон, – или снова упаду в обморок.
Я ничего не ответил ни тому, ни другому.
Наша команда разбрелась кто куда. Не знаю, о чем думали ученые, блуждая в этом гиблом месте. Мой фонарь мигал, предупреждая, что скоро окончательно потухнет. И чернота пещеры уже начала заполнять мои мысли. Внезапно в темноте раздался шум, который я так часто слышал в последнее время. Старый кот тоже услышал его и пронесся мимо меня, спасаясь от неизбежной встречи с темной силой. Я не отставал, потому что узнал этот шум – беготню тех крыс, рожденных демонами, всегда ищущих новых жертв. Эти крысы привели меня в эту ухмыляющуюся пещеру в центре земли, где безумный безликий бог Ньярлахотеп воет в темноте под звуки адских свирелей…
Мой фонарь погас и я бежал наугад. Я слышал голоса людей и вопли Чернохвоста, усиленные эхом, но их заглушало нечестивое шуршание. Оно поднималось в моем мозгу так же, как раздутый труп утопленника мягко поднимается над маслянистой рекой, текущей под бесконечными мостами из оникса в черное, гнилостное море. Что-то ударило меня по руке, что-то мягкое и мохнатое. Потом снова, и снова, и снова… Это были крысы. Ненасытная армия, которая пирует на мертвых и живых… Я вспомнил безумные обряды предков и догадался, что крысы не станут есть де ла Фоэра, если де ла Фоэр сам вкусит запретный плод… Черт побери! Война сожрала моего мальчика, но оставила в живых капитана Норри. Пламя, разведенное янки, сожрало Кэрфэкс и дедушку Делафэра, а вместе с ними и нашу семейную тайну… Но теперь я знаю все! Я знаю, кто был тот демон-пастух в сумеречном гроте! Он был первым де ла Фоэром! А у тех дряблых тварей, которые скакали на четвереньках, было жирное лицо Эдуарда Норри. Он выжил, но мой мальчик умер! Так зачем же жалеть его? К дьяволу Норри! К дьяволу и тебя, Торнтон! Ты падаешь в обморок от того, что творила моя семья? Ну что же, я покажу тебе, на что способен истинный де ла Фоэр! Magna Mater! Magna Mater!.. Атис… Дайа ад агидх ад аодун… Агус бас дунарч орт! Дхолас орт! Агус лиат-са! Унг! Унг! Рррыххч…
Они говорят, что нашли меня часа через три. Они говорят, что я притаился в темноте над пухлым, недоеденным телом капитана Норри, а мой собственный кот пытался перегрызть мне горло. Они взорвали Эшемский приорат, забрали Чернохвоста и заперли меня в пустой комнате в Ханвелльской психиатрической лечебнице. Они шепчутся о моей дурной наследственности… Торнтон заперт в соседней комнате, но мне не сообщают, что с ним…
Когда я заговариваю с кем-нибудь о бедном Норри, меня обвиняют в ужасных вещах. Но я этого не делал. Это сделали крысы! Мерзкие твари, способные повергнуть людей в ужас, сверхъестественный ужас, с которым в этом мире не сталкивался никто, кроме меня.
Крысы-демоны, способные пробраться в любой дом, и даже в эту психиатрическую лечебницу.
Крысы, снующие под мягким войлоком, которым обита моя комната.
Крысы, беготню которых однажды услышите и вы, и уже не сможете спокойно заснуть.
Крысы в стенах!
Густав МайринкЛиловая смерть
Паломник замолчал. Несколько мгновений он стоял, пристально глядя на собеседника, потом на его невозмутимом лице дернулся нерв и тибетец ушел. Растворился в ночных джунглях.
«Можно ли верить словам этого старика?» – размышлял сэр Роджер Торнтон. – Все жители Тибета европейцев недолюбливают, и это еще мягко сказано. А уж свои магические способности скрывают даже от соплеменников. Но неужели и вправду у них есть секретное заклинание, которым они способны уничтожить все человечество?
Английский путешественник вздрогнул и протянул внезапно озябшие руки к костру. Отступать не в его правилах. Необходимо самому убедиться, что все это глупые сказки. Но в одиночку до запретной долины не добраться. Ему необходимы союзники, отчаянные и бесстрашные. Те, кто не бросит в беде и не убоится кошмарных колдунов. Целого племени колдунов… Ох, не соврал ли чертов паломник?!
Сэр Роджер оглядел своих слуг и проводников. Нет, эти не годятся, слишком слабые, да к тому же – суеверные до ужаса. Разве что Помпей… Он легонько стукнул юношу тростью по плечу. Помпей оглох еще в детстве, но с тех пор наловчился читать по губам, словно в открытой книге. Англичанин пересказал легенду, услышанную от паломника. В трех неделях пути на запад раскинулась долина Хэмавата. С трех сторон ее защищают отвесные скалы, а вход в долину перегораживает мертвый пустырь, от которого поднимаются смертельно-опасные испарения. Эти ядовитые миазмы убивают все живое – ни человек, ни зверь, ни птица не смогут войти в запретную долину. А если кому-то и повезет, то на них сразу набросится полсотни тибетских колдунов. Они носят багровые плащи и колпаки, а заправляет всем дьявол, который и создал эту долину. Он является колдунам в виде черного павлина и нашептывает заклинания, способные уничтожить всех людей на земле.
Помпей посмеялся над страшной байкой, но его заинтересовал ядовитый пустырь.
– Как же мы пройдем, не надышавшись миазмов? – спросил он.
– Возьмем водолазные шлемы! – воскликнул сэр Роджер с воодушевлением. – Знаешь и ты, Помпей, что у водолазов есть рюкзаки со сжатым воздухом? Если они умеют дышать под водой, то и мы на ядовитом поле сумеем!
– Да будет так, – улыбнулся Помпей, протягивая руки к огню.
На следующий день сэр Роджер послал в Бомбей за необходимым оборудованием, которое вскоре были доставлены. Экспедиция через джунгли была долгой, но, в конце концов, они с Помпеем вышли к ядовитому пустырю. На этой земле не росло ни травинки, а из многочисленных трещин струился бесцветный газ, неприятный запах угольной кислоты чувствовался издалека. Путешественники надели водолазные шлемы и шагнули в колышущееся марево, шли стремительно, поскольку не были уверены, что запаса чистого воздуха в рюкзаках окажется достаточно для преодоления смертельно-опасной зоны. Помпей смотрел на землю под ногами, видел, как пузырится в трещинах ядовитый газ и молился святым угодникам. Сэр Роджер рассматривал вершины гор, их ледяные шапки виделись отсюда бледно-зелеными, как щеки мертвеца.
Вскоре показалась трава, поначалу бурая и чахлая, но с каждым шагом она становилась все зеленее. Наконец, путешественники вошли в долину. Англичанин чиркнул спичкой, желая убедиться, что горючий газ остался позади. Этот звук спугнул стайку огромных бабочек, чьи разноцветные крылья напоминали витражи в Кельнском соборе. Сэр Роджер снял шлем, пригладил волосы и кивнул Помпею: здесь безопасно. Слуга тоже освободился от шлема, недоверчиво огляделся по сторонам и стянул с плеча винтовку. Щелкнул затвор, но глухой Помпей не услышал этого звука. Не услышал он и тяжелых шагов за спиной. Полсотни тибетцев в багровых колпаках появились будто из ниоткуда и стали окружать путешественников. С первого взгляда было ясно, что они не рады незваным гостям. Смуглые лица искажала нечеловеческая злоба. Сэру Роджеру показалось, что их предводитель, державший правую руку на рукояти золотого серпа, заткнутого за широкий узорчатый пояс, похож на давешнего паломника. Однако уверенности в этом не было. Англичанин вытянул руки, показывая, что не имеет оружия, и пошел навстречу колдунам. Что он говорил, Помпей не слышал и не мог прочесть по губам, поскольку остался позади своего хозяина. Зато он увидел, как искривились губы предводителя в мерзкой ухмылке. Тибетец прижал к ушам две подушечки, сплетенные из широких листьев. Остальные последовали его примеру. А потом колдуны закричали в полную силу легких.
Сэр Роджер будто споткнулся об этот вопль, сбился с шага и замер. Вокруг него сгущалось странное лиловое мерцание, в котором тело англичанина начало таять, как масло на солнцепеке. Голова его оплыла книзу, напоминая сахарную голову. Широкие плечи обрубил незримый клинок и через несколько мгновений сэр Роджер превратился в лиловую лужицу на изумрудной траве.
Помпей остолбенел, не успев выстрелить. Леденящий ужас сковал его невидимыми цепями. Колдовство! Жуткое и безобразное колдовство! Тибетцы продолжали кричать. Глухой слуга инстинктивно читал по их губам, но слово было незнакомым. Помпей убедился, что это было одно слово, которое повторялось раз за разом. Увидев, что заклинание не действует на чужеземца, предводитель колдунов отбросил плетеные подушки, выхватил из-за пояса золотой серп и неторопливо направился к Помпею. Остальные тибетцы последовали его примеру. Круг сжимался, они были уже в трех шагах, когда Помпей решился.
Он выкрикнул то самое слово, слетавшее прежде с темных губ колдунов:
– Умма-люн! – и закрыл глаза в ожидании смерти.
Но колдуны не спешили наносить удары. Почему? Помпей открыл глаза и увидел, что тибетцы исчезли. Вокруг него расплескались лужицы, наполненные студенистой жижей лилового цвета. Предводитель колдунов еще держался. Его ноги растаяли, а голова стекала на плечи, как оплывающая свеча, но в стекленеющих глазах тлели угольки ненависти. А рука сжимавшая оружие, все еще тянулась к путешественнику.
– Ай, чтоб тебя! – вскрикнул Помпей, когда золотое острие серпа вонзилось ему в ногу.
Он несколько раз ударил прикладом винтовки по исчезающему колдуну и поковылял прочь. Забрать останки сэра Роджера слуга не отважился, да и как определить, какая из лужиц лиловой слизи прежде была его хозяином? Помпей надел водолазный шлем и побежал через ядовитую пустошь, почти не надеясь на спасение. Сжатого воздуха в рюкзаке едва хватило на обратный путь.
Через несколько дней он вышел к людям и сразу потребовал бумагу и чернил. Все, что довелось пережить в запретной долине, он изложил в письме к поверенному сэра Роджера. А к вечеру того же дня верный слуга умер. Золотой серп предводителя колдунов был смазан особым ядом, который действовал медленно, но неотвратимо.
Поверенный сэра Роджера передал письмо в редакцию «Индийской газеты», поскольку был убежден, что о гибели столь славного путешественника должны узнать все подданные британской короны. Газета напечатала сообщение, но доставили е