Бомбардировщику, освободившемуся от ракет и бомб, хватало сравнительно небольшого импульса маршевых двигателей, чтобы вернуться на орбиту и состыковаться с кораблем-маткой для пополнения боезапаса и топлива.
Благодаря космическим скоростям за все время войны повстанцам не удалось сбить с поверхности планеты ни одного самолета Империи. Были диверсии, случались отказы техники. Но попасть ракетой по машине, несущейся со скоростью пять километров в секунду, очень сложно…
Разумеется, были и трудности. В частности, малейшая неточность пилота при работе рулями глубины могла привести к полному разрушению космического планера.
По настоянию новоиспеченного командира, часть функций по пилотированию тяжелого ракетоплана доверили бортовому компьютеру, сократив тем самым экипаж с четырех до двух человек. Что в условиях тотального дефицита летного состава стало настоящим спасением для воздушно-космического флота Империи.
За счет навесных ракет, запускаемых из верхних слоев стратосферы, удалось почти вдвое увеличить бомбовую нагрузку; соответственно, во столько же раз сократить затраты на один машино-вылет.
Собственно, с этого сверхуспешного освоения новой техники и пошла вверх карьера молодого дворянина.
Недавнему выпускнику летной академии дали в подчинение уже три машины, потом – шесть, двенадцать, двадцать четыре…
«Бомбардировка объектов на поверхности Умзалы-Екатерины на пикировании из Космоса…», – так называлась диссертация молодого офицера (закрытая, разумеется – как и все, что связано с космическими войсками). На защите был весь высший имперский свет. Многим хотелось своими глазами увидеть человека, который всего за полгода произвел настоящую революцию в технике и тактике пилотирования космических самолетов.
А потом была Высшая Академия, после неё – медленное, но упорное восхождение по ступеням карьеры.
Дольше всего бывший пилот ракетоплана задержался на последней ступени – должности заместителя командующего космическими войсками…
Командующими родов войск в Эриданской Империи часто назначали не по профессиональным качествам, а по принципу личной преданности Императору или, что важнее, по степени родства с Императором. Командующий Космическим флотом (как, скажем, и Сухопутными войсками) должен был, прежде всего, быть хорошим политиком. Уметь слушать и видеть, что твориться при дворе, уметь обходить подводные рифы дворцовых интриг.
Старый служака Лев Прозоров был плохим политиком и никудышным интриганом.
Часто он бывал по-офицерски честен, по-солдатски упрям. Если был уверен в своей правоте, шел до конца…
Из-за этих своих качеств приобрел немало влиятельных недоброжелателей среди гибкоспинных лизоблюдов, коими во множестве заполнены любые коридоры власти, особенно во времена больших перемен, когда наверх всплывает всякая пена.
Многим его негибкость была не по душе. Но пока шла война, недостатки адмирала с лихвой компенсировались его достоинствами.
Однако любые войны, в том числе гражданские, рано или поздно заканчиваются.
В мирное же время в структурах государственного управления востребованы иные качества. Хитрость, осмотрительность, умение плести интриги, заводить нужные связи и строить многоходовые комбинации, – то есть навыки, больше присущие профессиональным разведчикам. Или контрразведчикам.
Таким, как Опричник.
Адмирал знал, видел, чувствовал: сейчас, на пороге завершения активной фазы боевых действий, Опричник переигрывает его в другой, невидимой войне – за влияние при дворе. Не потому что он старше, или умнее – просто больше опыта.
Да и успехи Григория Морозова в борьбе с повстанцами выглядят намного привлекательнее, выпуклее, чем орбитальное патрулирование космического флота, съедающее кучу денег.
Адмирал понимал: развязка не за горами. Конфликт, тлеющий между ним и руководителем имперской тайной службы, рано или поздно вспыхнет. Катализатором могло стать что угодно.
Например, гибель особо ценного агента Опричника.
И все же опытный боевой офицер не привык сдаваться без боя.
Главной причиной, из-за которой он готов был перегрызть горло любому врагу Империи – внешнему, или внутреннему, – была… царевна Анастасия.
Хорошенькая, смышленая, незаносчивая (в отличие от Алексея), она вызывала у адмирала особую симпатию. По непонятным даже ему причинам, он полюбил дочь Императора, как родную.
Не слишком поднаторевший в придворных комбинациях, адмирал, однако, хорошо понимал, чем именно грозит преждевременная кончина Императора. Кое-кто за спиной тяжелого больного властелина Умзалы очень надеялся усилить свое влияние после его смерти – за счет регентства при откровенно слабом и, как поговаривали, больном шизофренией Алексее.
Но так как Александр Шестой предвидел такой поворот при дележе ЕГО власти, он заблаговременно отдал все необходимые распоряжения.
Император понимал – при Анастасии Империя будет сильнее, чем при её старшем брате. Не предвидел он только одного – что кто-то захочет (и посмеет!) убрать преграду на пути к власти. Преграду в виде четырнадцатилетней девочки…
Именно об этом и собирался сказать Императору его верный слуга на том самом докладе в генштабе, на котором его намеревались прилюдно высечь.
Теперь же, после успешно проведенной операции по уничтожению базы повстанцев, позиции командующего Космическими войсками стали намного прочнее. Насколько? И главное – как сегодняшний разговор с главнокомандующим Нарышкиным повлияет на намерения тех, кто стоит за спиной царевича Алексея?
Ответы на эти и другие вопросы адмирал намеревался получить во время частного и тайного визита к своему давнему приятелю, крестному отцу принцессы Анастасии, – князю Михаилу, двоюродному брату Императора.
Вылететь он решил немедленно.
– Приготовить мой самолет! – бросил он адъютанту, немедленно явившемуся на зов. – Полечу один. Машину поведу сам.
Глава шестая. Четыре жемчужины
Адмирал Лев Прозоров любил летать.
Задолго до вступительных испытаний в кадетский летный корпус, благодаря обеспеченным родителям, он не только освоил легкомоторные летательные аппараты, но и успел налетать добрую сотню часов на самом маленьком из реактивных самолетов – учебно-тренировочном «стриже».
Кто такие «стрижи», юный Лёва Прозоров, разумеется, знал. Из книг, из фильмов, привезенных с Земли. Жаль, что летчики этой прославленной эскадрильи ушли в небытие, – как и многое другое, исчезнувшее вместе с прародиной людей.
В распоряжении адмирала всегда было несколько машин. Сегодня он выбрал небольшой четырехместный флаер – сугубо гражданский аппарат. Разумеется, никто не мог ему запретить пилотировать любое летательное средство, да хоть тяжеловооруженный бомбардировщик, и все же…
Воздушное пространство над Императорским Дворцом и столицей в целом, равно как и вся территория вокруг, прекрасно охранялись. Никакой особой необходимости в оружии на борту не было. Посему при дворе не принято было использовать для визитов военную технику, будь то летательная или наземная. И это «не принято» действовало надежнее любого официального запрета (который, кстати, никто не отменял).
Где-нибудь на границе территорий, контролируемых Эриданской Империей, легкий флаер запросто мог стать добычей партизанских соединений, скрывающихся в лесах между горами и побережьем. Однако сегодня маршрут командующего был проложен в самую защищенную часть континента – в Императорские Земли, в настоящий Эдем, созданный для землян с русскими корнями. Новая родина… Уникальное было место. У подножия гор, где субтропики мирно соседствуют с вечными снегами, аристократия выстроила для себя каскад дворцов, горнолыжных баз, теннисных кортов, бассейнов, – все то, что позволяло представителям высшего света чувствовать свою избранность, и чем не никогда не смогли бы пользоваться простолюдины. В этом оазисе прекрасно отдыхалось, здесь замечательно лечились переутомление и нервные расстройства. А еще здесь, в доброй тысяче верст от столицы, прекрасно плелись интриги…
Наверное, климат располагал.
Разумеется, в Новую Ливадию – так официально именовался курортный город, – никто не препятствовал прилетать на боевом самолете или приезжать на драккаре. Заявись на танке с пушкой – все сделают вид, что только этого и ждали!
Однако тогда после рандеву с великим князем Михаилом адмиралу пришлось бы вновь подниматься на орбиту, чтобы воспользоваться гражданским флаером. А это было не очень удобно.
Спуск с орбиты – самый опасный участок пути для любого летательного аппарата. Огромная скорость, чудовищные температуры…
Разумеется, люди давно уже решили технические и биологические проблемы, связанные с перегревом техники и перегрузками организма. Однако оставался человеческий фактор, когда действие или бездействие пилота, управляющего самой совершенной космической техникой, могло перечеркнуть любые ухищрения конструкторов, озабоченных безопасностью полетов. Тем более, в подобных ситуациях не спасало и высочайшее качество работы производителей.
Примеров тому было множество…
Адмирал понимал это, как никто другой. Ему по прежней должности чаще других приходилось расследовать летные происшествия, приведшие к человеческим жертвам. Сухие цифры статистики говорили – только в одном случае из двадцати причиной, повлекшей гибель экипажа и машины, был отказ техники. В остальных – либо неверные действия пилотов, либо ошибки наземных служб.
Сегодня адмирал решил выбрать давно известный и хорошо проверенный способ перехода из орбитального полета в полет атмосферный – «рикошет».
Суть его была проста.
Флаер притормаживал, опускался до определенной высоты, входил в стратосферу… И подпрыгивал вверх, как мячик, ударившийся обо что-то твердое. Так продолжалось несколько раз – пока скорость летательного аппарата не снижалась настолько, насколько это требовалось пилоту. Опытный космолетчик при желании мог «пропрыгать» так не один десяток тысяч верст, не затратив при этом ни капли драгоценного горючего.