Телефон пиликнул и замигал зеленым огоньком.
Катюх, едешь? Я ту же самую комнату заняла, сразу пиши 218 в журнале!
Надо же, как она, оказывается, соскучилась по Вике. Летом они почти не общались, а сейчас, читая сообщение, Катя вдруг растрогалась и даже сморгнула неожиданную слезу. Наверное, Вика сейчас и есть ее самая близкая подруга.
Еду! Часа через три буду, накрывай поляну!
В Новосибирске было ясно и тепло. В этот раз Катя пожалела свою спину больше, чем пятьсот рублей, и такси домчало ее по залитым еще совсем летним солнышком улицам до самого общежития. Она достала из багажника рюкзак и сумку, взвалила их на плечи и, радостно поздоровавшись с вахтершей бабой Таней, взлетела по лестнице на второй этаж и с треском распахнула дверь.
– Девчонки, привет!!!
– Привет, Кать. – Лицо у Вики было таким кислым, что Катя даже испугалась, не сделала ли она что не так. Может, Вика сочла наглостью ее сообщение про поляну? Но тут ее взгляд упал на правую нижнюю кровать.
– Леночка?
– Привет, – нарочито спокойно поздоровалась Леночка, подняв голову от телефона.
– Ты что, снова с нами учишься? – Катя вошла и сгрузила вещи на пол. Ощущение легкости и радости испарилось, как не бывало.
– Ага, на нашем курсе, – влезла Вика. – Представляешь, передумала поступать на художницу, вернулась в колледж, в августе сдала все экзамены – и теперь студентка третьего курса! Даже со стипендией! Небось с повышенной!
В голосе подруги было столько яда, что Катя на месте Леночки уже упала бы на пол и корчилась в предсмертных судорогах. Но Леночка невозмутимо отбросила отросшую челку с глаз.
– Нет, с обычной. Хирургию и латынь на четверки сдала.
Надя помахала рукой со своей кровати.
– Привет, Катерина! Вот все и в сборе!
– И не говори, – процедила Вика. – Кать, пойдем учебники получим?
– Ты посмотри, какая овца! – громко возмущалась Вика. После библиотеки она предложила сходить в магазин за чаем – ясное дело, чтобы свободно излить негодование. – Блеет, дрожит, комедию ломает, а результат – вот он! Уж конечно, никакую хирургию она не сдавала! Наверняка Лен Лексевна своей любимой Леночке все оценки нарисовала, стипендию прописала, академ какой-нибудь задним числом оформила, чтобы пропуски в мае-июне оправдать! Кать, ну ты подумай! Еще и не постеснялась в ту же комнату заехать!
– Ну а куда ей заезжать-то? – хмуро спросила Катя собственные кроссовки. – К первокурсницам? Логично, вернулась на свое место.
Ее тоже не обрадовало возвращение Леночки. Без нее в комнате было так мирно и уютно! Никто не лежал часами лицом к стенке, игнорируя вопросы и предложения, не нужно было никого будить к первой паре, чтобы отрекомендоваться Елене Алексеевне хорошей подругой. А еще после Леночкиного неудавшегося самоубийства Катя все время боялась новой попытки. Даже старалась не возвращаться в комнату одна после занятий, всегда дожидалась Надю и Вику. И вот теперь все заново.
– Ну ты подумай! – Вика злобно пнула пустую бутылку из-под минералки, затаившуюся в кустах. – Все заново! Все эти истерики, самоубийства… Санаторно-курортный режим ей устраивай…
– Читаешь мысли, – вздохнула Катя.
– Давай выгоним ее из комнаты! – с нажимом предложила Вика, поворачиваясь к Кате. Катя опешила.
– Это как? Это же не наша собственная комната, а просто общежитие…
– Устроим ей бойкот!
– Бойкот?
– Ну да, не будем с ней разговаривать!
– Да она и так вроде с нами не разговаривает особо.
Кате мысль про бойкот совсем не понравилась. Да, Леночка не самая приятная соседка, но специально травить кого-то…
– Вик, это как-то уж чересчур, – твердо возразила она. – Мы же не в детском садике. Давай просто оставим Леночку в покое – пусть живет, как знает.
– Кать, да не будет она просто жить! – Вика разозлилась и повысила голос. – Она будет только портить всем настроение и все усложнять! Вот увидишь: не сегодня-завтра придет Лен Лексевна и опять назначит нас няньками! Как там она говорила? Мы ответственны за Леночкины здоровье и оценки, да?
– Да никогда она такого не говорила, Вик, – ошеломленно пыталась остановить ее Катя, но Вика уже разошлась.
– Ага, конечно! Она в прошлый раз заставила Надю вещи своей красули разбирать, чай заваривать, а скоро еще заставит кровать стелить и принцессины носки стирать! Кать, очнись, Леночка у нас – вип-персона! Но прислуживать ей никто не будет, хватит уже! Ей же вроде квартиру сняли – вот пусть и валит туда, в свою квартиру! И пусть ей туда Лен Лексевна гувернантку нанимает, платную! Я ей не служанка!
– Вика, ты преувеличиваешь. – Катя остановилась у двери магазина. – Давай просто посмотрим, что будет дальше. Я уверена: раз Леночка вернулась учиться, она достаточно, ну, выздоровела. И никакая помощь от нас ей не понадобится.
– Да что там смотреть, я уже насмотрелась, – буркнула Вика, открывая дверь и пропуская Катю вперед.
Пока Вика выбирала сладости на вечер, Катя мучительно размышляла: рассказать Вике о Кочерге или нет? Наутро после ночи в кухне-аквариуме она сразу схватила телефон и начала набирать сообщение. Но оказалось, что интернет не оплачен, – и весь более-менее связный рассказ сбросился, пока она искала свою карту, вводила данные и получала эсэмэску. А второй раз печатать все то же самое она почему-то не стала: застеснялась, что ли. Вот больная, подумает Вика, совсем уже на Хорошиловой с ее сектантами помешалась, скоро будет вместе с ней таблеточки по будильнику принимать. «Расскажу вживую, – подумала она тогда, – куда торопиться?» А вживую вот что вышло.
«Потом, – решила Катя наконец, – когда Вика успокоится». Сейчас напоминать о Леночке не стоит: Вика даже сути не поймет, сразу начнет вопить. Катя вздохнула и уставилась на стеллаж с хлебом, печеньем и развесными вафлями в пакетах. Вон, скидка на лимонные… Она потянулась к плечу подружки, чтоб показать ей на желтенький ценник, но тут за спиной хлопнула дверь, по магазину пронесся сквозняк, взъерошив ей волосы, и от входа раздался веселый мужской голос:
– День добрый! Скажите, девушка, а зубная паста есть у вас?
Катя увидела, как продавщица тетя Шура заулыбалась. Девушкой ее давненько никто не называл, на шестом-то десятке.
– Есть, есть, молодой человек, и паста, и щетки, и станки имеются, вон там, справа от входа смотрите, на полочке. – Она выбралась из-за прилавка и, переваливаясь с боку на бок, проворно засеменила к полкам с бытовой химией. – Какую вам? «Колгейт»?
Катя и Вика одновременно поморщились. Жди теперь, пока обслужат этого кавалера!
Потом Вика толкнула Катю локтем в бок:
– Ка-а-ать, а он миленький!
Катя шикнула на нее:
– Ты чего кричишь! Услышит!
Парень был и правда симпатичный. Правда, совсем не похож на мечтательного темноволосого эльфа с Иркиной картинки, но и противного скучающего мажора – приятеля Антона – ничем не напоминал. Высокий, в ладно сидящих на длинных ногах новеньких синих джинсах и в черной футболке-безрукавке, открывающей широкие плечи и крепкие руки. На голове щетинился темный «ежик». Теплые карие глаза, румянец и открытое, добродушное выражение чисто выбритого лица могли очаровать кого угодно – не только тетю Шуру. Катя невольно залюбовалась, наблюдая, как непринужденно парень держится и как легко и свободно двигается. Откуда такой? Местный? Да ну, тогда бы знал, где зубная паста. Может, в гости к кому-то приехал? Взрослый, на вид даже постарше Иркиного Антона…
Парень будто прочитал ее мысли и повернулся. Катя покраснела и воткнулась взглядом в лимонные вафли. Она изучала этикетку так пристально, что пропустила момент, когда объект их с Викой интереса наконец расплатился и вышел. Вика ловко выудила пакет с вафлями у нее из-под носа и понесла к прилавку.
Когда они вернулись в общагу, солнце уже село. Свет в комнате не горел. Надя, как водится, смотрела в кровати сериал, а Леночка вроде бы спала. Вика недовольно зыркнула на нее, но лампу зажигать все-таки не стала.
– Блин, я вещи-то не разобрала! – вспомнила Катя, споткнувшись о рюкзак, который так и валялся посреди комнаты.
– С утра разберешь? – Вика сгрузила на стол учебники, зевнула и сняла со спинки кровати полотенце.
– Не знаю… Надо хотя бы одежду на завтра достать и постель застелить.
Она сунула учебники в тумбочку и, стараясь не шуметь, расстегнула туго набитый походный рюкзак и подтащила его к шкафу. Положила телефон на полку включенным фонариком вниз. Так… Вот, кажется, пакет с футболками. А пакет с нижним бельем где? Точно! Она его почти забыла – мама в последний момент затолкала в крышку рюкзака. Катя расстегнула молнию на крышке и сунула руку в прорезь. Ладонь наткнулась на что-то острое. Катя ойкнула и потащила это что-то наружу вместе с пакетом.
Свет фонарика заиграл на переливающихся черных щетинках. Катя держала в руках то самое перо, найденное прошлой зимой на камне.
Голова тут же закружилась от нахлынувших воспоминаний. Снег, елки, оранжевый джип, трещина, забитая слежавшимся снегом, странное тепло под пальцами… Как это она так забыла о своей находке почти на полгода? Надо завтра спросить Игоря Николаевича, какая птица могла обронить такое здоровенное чернущее перо.
Катя положила пакет с трусами на полку, отошла к тумбочке и засунула перо в учебник по ортопедии. Смешно, конечно, будет, если там правда деревенские приносили в жертву каких-нибудь черных петухов.
Так, теперь достать халат, повесить на плечики, застелить постель – хорошо, что одеяло в пододеяльник мама всунула еще дома, – и в душ, пока Вика еще там плещется.
Утром они, ежась от прохлады, отстояли во дворе перед крыльцом торжественную часть, выслушали речь Елены Алексеевны, обращенную большей частью к первокурсникам, – в этом году среди них почему-то было больше парней, чем девчонок, – и пошли на английский. Вика с утра была мрачная, на Леночку не смотрела, а в кабинете демонстративно уселась рядом с Надей и бросила в лицо подошедшей соседке: