– Занято!
Леночка растерянно огляделась. Кто-то из студентов отвернулся, кто-то смотрел на нее с явной неприязнью. Вике уже и стараться было не нужно: все помнили о том майском разговоре, когда Леночка практически в открытую признала, что зимнюю сессию ей натянули. А теперь, совершенно очевидно, натянули и летнюю, раз она до сих пор в группе.
– Лен, садись ко мне, чего стоишь? – Кате было неловко смотреть, как Леночка мнется в проходе, и она решилась. Вика недовольно на нее зыркнула. Того гляди, тоже ее в предательницы запишет, как мама прошлой зимой.
От одной этой мысли желудок ухнул куда-то вниз, в кончиках пальцев неприятно закололо. Но поддерживать травлю Катя все равно не собиралась. Она еще помнила, как утешала зареванного Макса, которого никак не хотели принимать в новой школе. В итоге даже пришлось перевести его в другой класс. Ну ладно, классов в школе несколько, а Леночка куда пойдет? В области больше нет ветеринарных колледжей.
Леночка, облегченно выдохнув, подсела к ней.
– Спасибо, – тихо сказала она.
Катя постаралась дружелюбно улыбнуться.
– Не за что.
Мария Витальевна, молодая преподавательница английского, уже стучала ручкой по кафедре, призывая группу к тишине.
– Ребята, успокаивайтесь, успокаивайтесь, доставайте тетрадки! Сейчас нам… так, сейчас Чернова нам расскажет по-английски, как у нее прошли летние каникулы, а потом будем выписывать лексику.
Катя вздрогнула и обреченно поднялась, на ходу соображая, как будет по-английски «страховая компания» и «ремонт». Ее лето уж точно было не самым интересным, но остальные вообще трех слов связать не могут. И зачем ветеринару эти монологи из советских учебников?
– Извините за опоздание, можно зайти? – Дверь скрипнула и приоткрылась, и вся группа, отвлекшись от Кати, повернула головы ко входу. В проеме стоял парень в отглаженном халате с серым кантом, и Катя с удивлением узнала в нем вчерашнего покупателя зубной пасты. Он улыбался все той же ясной улыбкой, и голос был таким же приятным и веселым. Англичанка тоже смотрела на него удивленно.
– А вы у нас кто? Какая группа?
– Вэ-тридцать-один, сержант запаса Андрей Глебов! – бодро отрапортовал парень.
По кабинету пробежал удивленный шепоток.
– Ну, раз сержант… – порозовела Мария Витальевна. – Да, вижу такого в списке. Проходите, садитесь, Глебов. Чернова, мы вас слушаем.
Катя еще с минуту не могла собраться с мыслями: смотрела, как новичок проходит через весь кабинет и усаживается на свободную заднюю парту у окна, как вслед ему поворачиваются головы. Вика склонилась к Наде и что-то зашептала ей на ухо, и Катя подавила всплеск ревности. Тщательно подбирая слова, она оттарабанила короткий топик про part-time summer job, получила законную пятерку и села на место. Оставшиеся полчаса до перерыва она аккуратно выписывала в тетрадку новые слова и изредка косилась на задний ряд. Интересно, запомнил ли этот Андрей Глебов двух девчонок из магазина? Лучше бы не запоминал, конечно, уж больно глупо они глазели и хихикали.
После английского двинулись в кабинет анатомии, где Игорь Николаевич теперь должен был читать им ортопедию. Преподаватель еще не пришел, но дверь была открыта, и Катя положила вещи на ту же парту, где сидела с Леночкой в прошлом году: Вика, похоже, твердо решила сидеть с Надей, чего дергаться. Достала тетрадь и пенал с разноцветными ручками, открыла учебник. Вытащила перо и придавила пеналом, чтобы не сдуло.
– Кать, пошли в коридор, поговорим. – У стола материализовалась Вика, ее кислое лицо не сулило ничего приятного. За спиной как раз прошла Леночка и, уже не спрашивая, поставила сумку на Катину парту. Вика скривила губы и отшатнулась, как от зачумленной.
– Ну, пойдем… – Катя с тяжелым сердцем застегнула рюкзак и нашарила под партой крючок, но тут прямо над ухом пронзительно вскрикнула Леночка. Рюкзак глухо грохнулся на пол.
– Это… – Трясущийся палец Леночки указывал на Катину половину парты. – Это…
– Это перо, – язвительно вклинилась Вика. – Такие растут у птичек, Лена. Тебе, конечно, позволительно не знать, ты же у нас на особом положении! У животных растет шерсть, это такие волосы. У рыбок чешуя, а у птичек…
– Вика! – запротестовала Катя, но Леночка, кажется, даже не поняла, что ее пытаются оскорбить. Она вообще не смотрела на Вику, только на парту, и в расширенных зрачках ее тускло-голубых глаз плескался неподдельный страх.
– Откуда… Где…
Катя растерянно таращилась на нее. Что с ней опять? Может, валерьянки? Зато Вика не смолчала.
– В Лебяжьем твоем паршивом! – выпалила она. Название деревни в Викином исполнении прозвучало как ругательство. – Когда конспекты тебе отвозили! Мы же тогда не знали, что ты у нас вип-персона и учеба тебе…
– Вика! – оборвала ее Катя. – Мы же договаривались!
Вика, покраснев, сжала губы и глянула на Катю.
– Мы вчера еще кое о чем договаривались, если забыла!
– Не договаривались, – огрызнулась Катя. Что за детский сад! Еще и этот новенький, Глебов, некстати протиснулся в дверь. Сейчас точно решит, что они неадекватные. – Ты поговорить хотела? Давай в коридоре, зачем при всех ругаться? – Катя выбралась из-за парты и решительно пошла к двери под сердитое сопение подружки.
– Ну и что ты творишь?! – набросилась на нее Вика, стоило им отойти от двери.
– Нет, это ты что творишь?! – Катя остановилась. – Ну да, я тоже не рада, что она вернулась. Но это же не повод…
– А что тогда повод? – крикнула Вика, снова краснея. – Еще два года в компании этой идиотки – повод? То, что она экзамены и зачеты получает за красивые глаза, – повод?
– Все равно нельзя травить человека. – Катя стояла на своем. – Пусть делает, что хочет, и мы будем делать, что хотим. Если будет нам как-то специально мешать – поговорим с Еленой Алексеевной.
– Ага! – Вика презрительно фыркнула. – А она нам скажет, чтобы мы были хорошими подругами и служили этой дуре, чем можем! Плавали, знаем! Кать, ты сама-то себя слышишь? Специально мешать! А свет в девять вечера гасить, когда половина домашки не сделана, – это не специально мешать, например? А на пол блевать? А…
– Вика, звонок! – Катя хотела дотронуться до ее руки, но Вика отодвинулась и сердито дернула плечом.
– Я тебе вот что скажу, Кать, – воинственно выпалила она, – ты либо с Хорошиловой дружишь, либо с нами! Не провыбирайся смотри!
– Девушки, не ссорьтесь, помада у меня! – Игорь Николаевич обошел нахохлившуюся парочку и вошел в кабинет. Катя и Вика, присмирев, последовали за ним.
Леночки за партой не было, как и вообще нигде. Катя надеялась, что она хотя бы не слышала Викиных криков в коридоре. На душе было гадко. Вот зачем нужно разводить этот цирк? Неужели нельзя спокойно жить и учиться?
– Та-а-ак, – гудел тем временем Игорь Николаевич, – дамы и господа, готовим ваши извилины к новой информации. Открываем учебник… О, никак, у нас тут пополнение? Глебов, вы где пропадали?
– В армии, Игорь Николаевич!
– На второй год вас там, что ли, оставили? У нас вроде отличником были.
– Решил по контракту послужить, – широко улыбнулся Андрей, и Катя снова залюбовалась его улыбкой.
– Ну, орел, молодец! Готовы получать знания?
– Всегда готов! – засмеялся парень.
– Отлично! – Игорь Николаевич повернулся к доске. – Итак, товарищи студенты, сегодня мы с вами…
Дверь распахнулась. На пороге стояла Леночка, взъерошенная, с глазами на пол-лица. За ее спиной маячила Светлана Геннадьевна со сжатыми в нитку губами. Вот уж по кому тут точно никто не скучал. Крыса буквально впихнула Леночку в кабинет, крепко сжимая ее руку повыше локтя. В другой руке она держала Катино перо.
– Тридцать первая! Это чье? – Она подняла перо над головой. Группа молчала. – Чья это вещь, я спрашиваю.
– Моя. – Катя встала. – Это моя закладка, откуда она…
– Хорошилова сперла на перемене, – сказала сбоку Надя. Значит, Вика и ее уже успела заразить этим своим бойкотом?
– Вас не спрашивали, Савельева! – с ненавистью в голосе прошипела Крыса. Она подошла к Катиному столу и сунула перо прямо ей под нос. – Точно ваше, Чернова? Где взяли?
– Нашла в лесу. – Катя уже ничего не понимала. – А что случилось?
– Светлана Геннадьевна, зачем вы прерываете лекцию? – Дверь снова приоткрылась, впуская англичанку. – Ее к директору надо, а не сюда! Это безобразие! Она могла пожар устроить! Вы в своем уме, Хорошилова? Это что, нормально, по-вашему, – всякую дрянь в туалете жечь? Я не знаю, что у вас там с одногруппницами за счеты, но вы что, не в курсе, как жженые перья воняют? Этаж сутки проветривать придется!
Леночка стояла, опустив голову. Лицо снова было закрыто отросшими за лето волосами. Крыса по-прежнему держала ее, не спуская с Кати цепкого взгляда, под которым хотелось съежиться и исчезнуть.
– В каком лесу вы его нашли?
– В Тогучинском районе… – пробормотала Катя. Дался им этот лес! – Недалеко от Лебя… от деревни, где Лена живет. Мы хотели отвезти ей тетрадки зимой, когда она болела. Можно его забрать?
Крыса усмехнулась и разжала пальцы. Перо упало на парту.
– Ладно, Чернова, садитесь. – Она повернулась к Леночке: – А вас, Хорошилова, я, пожалуй, и правда отведу к директору.
– Вот именно, пусть Липатова разбирается, – поддакнула Мария Витальевна. – Извините, Игорь Николаевич. Продолжайте, пожалуйста, лекцию.
Перо было мокрое и слегка опалено по краю. Катя вытерла его рукавом – на ткани остался черный след сажи. Липатова! Вот где она слышала эту фамилию, это же фамилия Елены Алексеевны! На всех заявлениях: директору Липатовой Е. А. «Их и было-то всего три: Ленка, Маруся и Наташка, по бабушке…» Да нет, не может быть! Или может? «Все будет хорошо, поверь мне, я знаю…» – так она говорила тогда, в декабре, когда тетки увозили Леночку из общаги? Катя зажмурилась и как наяву увидела: по стенам бегут фиолетовые блики, а напротив, совсем рядом, щурит блеклые глаза Кочерга.