– Но это был здоровый котенок! – выкрикнула Катя. – Здоровый, которого просто так…
– С чего ты взяла? – Андрей наклонился и заглянул ей в глаза. – Он же уличный. Может, у него были какие-то пороки развития. Федорова, конечно, тот еще кадр, но все-таки не живодерка, не стала бы она…
– Стала бы! Еще как стала! Ты ее не знаешь, она садистка! – Катю трясло, из уголков глаз все-таки брызнули слезы. Она вдруг почувствовала, как Андрей обнимает ее и прижимает к себе. Темная спортивная куртка пахла сыростью и одеколоном.
– Ш-ш-ш, успокойся. – Он гладил ее по голове, прижимая к груди, как маленькую. Ощущение чужих объятий было непривычным и неловким. Катя завозилась.
– Я… я своего кота увезла в клинику на усыпление, но он был смертельно болен и очень сильно мучился, и все равно это было ужасно!
– Еще бы, – согласился Андрей. – Но это ж, блин, Кать, печальная реальность. Придется привыкать, раз выбрали такую профессию. Чаю хочешь? Или давай я тебя до комнаты провожу?
На лестнице снова затопали – кто-то, кого Катя не разглядела из-за широкого плеча Андрея, прошел мимо них и невнятно поздоровался.
Она осторожно высвободилась из рук парня:
– Да я сама дойду, ничего.
– Ты слышала, че Крыса натворила?
Вика и Надя ужинали. Леночка, как обычно, лежала на кровати, уткнувшись в телефон.
Катя кивнула. Обсуждать услышанное на кухне совсем не хотелось, но Вика явно была настроена поболтать.
– Я, наверное, в обморок упаду, девочки, – томно сказала она, откладывая надкусанный бутерброд. – Встану подальше…
– Да ну, – хмыкнула Надя, отжимая в кружку заварочный пакетик. – Раз уж такое дело, то надо все тщательно рассмотреть и законспектировать. Уж, поди, не страшнее, чем когда свинью или курицу режут.
Катю снова затошнило. Не раздеваясь, она наугад достала из тумбочки учебник и залезла к себе, наверх. Строчки расплывались перед глазами, наезжали друг на друга – смысл прочитанного сразу же терялся. Кате мерещилась закрытая на ночь клиника, клетка с двумя мисочками, маленький пушистый комочек, плачущий на белоснежной впитывающей подстилке и зовущий маму.
Ну и какой из нее ветеринар? Да такой же, как и певица. Ирка была права: нечего ей делать в этом колледже. Надя вон спокойна, да и Вика не боится по-настоящему. «Не страшнее, чем когда свинью или курицу режут»! Она слишком городская для такой учебы. Вот и Андрей ее осудил: «Раз выбрали такую профессию…» Да не выбирала она эту дурацкую профессию – просто пошла, куда брали без экзаменов, лишь бы к матери с братом не возвращаться! А тут такое. Настоящий ветеринар сейчас бы о деле думал, а не о том, как там полосатый котенок в клетке плачет, боится и хочет к маме.
Не быть ей ветеринаром. Права была и мама, и Ирка, и Андрей сейчас верно сказал. Зачем только место в общаге занимает?
Вика с Надей наконец закончили чайную церемонию и поплелись в душ.
Леночка завозилась на своей койке. Встала, залезла в шкаф, долго там копалась. Катя повернулась на другой бок и приоткрыла глаза. Внезапно Леночка обернулась, и их взгляды встретились.
– Что? – раздраженно спросила Катя.
– Я… ничего, я просто хотела…
Катя молчала, и Леночка, откашлявшись, продолжила:
– Попросить прощения. За перо. Прости, Катя. Я… Извини.
– Окей. – Катя старалась, чтобы ее голос звучал ровно. – Это просто перо. Могу тебе его насовсем отдать, оно где-то в тумбочке валяется.
– Нет! – перебила ее Леночка. Она шарахнулась от Кати и неуклюже врезалась спиной в соседнюю кровать.
В ту же секунду в комнату вошла Вика.
– Опять у вип-персоны истерика? – брезгливо спросила она, мазнув взглядом по Леночке. – Кать, да не разговаривай ты с ней! А то, не ровен час, у нее психоз обострится. А ты, – она повернулась к Леночке, – пошла вон от моей кровати! И вот только тронь мои вещи! Я тебе не Чернова, мигом патлы вырву!
Леночка молча выбежала из комнаты. Вика презрительно скривилась, глядя ей вслед.
– Че она хотела-то, Кать?
– За перо извинилась. – Кате стало еще гаже, чем было до этого. Она свернулась в клубок и подтянула ноги к подбородку.
– О-о-о, и месяца не прошло, – захихикала Вика. – Нет, вообще-то прошел! Октябрь на дворе! И че ты ей сказала?
– Да ничего. Сказала, что может это перо насовсем забрать, если ей надо.
– И в жопу вставить! – подхватила Вика и громко расхохоталась. – Поджечь и бегать по коридору!
Катя через силу усмехнулась. Ей почему-то было совсем не смешно. Скорее бы уже погасили свет.
– Кать, – голос Вики посерьезнел, – тебе из-за котенка плохо? Да, Кать? Мне тоже плохо. Давай правда встанем подальше и смотреть не будем, а потом спишем у кого-нибудь! Кать, только не плачь, а то я тоже расплачусь, я весь вечер держалась!
Она подошла ближе, нашла Катину руку в складках покрывала и крепко сжала ее.
– Кать, помнишь, как мы перлись в это дурацкое Лебяжье? Просто шли и шли – еще шаг, еще шаг… И тут надо так же. Придем на занятие, постоим там в углу и пойдем домой! Все закончится, и мы потом еще будем над этим смеяться! Нет, наверное, смеяться не будем, Кать. Но… все закончится – и больше не повторится! Слышишь меня? Кать!
Катя все-таки разревелась, вцепившись в Викину руку. Вика стояла возле ее кровати, прислонившись лбом к холодному железу, и тоже плакала. Они еще не успокоились, когда из душа вернулась Надя.
– Мелкие вы еще совсем, девчонки, – вздохнула она, забираясь на свою койку. – Давайте-ка ложитесь спать, утро вечера мудренее.
Утро наступило холодное, просыпаться не хотелось. Из окна дуло, темное стекло заливал бесконечный октябрьский дождь. Но Вика уже сидела на кровати и расчесывала волосы перед карманным зеркальцем.
– Вставай, Катюш, – позвала она. – Давай позавтракаем! Хотя мне кусок в горло не полезет. Но попытаться-то надо, а?
– Угу. – Катя с усилием откинула одеяло и сползла с кровати. – Только умоюсь сначала.
В душевой она обнаружила, что горячую воду в общежитии отключили. От накатившего разочарования хотелось плакать. Пришлось довольствоваться умыванием и чисткой зубов. Катя несколько раз плеснула в лицо холодной водой и замерзла еще сильнее.
Они грустно позавтракали, оделись, собрали сумки. Надя была готова первой и торопила соседок. Катя долго и тщательно застегивала халат, потом полезла в шкаф искать обувь… Дальше тянуть было некуда – она понимала это ясно и отчетливо. Даже копуша Леночка уже минут пять как вышла за дверь.
– Отвернемся, – шепнула ей Вика, когда они спускались по лестнице. – Просто отвернемся, а может, даже уши заткнем.
Катя кивнула. В горле собрался противный комок, который никак не получалось сглотнуть. Он рос и ширился, заставляя хватать сырой холодный воздух открытым ртом. Котенок… Нет, нельзя, нельзя думать! Это все не с ней происходит, это все какой-то сон, фильм, чужой рассказ.
Они уже подходили к зданию клиники, когда их догнал Андрей.
– Кать, а я тебя в общаге ждал! Как ты мимо меня проскочила? Привет, девчонки!
– Привет! – нестройно поздоровались Вика и Надя.
– Кать, поговорить надо. – Андрей взял дрожащую от напряжения Катю под локоть. – Вы идите, мы догоним!
– Опоздаете, – удивилась Вика, но Андрей уже тащил Катю в сторону от клиники.
– Куда ты так бежишь? – Катя не понимала, что происходит.
– Да быстрее же!
Они подбежали к остановке. Автобус как раз стоял там, фырча трубой. Андрей втащил ее в салон за руку.
– Ты что?! – воскликнула Катя, в шоке глядя на него. – Сейчас хирургия начнется!
– Да к черту эту хирургию! – отмахнулся Андрей и плюхнулся на сиденье.
– Как – к черту?
Автобус дернулся и поехал, Катя еле удержалась на ногах.
– Садись давай, упадешь, – засмеялся Андрей. – Иногда и прогулять можно!
Автобус вывернул с деревенской улицы на трассу и поехал быстрее.
– А… а куда мы? – Катя все еще не верила в происходящее.
– В самоволку! – ухмыльнулся Андрей, и на его серьезном открытом лице вдруг проступила рожица десятилетнего мальчишки-хулигана. – Погулять можно было бы, но погода не располагает. В кафе… Нет, в кафе попозже, мы только поели. Ты поела? – Он дождался кивка и продолжил: – Тогда в кино, на утренний сеанс. Сегодня будний день, будет пустой зал для нас двоих. Как тебе?
Катя кивнула, облизав пересохшие губы. Постепенно она наполнялась какой-то шальной радостью и ощущением свободы, надувалась этой свободой, как воздушный шарик, – того и гляди улетит в небо сквозь приоткрытый люк в крыше автобуса!
– Ну, шикарно! – просиял Андрей. – Значит, в кино! Ты что больше любишь: попкорн или чипсы?
По странному совпадению он привел ее в тот же ТРЦ, где прошлой зимой Катя с подругами выбирала новогодние подарки. Смотрели какой-то боевик в гулком кинозале на верхнем этаже, кидались друг в друга попкорном в ожидании молочного коктейля. Купили воздушный шарик, много смеялись без причины, по очереди катались на автосимуляторе, ели пиццу.
Потом Андрей предложил пойти в 5D-кино. Катя никогда не была в таком и с интересом зашла в фанерную комнатку с двумя рядами кресел на высоком помосте, где строгая девушка велела им пристегнуться и выдала пластиковые очки, как для сноуборда. Экран засветился, перед глазами появилась заброшенная шахта, и Катя взвизгнула, когда кресло под ней вдруг вздрогнуло и, трясясь, как настоящая вагонетка на рельсах, повалилось куда-то вниз.
Конечно, она сразу поняла, что это аттракцион и кресло просто ерзает туда-сюда на подставке. Но в сочетании с картинкой в очках все было пугающе реалистично, и Катя все равно визжала и хватала Андрея за руку, когда из пещерной тьмы экрана на них напрыгивало какое-нибудь чудовище или рельсы обрывались в пустоту. Голову то обдувало ветром, то обдавало брызгами, когда вагонетка на экране проносилась через лужи и водопады. Потом она замедлилась, выкатилась на свет – и экран погас.
Катя чувствовала себя так, будто и правда только что совершила головокружительный спуск сквозь шахту: тело обмякло, сердце бешено колотилось. Она пыталась нащупать непослушными пальцами зажим ремня безопасности, когда Андрей вдруг повернулся к ней, бережно взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы.