Стекляшка магазинчика выдавалась из цокольного этажа наружу эркером. В нем были выставлены два дежурных букета в белых вазах, а между ними сидел огромный плюшевый медведь. За дверью, тоже стеклянной, был виден согбенный силуэт пожилой сменщицы. Кажется, она домывала пол. Катя потянула ручку на себя, звякнул колокольчик. Они обменялись усталыми приветствиями, потом сменщица переобулась, набросила пальто и заторопилась домой. Катя переобуваться не стала, просто тщательно вытерла ботинки о тряпку у порога. Задвинула сумку под стол, включила чайник, вытащила из кармана бумажный сверток с купленной на остановке шаурмой. Если повезет и никого не принесет в ближайшие пару часов, можно будет спокойно поесть и почитать конспекты: на следующей неделе начнутся зачеты по теории, там не удастся выехать на природных данных.
Как назло, посетители пошли толпой, как только Катя дожевала шаурму. Она вертела и вертела букеты, составила даже один свадебный для глубоко беременной невесты и ее строгой недовольной матери: «Девушка, нам не нужны лилии, какая уж тут невинность». Когда дверь за этой парочкой наконец закрылась, Катя беззвучно выдохнула и уткнулась лицом в стол. Еще только одиннадцать вечера, а так хочется спать…
Она глотнула остывший чай, сморщилась и полезла под стол за конспектами. Хочется не хочется, а готовиться придется.
Новое недоброе предчувствие накатило, когда она рылась в сумке. Колокольчик не звонил, но она кожей ощущала чей-то взгляд через стекло. Она резко выпрямилась и посмотрела прямо в окно, но, конечно, ничего не увидела: лампа в магазине была гораздо ярче, чем фонарь снаружи.
Кто-то медленно потянул на себя дверь – колокольчик надсадно забрякал. Катя сунула руку под стол и нащупала тревожную кнопку в углублении столешницы.
В магазин протиснулось существо, которое некогда определенно родилось женщиной. Огромное черное бесформенное пальто с капюшоном было расстегнуто, под ним виднелась еще одна куртка, грязно-розовая. Из-под куртки торчали худые кривые ноги в потертых рейтузах, рейтузы на несколько сантиметров не доходили до голенищ давно не чищеных сапог, в промежутке торчала голая синеватая кожа. Катя как-то сразу поняла, что это пришло не за букетом. Посетительница откинула капюшон и уставилась на нее немигающими бледными глазами.
Катя отпрянула:
– Крыса?!
Светлана Геннадьевна усмехнулась, делая еще шаг по направлению к Катиному столу. Ее когда-то идеально уложенные волосы теперь висели спутанными лохмами, грязно-желтыми ниже плеч, а выше, от корней, – серыми и тусклыми. Брови топорщились такими же тускло-серыми волосками, под которыми проглядывали расплывшиеся ниточки татуажа.
– Я вызову полицию, – сипло предупредила Катя. Палец скользил по тревожной кнопке. Она только что вспомнила, что хозяйка не перезаключила вовремя договор с охранной организацией и кнопка до понедельника бесполезна.
– Зачем? – спросила Крыса. Вот голос у нее не изменился, остался таким же хриплым и резким.
Катя замешкалась с ответом.
– От него не спрячешься. – Крыса снова улыбнулась, и Катя поняла, что она безумна, совсем безумна, даже безумнее, чем была Леночка в то последнее утро. – Вы даже от меня не сумели спрятаться, Чернова. Навертели тут, – она обвела рукой в толстой драной варежке Катин магазин, – цветочки, рюшечки, квартирка, музычка! Мы же с вами знаем, что будет.
Катя молчала. Она хотела вскочить, выбежать на улицу, но ноги стали неподъемными, точно вся кровь из тела собралась в них. Из неплотно прикрытой двери цветочного холодильника потянуло стылым холодом.
– Я была там. – Крыса, не мигая, смотрела в побелевшее Катино лицо. – Я говорила с ним. Он ждет, Чернова. Думаете, всех обманули со своей чуркой? Его не обманешь!
– Выйдите отсюда. – У Кати наконец прорезался голос. – Немедленно покиньте магазин, иначе я вызову полицию!
– Я-то уйду, – хрипло прошептала Крыса, вглядываясь ей в лицо. – Я уйду, Чернова. А он придет. Вы думали, ему нужен черный дом? Вы думали, его сдержит река? Нет, Чернова, вы ведь пообещали вернуться. Вы ему обещались, жалкая вы дура!
– Пошла вон!!! – заорала Катя, подскакивая и швыряя в Крысу кружкой. Недопитый чай расплескался по беленым стенам, кружка ударилась о стеллаж с подарочной упаковкой, упала и покатилась по линолеуму под ноги Светлане Геннадьевне. – Пошла отсюда, тварь, паскуда! Никуда я не вернусь, ясно вам? Я буду жить своей нормальной жизнью, без ваших потусторонних штучек! Пошла вон, говорю!!!
– А кто вам сказал, что это ваша жизнь? – Крыса даже не шевельнулась, как будто ни пролетевшая в сантиметре от ее плеча кружка, ни Катины крики ее ничуть не побеспокоили. – Ваша жизнь закончилась год назад. Вы обманом выторговали себе год, наслаждались авансами, а теперь пора вспомнить, что, кроме прав, существуют и обязанности. Ваш дивный, неподражаемый голос, – она передразнила Катину преподавательницу по вокалу, и Катя с ужасом поняла, что Крыса уже давно за ней следит, – вам дан не для песен под гитару. Вы еще не догадались? Это вы, вы – потусторонняя штучка! Единственная потусторонняя штучка по эту сторону.
Ее голос стал еще тише. Катя не могла отвести глаз от ее грязного искаженного лица.
– Но это ненадолго. – Крыса снова тихонько усмехнулась. – Вы еще попрыгайте, подергайтесь, если хотите. Позвоните в полицию, в скорую помощь, соседке своей позвоните, попрощайтесь. Или кассу посчитайте, пусть вас запомнят хорошей работницей, честной продавщицей. Это же так важно – всем нравиться, быть хорошей, да, Чернова?
– Пошла вон!!!
Крыса молча развернулась и вышла из магазина. После нее на полу осталась грязная лужа. Кружка лежала рядом, на стенах подсыхали темные потеки чая. Не отрывая взгляда от двери, Катя сняла с батареи тряпку, бросила в лужу и начала возить по ней ногой.
«Хрен вам, – бормотала она про себя. – Хватит!» Достаточно она слушала мать, бабушку, Андрея, Леночку, Крысу, Зарему – да кого угодно! Теперь она будет жить той жизнью, которую выбрала сама. Не только выбрала, но и выстрадала, завоевала через боль, холод и ужас. И звонить никуда не надо, все это бред. Крыса просто помешалась после самоубийства Леночки, и ее тоже накрывает под Новый год.
Тряпка насквозь пропиталась грязной водой, но лужа не становилась меньше. Кате до ужаса не хотелось лезть в нее руками, и она все гоняла по полу слякоть из одного угла в другой. Если Крыса заявится снова, Катя просто вытолкает ее на улицу взашей и вызовет санитаров.
Фонарь за окном мигнул и погас, и теперь улицу освещало только сияние витрины да редкие горящие окна десятиэтажки напротив. Катю пробрал озноб. Она выпрямилась и ногой затолкала мокрую тряпку под стеллаж. Все правильно, в полночь уличное освещение гасят – экономят электричество. Она не сдастся. Она никому ничего не обещала, мало ли что там себе надумала Крыса.
Нарочито спокойным шагом она подошла к выходу и прижалась лбом к стеклянной двери, всматриваясь в темноту снаружи.
– Уходи. – Она старалась говорить медленно, твердо и уверенно. – Я ничего тебе не должна. Забирай ее! И этих, остальных, тоже забирай! Нечего меня пугать!
«Слово мое крепко!» – вспомнилось ей. Ох, наверное, и ее «твердая и уверенная речь» прозвучала так же отчаянно и жалко. Легко думать, что сумела взять свою силу в свои руки, пока не останешься один на один с темнотой.
Из-под двери потянуло холодом. Катя шарахнулась к стене.
– Я ничего не делала! Я только сказала! Это ты их сжег, ты! – Скорее жалобный, чем яростный, этот крик вырвался у нее помимо воли. – Не надо никаких авансов! Забирай все обратно, пусть все это просто закончится! Я не пойду, я боюсь, я не хочу!
«Я буду любить тебя и беречь», – эхом прозвучало в ее голове. Катя всхлипнула, вытянула дрожащую руку и дважды повернула металлический засов.
Дверь вздрогнула, сквозняк из-под порога стал как будто сильнее. В светящейся стекляшке витрины Катя была как на ладони. Она заставила себя отвернуться от тьмы за стеклами и медленно пошла по ступенькам вверх, к столу, к желтому чайнику и конспектам по истории музыки.
Это просто ветер крепчает – по прогнозу обещали метель.
От авторов
Когда нам рассказали, что наша книга выйдет в серии «Читаем Россию», то заодно спросили, как возникла идея поместить героинь именно в Сибирь и что за культ лежит в основе сюжета. Это на самом деле довольно простые вопросы.
Действие происходит в Новосибирске, потому что это город нашего детства и со многими локациями у нас связаны личные истории – хотя в книге, конечно, все персонажи вымышлены, а совпадения случайны. Мы не планировали писать книгу именно про Новосибирск, просто фоном для сюжета логично было взять что-то хорошо знакомое. Но мы рады, если этот факт греет сердца других новосибирцев (а также барнаульцев и тогучинцев)!
Что до культа, то мы его выдумали. Не так чтобы напрямую из головы – в детстве мы читали много народных сказок, и они оставили глубокий след в наших неокрепших душах. Но книжка-то на самом деле не о культе. Она об отношениях родителей и взрослеющих детей, о том, что бывает, когда в современной жизни неосознанно воспроизводятся архаические практики вроде принесения отдельного человека в жертву благополучию семьи и общества. Правда, в процессе мы об этом особо не думали – нам просто было очень интересно следить за судьбой Кати, за тем, куда ее заведут любопытство и привычка слушаться старших. Надеемся, что и вам было интересно.
Ну и поскольку в конце принято писать благодарности, то мы, прямо как настоящие писательницы, благодарим:
• Романа Колмакова – за подаренную возможность иногда забывать про детей и работу и с головой нырять в творчество;
• Викторию Кавецкую – за то, что убедила нас, что мы способны писать не только фанфики;
• Алину Облакову, Юлию Тетюцкую и Елену Гладкову – за бета-ридерство и полезные советы;
• Марью Лисицу и Евгению Авдееву – за слова о том, что это хорошая история и ее нужно издавать, – сами бы мы до этого никогда не дошли (без шуток);