42
Когда мы вернулись в палаццо обычным способом, пешком, молодая служанка, у которой от страха зуб на зуб не попадал, сообщила, что Петрония хочет меня видеть и сейчас она в своей гардеробной.
Комната, куда я вошел, показалась мне очаровательной. Одна стена была сплошь зеркальной. Петрония сидела в гранитном алькове на скамье из того же материала, на бархатной подушке, а юный Адонис заканчивал ее прическу.
Она была одета по-мужски в бархатный костюм темно-желтого цвета с белой рубашкой с оборочками, которая, надо полагать, хорошо бы смотрелась в восемнадцатом веке, а под горлом у нее была приколота большая прямоугольная камея с изображением множества мелких фигурок в бриллиантовом окружении.
Она зачесала волосы назад, и юноша теперь заплетал их в косы. Две нитки бриллиантов были приколоты вокруг головы прекрасной формы, как я уже упоминал, а еще две бриллиантовые нити парикмахер вплетал ей в волосы.
Окна комнаты выходили на море, как и в тех других комнатах палаццо, в которых я побывал, хотя, кажется, я забыл упомянуть об этом, описывая ванную.
Несмотря на поздний час, небо показалось мне фиолетовым, и снова чудилось, будто звезды плывут по нему – даже больше – будто небо заплывает в комнату.
Я буквально перестал дышать не столько от вида звезд, образующих на небе различные узоры, сколько от неповторимой красоты Петронии в ее мужском костюме с гордо поднятой головой и строгой прической.
Я долго стоял, пялясь на нее, а она отвечала на мой взгляд, но потом молодой Адонис тихо прошептал, что прическа закончена, бриллиантовая застежка закреплена.
Петрония повернулась и протянула ему, как мне показалось, очень крупную сумму денег, сказав при этом:
"Ступай, повеселись, ты славно поработал".
Юноша с поклоном попятился из комнаты, словно его отпустила сама английская королева, и тут же исчез.
"Выходит, ты считаешь его красавчиком?" – спросила она.
"Разве? Не знаю, – ответил я. – Меня многое чарует. Пока я был жив, то все воспринимал с энтузиазмом, а теперь, наверное, я просто схожу с ума".
Она поднялась со скамьи, заваленной подушками, подошла ко мне и обняла.
"Все раны, что я тебе нанесла, успели затянуться. Я права?"
"Да, права, – ответил я. – Кроме той, что никогда не затянется, той, которую я сам себе нанес, когда убил невинную молодую женщину, когда лишил ее жизни на собственной свадьбе. Никто не залечит мне эту рану. И время тут тоже не поможет, впрочем, я думаю, так и должно быть".
Петрония рассмеялась.
"Пошли, присоединимся к остальным, – сказала она. – Твой дедушка знает только одно – как играть в шахматы. Когда я впервые познакомилась с ним в Неаполе, он превосходно играл в покер. Представь, он обыграл даже меня. Да и Ревекка была ему под стать, поверь мне на слово, так что нечего тебе по ней сокрушаться, но я должна рассказать тебе о невесте – вечерок мне выдался превосходный".
Через несколько мгновений мы вошли в большой зал, в конце которого находилась зловещего вида золотая клетка. Сейчас она пустовала, но я представил в ней огромную птицу, очень надеясь в душе, что сам я не был похож на птицу, когда сидел там в плену. Я вспомнил "Амура-победителя" Караваджо. Быть может, все-таки я немного походил на него?
"Я должна рассказать вам, что произошло, – сказала Петрония, привлекая внимание Ариона. – Сплошное везение. Отец невесты и ее муж, как вы знаете, самые настоящие головорезы, и, конечно, наша маленькая шлюшка была в курсе, так что можешь утешить свою совесть, если хочешь, Квинн. Но они прислали сюда вечером вооруженных охранников – четырех наемных убийц – видимо, нас все-таки узнали тогда на свадьбе, – и можете себе представить, как я здорово с ними повеселилась. Я не очень-то люблю драться со смертными, что бы ты там ни думал, Квинн, но здесь их было все-таки четверо".
"А где они сейчас?" – поинтересовался Арион. Он сидел за столом со стариком, не сводящим взгляда с шахматной доски. Я сел между ними.
Петрония расхаживала перед нами.
"Исчезли, в море, – ответила она. – Не выходя из машины. Рухнули со скалы. Вот так. Пустяки. Зато драка, случившаяся здесь, перед тем как я избавилась от тел, была первоклассная".
"Не сомневаюсь, – немного презрительно произнес Арион. – Поэтому тебе сейчас так весело".
"Очень весело. Я насытилась последним из них, и это было самое приятное. Нет. Беру свои слова назад. Самое приятное было драться с ними, поубивать их, прежде чем они успели вытащить оружие и проделать во мне отвратительную дыру! Это было восхитительное наслаждение. Я даже подумала, что мне следует чаще драться, а не довольствоваться одним только убийством".
Арион устало покачал головой.
"Тебе следует быть сдержаннее на язык в присутствии твоего новичка. Расскажи ему о правилах".
"Каких таких правилах?" – переспросила она, продолжая мерить шагами зал: она доходила почти до самых окон, затем возвращалась к фрескам, осматривалась, а потом глядела куда-то вверх на звезды.
"Так и быть. Правила, – наконец произнесла Петрония. – Ты не должен рассказывать ни одному смертному, кто ты такой или кто мы все. Как тебе такое правило? Ты не должен убивать никого из наших собратьев. Доволен, Арион? Никаких других правил я вроде бы и не знаю".
"Нет, знаешь", – возразил он, не сводя взгляда с шахматной доски.
Наконец он сделал ход ферзем.
"Каждый раз заметай следы после убийства, чтобы не привлечь к себе внимание, – манерно произнесла Петрония. – И всегда, запомни, всегда! – Она остановилась и уставилась в меня, погрозив пальцем. – Всегда уважай своего Создателя, своего Мастера, и если задумаешь нанести своему Создателю, своему Мастеру, удар, то заслужишь смерти от его или ее руки. Как вам такое правило?"
"Все это очень хорошо, – пробасил старик, подрагивая челюстью. Он сдавил мне плечо и улыбнулся большим впалым ртом. – А теперь предостереги его. Новичка обязательно нужно предостеречь".
"От чего, например? – с отвращением воскликнула Петрония. – Не бойся собственной тени! – язвительно произнесла она. – Не веди себя так, словно ты старик, ведь ты бессмертен! Что еще?"
"Таламаска. Расскажи ему про Таламаску, – настаивал старик, кивая в мою сторону и по-рыбьи шлепая губами. – Они знают о нас, знают! – произнес он, энергично мотая головой. – И не вздумай когда-нибудь поддаться их уговорам. Ты понял меня, сынок? Они подольстятся к тебе, изображая любопытство, – это их метод! Лесть – их визитная карточка. Но ты не должен поддаваться. Они – тайный орден магов и экстрасенсов, и они нуждаются в нас! Они хотят запереть нас в своих замках здесь, в Европе, и изучать в своих лабораториях, словно каких-то крыс!"
Я лишился дара речи, пытаясь стереть все мысли о Стирлинге. Но старик продолжал сверлить меня глазами.
"О, что я вижу, ты уже познакомился с ними? Они успели влезть в твою жизнь, потому что ты видел духов! Это очень опасно! Больше никогда не рискуй, держись от них подальше".
"Я давно оборвал наше знакомство, – ответил я. – Да, действительно, я видел духов. Вероятно, и впредь буду видеть".
Арион отрицательно покачал головой.
"Призраки к нам не приходят, Квинн", – тихо произнес он.
"Это так, – подтвердила Петрония, продолжая вышагивать по залу. – Ты сам убедишься, что твой дух больше не появится тебе на глаза, если ты когда-нибудь решишь вернуться домой и понаблюдать со стороны за теми, кого ты раньше знал и любил".
Я промолчал, глядя на шахматную доску. Старик как раз сделал шах Ариону.
"Есть ли еще какие-нибудь правила?" – поинтересовался я.
"Не создавай себе подобных, – сказал Арион, – без разрешения своего Мастера или старейшего из тех, с кем поддерживаешь связь".
"Это означает, что я способен передать другому свою кровь?" – спросил я.
"Конечно, способен, – ответил Арион, – но ты должен побороть в себе этот соблазн. Как я уже сказал, ты можешь так поступить только с разрешения Петронии или, как в данном случае, с моего разрешения, так как ты находишься в моем доме".
Петрония презрительно фыркнула.
"Возможно, соблазн для тебя будет чересчур велик, – продолжал Арион, – но ты слишком молод и слишком слаб, чтобы совершить ритуал. Хорошенько запомни мои слова. Не сделай такой глупости. Не стоит делиться вечностью с тем, кого со временем ты, возможно, начнешь презирать или даже ненавидеть".
Я кивнул.
Наступила долгая тишина. Петрония подошла к окну и посмотрела на звезды.
"Я должна сделать еще одно предостережение, – сказала она и, повернувшись, посмотрела на меня. – Если ты вернешься на болота – однажды тебе, вероятно, захочется просто вернуться, чтобы понаблюдать за своей любимой тетушкой, этой незаурядной дамой, или по какой другой простой причине, – даже не вздумай охотиться в Новом Орлеане. Таламаска неусыпно следит за нами в этом городе, и хотя ее агенты – всего-навсего неповоротливые смертные, они могут причинить нам вред. Есть там и другая опасность – один всесильный Охотник за Кровью, именующий себя вампиром Лестатом, он правит в Новом Орлеане и уничтожает молодых Охотников за Кровью. Он беспощаден и эгоистичен, считая самого себя чуть ли не иконой. Он пишет о нас книги, которые сходят за беллетристику. Но многие истории из этих книг – абсолютная правда".
Я надолго притих.
Петрония подошла к столу, присела на стул и, обняв Ариона одной рукой, принялась наблюдать за игрой. К тому времени Арион спас своего ферзя, правда, с большим трудом, и теперь ему грозил мат, хотя разглядеть это можно было не сразу из-за сложности позиции. Но я все равно разглядел и понял, что Арион этого не видит, по тому, как он передвигал фигуры и куда смотрел, а потом совершенно неожиданно для него старик сделал решительный ход, и Арион откинулся на спинку стула в полном изумлении, потом улыбнулся и затряс головой.
"Еще одну партию! – воскликнул он и захохотал. – Я требую".
"Тогда сыграем!" – ответил старик, дрожа всем лицом.