Поднявшись наверх, я увидел, что Большая Рамона успела заплести в косы свои густые седые волосы, надеть лучшую фланелевую ночную рубашку с розочками и сидит теперь в моем любимом кресле у холодного камина, держа в руке четки. Она крепко меня обняла, и я отправился в душ.
Потом мы помолились на ночь, и я признался, что слишком устал для всего Святого розария. Вскоре мы уже лежали, прижавшись друг к другу, и я видел сон, в котором таинственный незнакомец появился при слабом свете полумесяца.
Меня разбудил щелчок. Это включился компьютер. Я увидел слабый зеленый свет от монитора и подумал, что за досада.
"Гоблин, к чему все это?" – пробормотал я и сразу услышал странный звук. Это зацокали клавиши.
Я пулей вскочил с кровати и прямиком направился в гостиную, где стоял компьютер. К этому времени Гоблин успел напечатать:
"КВИНН, ПОВСЮДУ ОПАСНОСТЬ, Я БОЮСЬ".
Я остолбенел. Раньше он никогда такого не проделывал. Да, конечно, он включал и выключал компьютер, но чтобы самому набрать текст... Я сел за клавиатуру и, печатая слова, произносил их вслух:
"Гоблин, я люблю тебя. Если бы не ты, я бы не смог вернуться домой. Объясни, о какой опасности ты говоришь".
Я убрал руки с клавиатуры и наблюдал, как клавиши, словно по волшебству, опускались сами, пока он набирал:
"Я ВИЖУ ЕЕ ПОВСЮДУ. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. НЕ ЛЮБИ РЕВЕККУ".
Я начал шептать ему свой ответ, то есть произносить его вслух, как делал всегда – мол, нет нужды волноваться, – когда клавиши вновь запрыгали и я увидел на экране:
"ЧЕРЕЗ КОМПЬЮТЕР, КВИНН. Я БЕРУ СИЛЫ ТОЛЬКО ОТ ЭЛЕКТРИЧЕСТВА, В ОСТАЛЬНОМ Я СЛАБ. ОЧЕНЬ УСТАЛ ОТ БОЛОТА. УЕЗЖАЙ, КВИНН".
Все это меня огорошило, но не противоречило тому, что я начал понимать относительно Гоблина, поэтому я бодро заколотил по клавишам:
"Гоблин, кто был этот незнакомец? Что это за тела?"
"Не знаю, – последовал ответ. – Тела были мертвые".
Типичный пример логики Гоблина. Я долго сидел, уставившись в экран, а потом напечатал:
"Гоблин, я люблю тебя. Никогда не думай, будто я тебя не люблю. Просто смирись с тем, каким я иногда бываю".
Ответа не последовало, затем компьютер выключился сам собой, прежде чем я успел сохранить наш маленький диалог. Скорее всего, его выключил Гоблин.
"Что все это значит?" – вслух произнес я, озираясь. Но темнота оставалась безответной. Ничего не поделать, решил я, нужно идти спать...
Я лежал в постели без сна, размышляя над тем, что случилось, в том числе и о том, что Гоблин теперь способен набирать на компьютере текст, не прибегая к моей помощи. Это открытие меня пугало, но в то же время оно было тесно связано с его последним подвигом, когда он вывел меня с болота.
Короче говоря, я мучился угрызениями совести из-за того, что порою так плохо обращался с Гоблином.
Мой двойник вновь завоевал мое восхищение, как тогда в далеком детстве, когда он учил меня правильно писать длинные слова. Мы с Гоблином вновь стали близки. Гоблин знал, что я говорю правду. Гоблин все понимал.
Я с волнением ощущал это, хотя в то же время полностью отверг его предостережение. Главное то, что мы с ним снова сблизились.
В ту минуту я не подозревал, что нам предстоит еще больше сблизиться.
Где-то глубокой ночью, когда Большая Рамона похрапывала, а я дремал в полусне, мечтая о Ревекке, в комнату вошел незнакомец.
Гоблин потряс меня за плечо и, разбудив, повернул на левый бок. Я открыл глаза и увидел, что Гоблин смотрит мимо меня туда, где находится камин, а сам крепко сжимает мне плечо, призывая, как тогда, на острове, к осторожности.
Я перевернулся, словно во сне, и увидел фигуру у каминной полки. Высокий мужчина. По силуэту я сразу понял – чужак, но что-то в его фигуре мне показалось знакомым. Я узнал того незнакомца, которого видел на болоте при свете луны.
Сейчас я разглядел дерзко посаженную голову, квадратные плечи и руку, опиравшуюся на полку. Я не сомневался, что передо мной тот же самый человек! Раздалось тихое постукивание по каминной полке, я увидел там что-то белое.
А потом послышался тихий смех.
Я опрометью вскочил с постели, хотя Гоблин изо всех сил пытался меня остановить. Пока я босой пересекал комнату, услышал звук сминаемой бумаги и даже заметил, как белый бумажный комочек полетел в камин.
Но не успел я сделать следующий шаг, как мужчина исчез.
Я оглядел комнату, выскочил в коридор, но он был пуст. На чердачном и первом этажах тоже никого не оказалось.
В Блэквуд-Мэнор все спали – и хозяева, и гости. Из кухонного окна я увидел Клема, ночного сторожа, – он сидел в ярко освещенном флигеле, задрав ноги на стол, и смотрел телевизор.
Какой смысл поднимать тревогу? Кто бы поверил мне на этот раз? Вернувшись к себе, я достал из камина скомканный лист. Сердце в груди стучало, как молот. Еще не развернув листок, я догадался, что там увижу. Это было мое письмо нарушителю права собственности, в котором я велел ему убираться с нашей территории.
Я расправил листок и перевернул на другую сторону. Никакого ответа там не нашел. Потом я припомнил, что незнакомец тихо постукивал по каминной полке, – и точно, там лежало письмо, по крайней мере сложенный лист белой бумаги.
Я невероятно разволновался! Вот она, тепленькая улика. Я схватил листок дрожащими руками и отнес к столу, где зажег галогенную лампу в надежде, что не разбужу Большую Рамону.
Белая бумага оказалась толстой и дорогой, а почерк был крупный, с затейливыми завитушками. Я даже почувствовал запах туши, которой было написано письмо. Вот приблизительно что там говорилось:
"Тарквиний, мой дорогой мальчик,
против всяких ожиданий твоя записка вовсе не показалась мне занимательной. Напротив, я возмущен твоим вторжением в ту часть болота Сладкого Дьявола, на которую я имею неписаное право собственности, благодаря щедрости и предвидению твоего прапрапрадеда Манфреда. Если бы я не разглядел тебя минувшим вечером и не признал в тебе чувствительного и серьезного юношу, каковым ты являешься, я мог бы еще больше оскорбиться.
При данных обстоятельствах позволь мне объяснить, что я хочу, чтобы ни ты и никто из твоих родственников не показывались на острове. Больше всего я дорожу своим покоем, Тарквиний, возможно, даже больше, чем ты дорожишь своей жизнью. Подумай об этом, мой мальчик.
Обитатель Хижины Отшельника".
Я сложил письмо и, нимало не заботясь о том, чтобы накинуть халат или надеть тапочки, прямиком спустился вниз, в комнату тетушки Куин и, как ребенок, толкнул дверь, не постучавшись.
Свет в спальне, разумеется, горел, а тетушка Куин, расположившись в своем шезлонге, вся в бриллиантах, закутанная в атласные покрывала, лакомилась розовым мороженым из полукилограммового ведерка.
Жасмин, ночевавшая здесь же, крепко спала на кровати.
Из телевизора раздавались приглушенные голоса Бет Дэвис и Оливии де Хевилленд.
"Тарквиний, что случилось? – сразу спросила тетушка и приглушила в телевизоре звук. – У тебя такой вид, словно ты встретился с призраком Банко[22]. Иди сюда и поцелуй меня".
Я охотно исполнил ее просьбу.
"Он был в моей комнате, тетушка Куин, – сказал я, задыхаясь, и помахал письмом у нее перед лицом. – И оставил мне эту записку. Я видел его, тетушка. Он стоял у моего камина. Гоблин мне сказал, что он пришел. А вот и записка, которую он написал. Тетушка Куин, поверь, затевается какая-то новая подлость. Пусть это звучит неправдоподобно, но это какое-то тайное общество в духе Байрона".
"Позволь мне взглянуть на письмо", – попросила тетушка и поставила мороженое на ночной столик. Тем временем Жасмин подняла голову и начала вылезать из-под одеяла.
Я рассказал обеим, что произошло наверху. Затем Жасмин ознакомилась с запиской, а тетушка Куин прочитала ее во второй раз. Я был слишком взволнован и потому мог только расхаживать по комнате от стены к стене.
"Придется нам закрывать на ночь обе двери, – сказала Жасмин, – если к нам начали заявляться гости, которые входят без всякого стука".
"Мы что, не запираем дом на ночь?!" – спросил я, придя в ужас.
"Сам знаешь, что нет, – ответила Жасмин. – Постояльцы из Нового Орлеана приезжают в любое время суток. У тебя разве когда-нибудь был ключ от входных дверей, Тарквиний Блэквуд?"
"Этот тип смеялся надо мной, – сказал я, стараясь держаться как можно спокойнее, что давалось мне с трудом. – Говорю вам, он хохотал. Я слышал его смех и..." – Я замолчал. Именно этот смех звучал во время моих приступов дурноты. Именно этот смех сопровождал жалобные мольбы Ревекки. Ну разве кто-нибудь мне поверит!
"Тарквиний, что теперь? – всполошилась тетушка Куин. – Не стой так, выпучив глаза. Жасмин, беги к Клему – пусть проверит, все ли в порядке. Скажи ему, что у нас непрошеный гость. Поторопись".
Жасмин быстро вышла из комнаты.
"Тарквиний, прекрати таращиться, – сказала тетушка Куин. – Должна же быть какая-то причина, разумное объяснение всему происходящему. Возможно, ты попал в самую точку. На острове встречается какое-то тайное общество, устраивают что-то вроде романтических секретных собраний, и кто-то из них вошел к нам в дом, который, как ты знаешь, открыт день и ночь, и посмел подняться к тебе наверх..."
"Нет ничего романтического в том, чтобы избавляться от трупов", – возразил я.
"Дорогой, возможно, он сбросил в воду что-то другое, просто со стороны выглядело, будто это тела".
Я повернулся и обошел комнату по кругу. У одного из столбиков роскошной кровати я заметил слабое очертание Гоблина. Он энергично мне закивал.
Я бросил взгляд на тетушку. Она смотрела мимо меня – туда, где стоял Гоблин.
"Это были трупы, тетушка Куин, – сказал я. – Я знаю, потому что Гоблин знает. И Гоблин боится".
Тетушка притихла, а потом подняла на меня взгляд.
"Мой милый мальчик, – сказала она. – Я расследую это дело самым тщательным образом, не сомневайся. И я сделаю все, чтобы ты в ближайшее время отсюда уехал".