В январе 1938 года пятидесятидевятилетний вдовец неожиданно женился на двадцатилетней секретарше из Военного министерства Эрне Грюн. Свидетелями на свадьбе были Гитлер и Геринг. Бломберг совершил ошибку — еще до бракосочетания сообщил Герингу, что у его невесты довольно сложное прошлое, таинственно назвав ее «дочерью народа».
Через десять дней после свадьбы Геринг узнал, что имел в виду Бломберг. Берлинская полиция изучила досье фрау Бломберг. В результате документы оказались на столе генерала Геринга в Министерстве авиации. Геринг никак не ожидал, что скромная невеста, красневшая от любой сколь-нибудь откровенной шуточки, окажется вовсе не такой уж целомудренной. У нее было немало контактов с полицией — ее обвиняли в проституции и позировании для порнографических открыток. А мать ее вообще держала бордель!
Такой случай упускать было нельзя, и 25 января Геринг показал досье Эрны Грюн Гитлеру, который всегда был ханжой. Реакция оказалась ожидаемой. «Если немецкий фельдмаршал женится на шлюхе, — прошипел Гитлер, — то в этом мире может произойти что угодно».
Прошло всего несколько дней, и Вернер фон Бломберг, человек, буквально поднявший из пепла обескровленную немецкую армию, прервал медовый месяц в Италии, чтобы подать заявление об отставке.
Всего через неделю, 4 февраля, Гитлер провел совещание кабинета министров, которое стало последним. Перестановки следовали одна за другой. Константин фон Нейрат был отправлен в отставку, а пост министра иностранных дел занял гитлеровский прихвостень Иоахим фон Риббентроп. Лишился своего поста и Фрич. Гиммлер накопал компромата: когда-то Фрич состоял в гомосексуальных отношениях с уличным торговцем, которому платил деньги за эротические услуги, — поведение, позорящее немецкого офицера.
Эти перемены в правительстве привели к перестановкам и в армии — планы зрели давно, вдобавок Геринг с Гиммлером всячески подталкивали фюрера к действиям. Пятьдесят четыре генерала, заподозренных в недостаточно активной поддержке нацистов, получили другие назначения или отправились в отставку. Военное министерство перестало существовать, вместо него появилось Верховное командование вооруженных сил (Oberkommando de Wehrmacht, OKW, ОКВ). К ОКВ относились армия, авиация и военно-морской флот. Геринг получил повышение до фельдмаршала и вскоре принялся расхаживать, как павлин, с маршальским жезлом в руках. Но завидный пост руководителя ОКВ получил другой гитлеровский ставленник — генерал Вильгельм Кейтель. Впрочем, и он не руководил армией. Руководил Гитлер. Поздним вечером 4 февраля 1938 года бывший капрал сообщил по национальному радио: «С этого момента я принимаю командование всеми вооруженными силами на себя».
Некоторые иностранные корреспонденты заинтересовались перестановками в правительстве и армии. Анонимный источник сообщил одному из репортеров, что реорганизация была вызвана «различиями в точках зрения» Гитлера и генералов старой гвардии[172]. Впрочему, немецкий народ пребывал в блаженном неведении — в тот день правительство конфисковало тиражи восемнадцати иностранных газет[173]. Немцы знали только гитлеровский вариант развития событий. Бломберга и Фрича благодарили за долгую и достойную службу, а причиной их оставки были названы проблемы со здоровьем.
Нацистская газета Völkischer Beobachter вышла с кричащим заголовком: «Мощнейшая концентрация всех сил в руках фюрера!»
Бломберг принял свою судьбу спокойно и стал гражданским лицом. Его пост фельдмаршала какое-то время оставался свободным. Фрича на посту главнокомандующего армией сменил генерал Вальтер фон Браухич, хотя и тут не обошлось без проблем: Гитлер выплатил 80 тысяч рейхсмарок, чтобы прикрыть историю его развода. В отличие от Бломберга, Вернер фон Фрич отказался смириться с отставкой. Разъяренный выдвинутыми против него обвинениями в гомосексуализме, он потребовал «суда чести», чтобы отстоять свое имя. Генерала очень высоко ценили в армии, и Гитлер не мог отказать ему в этом требовании. За помощью он обратился к министру юстиции Францу Гюртнеру. Тот приказал расследовать скандал с Фричем и ясно дал понять, каких результатов желает. «Вы сами поймете, за какой конец веревки потянуть», — сказал Гитлер[174].
Гюртнер не желал участвовать в этом неблагодарном деле. Он спихнул дело Фрича на сотрудника Министерства юстиции, слово в слово повторив приказ Гитлера, прекрасно понимая, что этот человек проведет абсолютно беспристрастное расследование. Человеком этим был Ганс фон Донаньи.
14Балансирование на грани
Изгнанный из Берлина Дитрих Бонхёффер остался на Балтийском побережье, а его семинария теперь маскировалась под коллективный пасторат. Он сосредоточился на преподавании и начал размышлять о новых книгах — о христианской этике и общественной жизни. В Библии говорится, что всему свое время. Бонхёффер решил, что сейчас время залечь на дно.
Ганс фон Донаньи сообщал ему о новых военных планах Гитлера. Эти разговоры велись в семье Бонхёффер так часто, что их стали называть «дядя Руди». В этом названии скрывался намек на шурина Паулы Бонхёффер, отставного генерала Первой мировой войны Рюдигера фон дер Гольца. Таким образом, Дитрих мог откровенно писать матери и не беспокоиться, что гестапо поймет смысл его посланий. Вряд ли простые фразы типа «Я слышал, что в ближайшем будущем мы можем не ожидать перемен в нашей работе. Не связано ли это с дядей Руди?» могли вызвать подозрения. На самом же деле в письме говорилось: «Ганс сообщил, что правительство на какое-то время оставит Исповедующую церковь в покое. Не означает ли это, что все заняты подготовкой к грядущей войне?»
Почти все в Германии чувствовали, что находятся под слежкой того или иного рода. Дипломаты не составляли исключения. Когда Джордж Мессерсмит исполнял в Берлине обязанности генерального консула, его телефон прослушивался (он слышал подозрительные щелчки на линии). Гестапо постоянно держало его под визуальным наблюдением[175]. Когда Гитлер в 1933 году стал канцлером, Мессерсмита дважды пытались сбить машиной прямо перед посольством США. Он не мог сказать, принадлежали ли машины СС, СА или гестапо, но Раймонду Гейсту он сообщил, что в намерениях водителей у него сомнений нет: оба пытались его убить.
Прошло пять лет. Положение дипломатов становилось все хуже. В марте 1938 года Уильяма Додда сменил Хью Уилсон. Всего через две недели он написал Мессерсмиту, который поднялся по карьерной лестнице до поста помощника госсекретаря, служебную записку. Уилсон спрашивал, может ли Госдепартамент прислать ему для хранения секретных документов надежный сейф, снабженный «современной системой кодовых и механических замков, чтобы мы могли быть полностью спокойны».
Уилсон писал, что здание посольства, по-видимому, напичкано подслушивающими устройствами. Ни посол, ни другие сотрудники старались не обсуждать в помещении важные вопросы, «даже в моем личном кабинете». Для обеспечения секретности они выходили на улицу или беседовали в машине.
У дипломатов были собственные способы сбора информации, и глаза и уши Раймонда Гейста играли не последнюю роль[176]. Он регулярно бывал в штабе гестапо, а кроме того, имел немало надежных источников в правительстве. Преодолев отвращение, он сумел наладить личные отношения с так называемыми своими дьяволами — командующим дивизией СС «Мертвая голова» Теодором Эйке (он руководил концлагерями) и начальником берлинской полиции Вольфом фон Хельдорфом. Через последнего Гейсту иногда удавалось получать паспорта для евреев, пытающихся покинуть Германию (естественно, сам Хельдорф в обмен получал несколько сотен тысяч рейхсмарок)[177].
Незадолго до обращения Хью Уилсона к Мессерсмиту с просьбой о новом сейфе для посольства, Гейст написал своему старому начальнику «личное и конфиденциальное» письмо, в котором делился свежими политическими слухами[178]. Гейст все больше убеждался, что дальнейшие этнические чистки евреев неизбежны: «Они более не могут владеть в Германии никакой собственностью, а эмиграция весьма затруднена». Кроме того, «хорошо информированный источник, близкий к Министерству иностранных дел», подтвердил слух о том, что Гитлер нацелился на Австрию, и «в ближайшем будущем будут предприняты какие-то шаги». Еще один «надежный источник» сообщил Гейсту, что Бенито Муссолини во время визита в Германию в сентябре дал Гитлеру дружеский совет: действуй самостоятельно, и «если он хочет чего-то добиться, советоваться с генералами не следует».
Фюрер явно прислушался к совету итальянского диктатора. Через пять месяцев он отправил десятки генералов в отставку и взял армию под полный контроль.
Ганс фон Донаньи привлек внимание правительства, поскольку именно ему поручили щекотливое дело Фрича. Вскоре Донаньи пришлось постоянно контактировать с Карлом Заком, судьей военного суда Рейха. Зак помог Донаньи составить юридический документ, в котором аргументированно утверждалось, что дело Фрича подлежит юрисдикции военного суда, а не одного из особых судов Гитлера[179]. Было решено, что дело будет рассматривать трибунал из пяти человек, а решение вынесут в ходе нормального судебного разбирательства.
Возглавить трибунал Гитлер поручил Герингу. В состав вошли адмирал Рёдер и генерал Браухич. Все они были абсолютно преданы Гитлеру и готовы выполнить любой его приказ. Браухич выглядел и вел себя так, словно состоял из зефира. Жар от присутствия Гитлера плавил его и лишал дара речи. Он даже признавался другому генералу: «При встрече с этим человеком мне кажется, что кто-то меня душит, и я не могу выдавить ни слова»