Ширер направился в свою квартиру в центре города, но вооруженные охранники направили на него ружья и отказались впустить в здание. Единственным выходом для него стала работа в бюро CBS в Лондоне. Утром 12 марта он приехал в аэропорт, чтобы в семь часов вылететь в Лондон. Повсюду он видел офицеров гестапо. В блокноте Ширер записал: «Этим утром Вену невозможно узнать. Почти на каждом доме развеваются флаги со свастикой. Где они раздобыли их так быстро?»
Немецкая армия выдвинулась в субботу на рассвете. Вскоре танки и солдаты вошли на территорию Австрии. Адмирал Вильгельм Канарис остался ночевать в своем кабинете в штаб-квартире абвера в комплексе Бендлерблок на Ландверканале в центре Берлина[194]. Всю ночь он изучал депеши от агентов абвера. В Британии и Франции все было спокойно. Никаких признаков военного ответа.
Агенты абвера, внедренные в подразделения вермахта в Австрии, наблюдали, как вторжение превращается в парад победы. Практически никакого сопротивления. Мужчины, женщины и дети высыпали на улицы крохотных деревушек и больших городов. Все радостно приветствовали немецкую армию. Вторжение назвали Blumenkrieg, то есть Войной цветов.
Канарис на военном самолете вылетел в Вену, чтобы принять участие в торжествах. Геринг был уже там. В воскресенье, 13 марта, — на этот день канцлер Шушниг хотел назначить общенациональный плебисцит, — он позвонил министру иностранных дел Иоахиму фон Риббентропу, который находился в Лондоне. Он позвонил в девять утра, попивая кофе на балконе своего номера в гостинице. «Погода прекрасная, — сказал Геринг. — Небо безоблачное, птички поют»[195].
Но нужно было сделать еще кое-что — замаскировать некоторые неприятные факты. Геринг велел Риббентропу связаться с британским правительством: «Скажите Галифаксу и Чемберлену следующее: „Не следует считать, что Германия выдвинула ультиматум. Шушниг врет… Более того, хочу заявить, что Зейсс-Инкварт страстно просил нас в телефонном разговоре и в телеграмме ввести войска“».
В тот день Гитлер триумфально вернулся в город своего детства Линц. Его сопровождали четыре тысячи солдат и полицейских[196]. Операция «Отто» прошла так успешно, что он приказал новому канцлеру Артуру Зейссу-Инкварту и его кабинету составить «закон об аншлюсе», что они и сделали. Согласно этому закону границы и барьеры между обеими странами ликвидировались, Австрия фактически становилась немецкой провинцией. На следующий день Гитлер произнес речь с балкона венского дворца Хофбург. Его слушали несколько тысяч человек, собравшихся на площади. «Величайшая миссия моей жизни была выполнена… И сейчас я перед лицом истории объявляю: моя Родина стала частью Германского рейха!»[197]
Единение, конечно же, имело свою цену. В Вену, чтобы принять управление Австрийским национальным банком, прибыл президент Рейхсбанка, Ялмар Шахт. Институт президентства был устранен, и Вильгельм Миклас отправился в отставку. Смещенный канцлер Курт фон Шушниг оказался в тюрьме. Генрих Гиммлер и его эсэсовцы выслеживали евреев и «неблагонадежных лиц» и сотнями кидали их в тюрьмы. Многие вскоре оказались в Маутхаузене, где на холмах неожиданно появился первый австрийский концлагерь. Добро пожаловать в Германский рейх!
Пока Гитлер решал свою «австрийскую проблему», в Берлине 17 марта возобновился суд чести над генералом Вернером фон Фричем. Председательствовал вновь Герман Геринг. Впрочем, все уже было практически решено. Отто Шмидт свидетельствовал настолько неубедительно, что в конце концов был вынужден признать: «Да, я солгал». Дело рассыпалось, и на следующий день Фрича оправдали[198]. Генерал вернул свое доброе имя, но не карьеру. Его назначили почетным полковником в его старый 12-й артиллерийский полк — унизительное назначение для того, кто был главнокомандующим всей немецкой армией.
Ханс Остер советовал Фричу спасти репутацию — вызвать главного архитектора аферы, Генриха Гиммлера, на старомодную дуэль на пистолетах. Донаньи составил официальный вызов. Вручить его Гиммлеру должен был генерал Герд фон Рундштедт, которого Фрич выбрал своим секундантом[199]. Впрочем, Рундштедт не стал торопиться. Он выждал, когда страсти улягутся, и убедил Фрича отказаться от этой идеи.
Дуэль на пистолетах выглядела комично старомодно посреди ужасов, творящихся в нацистской Германии. Записи в «Хрониках позора» Ганса фон Донаньи становились все более мрачными.
29 декабря 1937 года: «Главный прокурор Мюнхена: расследование гибели узника Ризенфельда в Дахау прекращено. Заключенный находился в предварительном заключении по подозрению в нарушении расовых законов с 6 ноября 1937 года. Двенадцатого ноября он занимался перевозкой гравия. Заключенный постоянно падал, явно умышленно… В 17:30 доставлен в лазарет без сознания. Умер там же 14 ноября». Главный прокурор постановил, что Ризенфельд страдал «отеком легких, вызванным параличом сердца. Никаких признаков жестокого обращения»[200].
22 марта 1938 года: «Главный прокурор Мюнхена: 17 марта редактор газеты Тилеман был найден повешенным в своей камере в Дахау. Со 2 июля 1937 года находился в одиночном заключении. Главный прокурор прекратил расследование самоубийства, поскольку не обнаружил следов силы, приложенной третьими лицами».
2 апреля 1938 года: «Главный прокурор Мюнхена: Маттеус Вагнер находился в предварительном заключении в концентрационном лагере Дахау с 11 марта 1937 года… 30 марта 1938 года он был обнаружен повешенным в паровой системе строящегося лагерного лазарета. Он остановился между трубами… и повесился лежа… Никаких следов силы, приложенной третьими лицами, не обнаружено. Самоубийство».
Умер еще один известный узник. Лауреат Нобелевской премии Карл фон Осецкий скончался в берлинской больнице 4 мая. Он все еще находился под охраной. Осецкому было сорок восемь лет. В марте адвоката, похитившего деньги у семьи, поймали и приговорили к двум годам каторжных работ[201]. Осецкий получил около 35 тысяч долларов США, но не мог ничего потратить[202]. Согласно свидетельству о смерти, он умер от менингита, хотя родственники подозревали, что его намеренно заразили туберкулезом. В тюрьме он находился с февраля 1933 года, причем в самых нечеловеческих условиях. Журнал Time сообщил читателям об уходе «тяжело болевшего, измученного и избитого лауреата Нобелевской премии Осецкого».
Пока немецкая армия зачищала Австрию, Адольф Гитлер 28 марта встретился в Берлине с Конрадом Генлейном. Этот тридцатипятилетний банковский клерк создал в Чехословакии Судето-немецкую партию, финансируемую Министерством иностранных дел Германии.
Молодая Чешская Республика была самым демократическим государством в Центральной Европе. С 1935 года страну возглавлял прозападный политик Эдвард Бенеш. Несмотря на плюрализм и открытость общества, чехи очень негативно относились к немецкому меньшинству, сосредоточенному в Судетской области. С конца Первой мировой войны правительство приказало вести обучение в немецких школах на чешском языке, убрало все немецкие названия улиц и городов и конфисковало земли у многих немецких собственников. Гитлер хотел использовать растущее недовольство судетских немцев в собственных интересах. Если начнутся беспорядки, Германия сможет вмешаться под предлогом защиты угнетаемых немецких братьев. Генлейну Гитлер посоветовал быть несговорчивым в переговорах с правительством, требовать больше автономии и усиливать и без того напряженную ситуацию. «Судето-немецкая партия должна выдвигать требования, которые будут неприемлемы для чешского правительства», — сказал Гитлер.
Почти год агенты абвера под руководством адмирала Вильгельма Канариса активно действовали в Чехословакии. Они выявляли склады вооружения, выискивали потенциальные посадочные площадки для самолетов, составляли списки мостов и вокзалов, которые немецкой армии нужно взять под контроль. Были сделаны первые наброски плана вторжения под кодовым названием «Грюн». 21 апреля 1938 года Гитлер приказал генералу Кейтелю достать эти черновики и вдохнуть в них жизнь.
Через две недели генерал Людвиг Бек, который поддержал «решение чешского вопроса путем силы», направил Гитлеру служебную записку, в которой указывал, что время для подобной операции неблагоприятное. Британия, Франция, Россия и Соединенные Штаты будут защищать Чехословакию. Гитлер стоял на своем. Двадцатого мая Кейтель представил новый план вторжения. Тем же вечером в Праге президент Бенеш, встревоженный ростом напряженности в Судетской области, объявил мобилизацию чешской армии и призвал 180 тысяч резервистов.
Гитлер приказал сотрудникам Министерства иностранных дел в Берлине заверить чешского посланника, что Германия не планирует нападать на его страну. Не прошло и недели, как 28 мая он вновь созвал высшее руководство в Рейхсканцелярии. На совещании присутствовали Бек, Геринг, Браухич и Кейтель. Оскорбленный воинственными действиями президента Бенеша Гитлер чуть не в истерике заявил: «Чехословакия должна быть стерта с карты мира! Это мое непреклонное решение!»
Через 48 часов он подписал приказ о приведении в исполнение плана «Грюн». Кейтель сделал приписку: «Исполнение плана „Грюн“ должно быть завершено не позднее 1 октября 1938 года».
За четыре месяца Адольф Гитлер мог втянуть в войну всю Европу. Полковник Остер считал, что ситуация должна стать катализатором военного переворота. Ганс фон Донаньи размышлял, насколько далеко может зайти христианин в борьбе с нацистской чумой. Будут ли морально оправданы крайние меры? Он попросил своего зятя разъяснить ему библейское изречение, осуждающее насилие: