Положив трубку, Бонхёффер взялся за перо и снова нарушил запрет на общение. Ему хотелось выплеснуть свою радость от разговора с Марией. Что-то подсказывало ему, что нужно отпустить тормоза. Мы смеемся, но сердца наши трезвы. «Тебе не нужно беспокоиться, — писал он, — и я тоже не волнуюсь». Но потом он напоминал Марии, что «опасность существует» не только на поле боя, «но и здесь, дома. Иногда она меньше, иногда намного больше».
В нацистской Германии опасность грозила всем. Но Бонхёффер и его друзья-заговорщики вступили в этап «намного большей» опасности. Чем еще можно объяснить тот факт, что Ганс фон Донаньи покинул Берлин по поручению абвера — и вез с собой материалы для создания бомбы?
43Особое отправление
В дневнике Кристины Донаньи 7 марта 1943 года записано просто: «Ганс в Смоленске». Этот город был все еще оккупирован немцами и служил базой для операций группы армий Центр, одного из трех крупных соединений на Восточном фронте. Донаньи вылетел туда на военном самолете вместе с адмиралом Канарисом, недавно получившим чин генерала Хансом Остером и полковником Эрвином фон Лахузеном. В портфеле Донаньи лежала мягкая пластичная взрывчатка, используемая британской армией, — агенты абвера сумели ее раздобыть[603]. С собой заговорщики также взяли несколько детонаторов и запалов.
Согласно официальной версии, Канарис и его подчиненные летели в Смоленск, чтобы обсудить с офицерами группы армий Центр вопросы разведки. В действительности же заговорщики собирались обсудить убийство — и хотя надежды на «окончательное решение вопроса о фюрере» таяли, от него не отказывались.
В январе пять заговорщиков старой гвардии во главе с отставным генералом Людвигом Беком встретились с «новой формацией» во главе с Хельмутом фон Мольтке. Встреча проходила в берлинском доме юриста Петера Йорка, молодого офицера-резервиста из верховного командования армией. Заговорщики хотели найти точки соприкосновения, чтобы эффективнее сотрудничать друг с другом. Более зрелые конспираторы были ярыми националистами, и главной их целью оставалось отстранение Адольфа Гитлера от власти. Молодые видели Германию частью коллективной Европы и скорее думали о том, каким будет будущее страны после избавления от Гитлера.
Разговор затянулся до полуночи. Председательствовал Бек. Участники встречи подкрепились гороховым супом и бутербродами. Карл Гёрделер, самоуверенность которого порой граничила с глупостью, не оставлял надежды, что Гитлера можно отстранить мирным путем. Но только сам Гёрделер так сильно верил в Карла Гёрделера. Все остальные, несмотря на разногласия, признавали, что переворот нужно осуществлять немедленно, пока победа союзников еще не окончательна — тогда не придется переживать боль безоговорочной капитуляции. В конце концов Бек согласился на очередное покушение на Гитлера.
Сорокадвухлетний офицер разведки из группы армий Центр, полковник Хеннинг фон Тресков, на встрече в доме Йорка не присутствовал. Бо́льшую часть января и февраля он провел в Берлине, где встречался с Беком, Гёрделером и главой общевойскового управления верховного командования, генералом Фридрихом Ольбрихтом. Фельдмаршал Гюнтер фон Клюге, командовавший группой армий Центр, от любого участия в заговоре устранился (Гитлер сумел купить его преданность), но Трескову не мешал. Полковник не просто участвовал в заговоре, а сам предложил новый план убийства Гитлера. Канарис и офицеры абвера вылетели в Смоленск, чтобы обсудить детали операции «Искра».
На первый взгляд полковник Тресков мало походил на заговорщика. Его отец был генералом кавалерии, а в числе предков Хеннинга фон Трескова были еще двадцать генералов, карьера которых развивалась на протяжении трех веков[604]. В армию он вступил в шестнадцать лет, а через год, в июне 1918 года, стал самым молодым лейтенантом вермахта. Его считали идеальным солдатом, строго подчиняющимся приказам и правилам. Награждая его Железным крестом Первого класса за смелость во время Первой мировой войны, командир пошутил: «Вы, Тресков, либо станете начальником генерального штаба, либо умрете на виселице как бунтовщик»[605].
Поначалу Тресков поддерживал нацистов, поскольку Гитлер был ярым противником унизительного Версальского мира, но позже отвернулся от них по той же причине, что и Ханс Остер и другие офицеры: из-за «ночи длинных ножей», дела Фрича, геноцида евреев. В 1939 году Тресков сказал лейтенанту-резервисту, своему родственнику по жене, Фабиану фон Шлабрендорфу, что «честь и долг требуют, чтобы мы всеми силами способствовали падению Гитлера…, чтобы спасти Германию и Европу от варварства»[606]. По его словам, Гитлер был архипреступником. Те же чувства разделяла его тетя, Рут фон Кляйст-Ретцов, покровительница Дитриха Бонхёффера и Исповедующей церкви[607]. (Высший свет Германии вообще был связан тесными узами — одна из внучек Кляйст-Ретцов была женой Шлабрендорфа.)
В 1941 году полковника Трескова направили в группу армий Центр. Как и Канарис в абвере, полковник создал внутреннюю ячейку Сопротивления, куда входило около полудюжины антифашистов[608], в том числе юрист и адъютант Трескова Шлабрендорф и полковник разведки Рудольф фон Герсдорф.
Нападение на Советский Союз Тресков считал немыслимой глупостью, а убийства гражданского населения его глубоко потрясли. Формально он не протестовал, но осенью начал обсуждать с Остером возможность присоединиться к заговору, причем посредником часто был Шлабрендорф. К лету 1942 года он добился от Бека согласия на покушение и попросил Герсдорфа добыть «максимально эффективную взрывчатку»[609].
В середине февраля 1943 года Гитлер отправился на Восточный фронт и решил немного задержаться — явный признак того, что дело плохо. Временный командный пункт разместился посреди соснового леса в нескольких милях к северу от Винницы. Чтобы осуществить покушение как можно быстрее, Тресков убедил адъютанта Гитлера, своего однокашника по военной академии, уговорить фюрера посетить группу армий Центр и обсудить состояние дел на Восточном фронте[610]. По слухам, Гитлер собирался покинуть фронт 13 мая и остановиться в группе армий Центр. Это побудило Канариса, Донаньи, Остера и Лахузена отправиться в Смоленск и доставить собранные материалы для бомбы, а также выбрать кодовые слова для обсуждения операции «Искра». Привезя все необходимое, Канарис и остальные вернулись в Берлин. Им нужно было скоординировать действия по дальнейшему захвату власти. Ольбрихт был доволен тем, как идут дела: «Мы готовы. Время для „Искры“»[611].
Тресков разработал три варианта убийства. Первый предусматривал участие полка конной гвардии, который должен был захватить Гитлера, как только его самолет приземлится. Согласно второму, Гитлера во время обеда в офицерской столовой убьет снайперская пуля. Впрочем, осуществить этот план непросто — Гитлер всегда носил пуленепробиваемый жилет, а частенько и стальную каску. Полагаться на одиночного стрелка было слишком рискованно. Огонь могли открыть и двое. Осторожный фельдмаршал Клюге держался в стороне, делая вид, что не догадывается о планах Трескова. От разговоров о засаде Клюге чувствовал себя неуютно. Он не верил в успех операции. Кроме того, при стрельбе могли пострадать или погибнуть другие офицеры вермахта.
В конце концов заговорщики решили взорвать самолет Гитлера с помощью бомбы с часовым механизмом.
В субботу, 13 марта, Гитлер вылетел в более роскошную резиденцию «Волчье логово» в Растенбурге в Восточной Пруссии. Окруженная лесами резиденция имела собственный кинотеатр, чайный домик, радиостанцию и бомбоубежище. Как и ожидалось, по пути фюрер остановился в группе армий Центр. Как всегда, его сопровождали повар, врач, фотограф, стенографистка, радист и телохранители-эсэсовцы, вооруженные автоматами. Они прибыли на трех самолетах «Фокке-Вульф 200 „Кондор“» в сопровождении нескольких истребителей «Мессершмит 109».
В качестве дополнительной меры предосторожности Гитлер пересел в личный «Мерседес» прямо на посадочной полосе и немедленно отправился в штаб группы армий Центр. Там фюрер встретился с Клюге и старшими офицерами, чтобы обсудить наступление на Восточном фронте, а затем отправился обедать в офицерскую столовую. Тресков был наготове. Вместе со Шлабрендорфом он соединил две пары британских футляров размером с толстую чековую книжку и заполнили каждую пластиковой взрывчаткой. Затем заговорщики завернули футляры в бумагу — так бомба напоминала упакованные бутылки со спиртным. В одном футляре лежал бесшумный британский детонатор на 30 минут. Цилиндрический детонатор размером с карандаш активировался проколом крохотной стеклянной капсулы с кислотой. Кислота должна была медленно разъесть проволоку, удерживающую ударный механизм капсюля… Мощный взрыв разнес бы самолет Гитлера на части.
За обедом Тресков попросил подполковника Хайнца Брандта об услуге. Он объяснил, что в Берлине проиграл пари генералу Гельмуту Штифу и теперь должен ему две бутылки ликера «Куантро». Не может ли Брандт взять посылочку в «Волчье логово», чтобы Штиф при случае забрал ее?[612] Брандт с радостью согласился.
Гитлер пробыл на земле всего несколько часов. Незадолго до вылета Шлабрендорф передал посылку с «Куантро» полковнику Брандту, предварительно осторожно проколов стеклянную капсулу детонатора. Утром он позвонил в штаб абвера в Берлин и произнес кодовое слово. Операция «Искра» запущена. Когда Гитлер сел в самолет, Шлабрендорф позвонил снова и произнес второе кодовое слово. Бомба приведена в действие. Теперь оставалось только ждать.