Засмеявшись, он ушёл в прихожую.
Квартиру эту мне купили родители, когда я захотела жить отдельно. Они же решили установить в доме телефон, который в столице был пока ещё роскошью. Надеялись, видимо, с его помощью меня хоть как-то контролировать. Наивные…
— Я поехал на службу, — сообщил Морохин, появляясь в спальне. — Ульянов уже меня заждался.
Я села в постели, целомудренно закрывшись одеялом. Поинтересовалась:
— Дима, а что это тебя Дарья так зацепила?
— Пока ещё и сам толком не пойму, — ответил Морохин откровенно. — Но, во всяком случае, ты рассказала кое-что интересное. — Коротко задумавшись, добавил: — А может, и важное.
Я ничего не поняла, но на всякий случай сделала значительное лицо.
— Так, может, я чем-то смогу помочь ещё? — спросила деловито не без задней мысли. А вдруг мне удастся влиться в расследование?
— Посмотрим, — сказал Морохин рассеянно. — Проводи меня… авантюристка.
Евгений Зароков
С Демоном мы встретились на специальной квартире, как и всегда. Убогая такая квартирка, маленькая, съёмная, в обшарпанном доме, да и сама выглядит не лучше. Однако для наших целей вполне подходит.
Я приехал прямо из университета. Демон уже хозяйничал на кухне. Налив чаю себе и мне, уселся напротив. Немигающе уставился в ожидании разговора. Внутренне я поёжился. При желании Демон умел смотреть так, что люди пугались. Вроде бы взгляд как взгляд — спокойный, даже немного сонный. Однако в спокойствии этом ощущалась скрытая угроза, готовая в любой миг взорваться бедой.
В организацию Демон попал сугубо случайно.
Три года назад был я в гостях у приятеля, жившего недалеко от Сенной площади. Засиделись, ушёл я поздно, под хмельком, и никак не мог поймать извозчика. А когда меня вдруг окружили три оборванца, я вспомнил запоздало, что Сенная площадь — самое опасное место в столице, да и в окрестностях гулять не стоит. В лучшем случае меня могли ограбить, а в худшем…
— Пикни только! — просипел один из грабителей.
Какое там «пикни»! От страха и неожиданности я обомлел. Хмель мгновенно выветрился из головы. Мысленно я прощался с бумажником и хорошо, если только с бумажником.
Спасение пришло самым нежданным образом. Из переулка появился какой-то человек — среднего роста, плотный, сильно припадающий на правую ногу.
— Эй, босота, ну-ка брызнули от фраера в разные стороны, да поживее, — неторопливо скомандовал он, подходя ближе.
Грабители, заметившие его хромоту, чуть не попадали от смеха.
— Слышь, ты, калека, вали отсюда, — посоветовал кто-то. — Хочешь улечься рядом? Щас устроим…
Дальше произошло что-то невероятное.
В тусклом свете уличного фонаря подробности боя были незаметны. Да, собственно, и боя никакого не случилось. Просто незнакомец со сверхъестественной быстротой дважды взмахнул рукою, и два оборванца со страшным хрипом повалились на брусчатку мостовой, хватаясь за шеи. Третий успел выхватить нож, однако мой спаситель, высоко подпрыгнув, вышиб клинок ногой. А, приземлившись, нанёс грабителю ужасный удар кулаком в грудь. «Ужасный» — это не фигура речи. Я услышал, как тошнотворно захрустела грудина. Оборванец рухнул беззвучно и, наверно, умер ещё до того, как приземлился.
Спаситель обернулся ко мне.
— Нашёл, где гулять за полночь, господин хороший, — бросил с ухмылкой. — Кабы не я, обчистили бы тебя сейчас до подштанников.
— Спасибо, — выдавил я.
— Да и на здоровье. Мотай отсюда, пока цел. Я за тобой ходить-защищать не нанимался.
С этими словами незнакомец повернулся и захромал в переулок, откуда так вовремя вынырнул.
— Подождите, — крикнул я.
Дрожащими руками достал из бумажника пятирублёвую купюру и протянул спасителю.
— Вот, возьмите. Не знаю, как вас благодарить…
Помедлив, тот купюру взял.
— Ну, тогда и тебе спасибо, — сказал степенно. — Уважаю приличных людей.
Я уже успокоился, и в голову пришла внезапная мысль.
— Как к вам по имени-отчеству обратиться?
— Н-ну… допустим, Кузьма Кузьмич, — ответил незнакомец несколько удивлённо. — Тебе зачем?
— Да вот, хочу работу предложить. Нужен мне человек сильный и ловкий, — пояснил я. — Условиями не обижу.
Незнакомец посмотрел внимательно и не без интереса. Спросил:
— А что за работа?
— Давайте завтра встретимся и подробно обговорим, — предложил я, всё больше увлекаясь своей мыслью. — В двенадцать часов, а? Думаю, не пожалеете.
— А куда прийти?
Я назвал адрес той самой специальной квартиры, где мы потом постоянно встречались.
— Приду, — коротко бросил Кузьма Кузьмич и, не прощаясь, удалился.
А мысль была, в общем, простая. Организации позарез требовался человек для исполнения опасных и щекотливых поручений. Вполне вероятно, что незнакомец, на моих глазах уложивший троих и даже не запыхавшийся, был как раз таким человеком.
(Между прочим, потом я его спросил, из каких соображений он выручил меня в ту ночь? Не из филантропических же? Такого слова Кузьма Кузьмич, разумеется, не знал, но объяснил, что возвращался он в ту ночь к себе в самом что ни на есть препоганом настроении. А тут видит — трое напали на одного. Крысы позорные… «Ну, я на них злость и сорвал…»)
На следующий день мы встретились, долго беседовали и обо всём договорились. Так у организации появился собственный наёмный убийца. Демоном Кузьму Кузьмича предложил назвать я. Во-первых, в организации у каждого (и у меня тоже) есть свой псевдоним. Во-вторых, спаситель появился, как чёрт из табакерки, показав при этом способности прямо-таки нечеловеческие и зловещие. Демон и есть… А Кузьмой Кузьмичом назвался он в ту ночь, как принято говорить в его бывших кругах, «от балды».
…Прихлёбывая чай, я коротко обрисовал нынешнюю ситуацию, прямо скажем — тревожную.
Прежде всего, бумаги Себрякова так и не найдены. Нет и понимания, где их искать. Но это ещё полбеды. Хуже, что следователь Морохин взялся за дело уж очень ретиво. Судя по нашему разговору в доме Себрякова, он что-то интуитивно подозревает. Во всяком случае, настойчиво расспрашивал, с какой целью профессор незадолго до смерти совершил вояж в Англию.
А самое плохое — Морохин разоблачил и арестовал доктора. Угрозами или уж не знаю чем, заставил его говорить. Не то чтобы это катастрофа, но опасно, опасно… В организации доктор мелкая сошка, однако кое-что знает. Немало уже и рассказал. Об этом с большой тревогой сообщил Туз. И буквально потребовал, чтобы мы приняли меры…
— Требует — примем, — отрезал Демон.
— Ну, это ясно. Понять бы ещё, какие.
Помолчав с минуту, Демон предложил план.
…Последующие три года показали, что в выборе я не ошибся. За это время Демон ликвидировал десятка два опасных для организации личностей, а также запугал и склонил к сотрудничеству с нами целый ряд полезных людей. И это не считая исполнения мелких, однако нужных поручений. Довольно быстро выяснилось, что, умея невероятно ловко драться и убивать, Демон также способен быстро и хорошо думать. Постепенно мы стали привлекать его к обсуждению планов и отдельных акций.
Что говорить, своеобразнейшая личность. Молчаливый, себе на уме, опасный, как пуля. В глубине души я его боялся… да, боялся. И в то же время возбуждал он во мне живой интерес. Откуда взялся? Где овладел навыками боя, делавшими его, несмотря на хромоту, живой машиной для убийства? О себе Демон говорил мало и неохотно. Настоящего имени-фамилии, например, так и не раскрыл. Однако со временем кое-что прояснилось.
Сын слесаря и прачки осиротел рано и зарабатывал на жизнь половым в трактире на Выборгской стороне — район бедный, рабочий. Оттуда в положенный срок ушёл в армию. Вместе со своим полком вступил в Русско-японскую войну и дослужился до ефрейтора. В сражении под Мукденом не повезло: тяжело раненный в ногу, попал будущий Демон в плен и оставшиеся до конца войны месяцы провёл в лагере для военнопленных в провинции Токайдо.
Когда с Японией было подписано мирное соглашение и попавшие в неволю российские солдаты с офицерами потянулись на родину, Демон решил остаться. В России его никто не ждал, а к Японии за полгода привык, неплохо научился говорить. И вообще тут ему нравилось. Тем более, что японцы относились к пленным вполне гуманно. Комендант лагеря помог Демону пристроиться в крестьянский дом в деревушке Исихари. Здесь парень прожил четыре года, работая на хозяев, — молодую бездетную женщину-вдову и её деда, обнищавшего самурая.
По некоторым словам и фразам, произнесённым в разное время, можно было догадаться, что у Демона с хозяйкой случился роман. Дед-самурай им не препятствовал. Напротив, принял русского в семью и с охотой передавал ему своё боевое искусство (а боец он был изрядный). Каратэ — так называлась эта система единоборства. Парень занимался с увлечением и вскоре благодаря молодости, силе и ловкости достиг немалых успехов, хотя и хромал после ранения.
Так бы и остался бывший ефрейтор в Японии до конца дней (и был бы по-своему счастлив), но судьба распорядилась иначе. Хозяйка, беременная от парня, умерла родами. Ребёнок тоже не выжил. А вскоре Демон схоронил деда-самурая и оказался один-одинёшенек. Вот тогда он вспомнил о родине.
…Надо признать, что план Демона был хорош, довольно простой и чрезвычайно эффективный. В случае реализации, разумеется.
— Хорошо, — сказал я, — сегодня же обсужу твоё предложение с начальством и примем решение. Завтра тебе сообщу. — Одним глотком допил чай. (Да разве это чай? По сравнению с тем, что заваривал Викентий, помои.) — Но что делать с Морохиным?
Демон широко зевнул, предъявив больные, пожелтевшие зубы. С хорошими манерами он если и был знаком, то исключительно понаслышке.
— С Морохиным проще, — обронил безучастно, слегка постукивая ребром ладони о столешницу.
…Продав завещанный ему деревенский дом со всем скарбом и скотом, будущий Демон уехал в Иокогаму. Там, в российском консульстве, выправил бумаги, необходимые для возвращения в Россию, там же обменял иены на рубли. В порту Иокогамы нанялся матросом на торговую шхуну «Апостол Павел», следовавшую домой с грузом риса и зелёного чая, и поплыл навстречу родным берегам.