— И что движет Александром? Я попросил, он согласился. Боюсь, что Мирка воспримет это как расположение, — вздохнул Кирилл. — Или обидится.
— Не сомневайся, она думает об Александре гораздо менее реалистично, чем он есть. Эта встреча поможет ей сравнить тот образ, который ей навязали. Уверен, когда она почувствует Александра, как человека, и сравнит с образом, образ частично потеряет над нею власть. И Александр, который думает предвзято, откроет для себя много нового. То же, что смотреть на хорошую и плохую фотографию и вдруг встретится с оригиналом.
— Качество фотографии зависит от фотографа, — закончил Кирилл.
— Нарисовал чудовище, будет чудовище, нарисовал ангела, будет ангел. Сама фотография лежит в матричной памяти ближнего, в левой стороне, или подавляя человека, или поднимая. Поэтому Александр, при всех его фокусах, считает себя ангелом. Убедить с его стороны в обратном невозможно. А Мирка, обладая мягкостью и рассудительностью, постоянно испытывает стресс, комплексуя по любому поводу. Кроме бессознательности ближнего в левой области сам ближний. Как основа. Перун там, а Дажьбог здесь. Там он дышит, лечит, работает. Здесь мерило ценностей — совесть, имидж, магнит. Истинные знания и мысли друг о друге немного, но уравновесят силу демона.
— Круто!.. Получается, в Небесном не все так благополучно… — заметив вопросительный взгляд Стража, Кирилл рассмеялся. — А с чего бы нам бежать за Сыном Человеческим?
— Неисповедимы пути Богов. Но изменился не мир, он все еще прекрасен, изменился сам человек, как перед Потопом, когда костями своими подпирал терем Марены и черепа его украшали колья вокруг избы Великанши Усоньши Виевны.
Кажется, время застыло. Кирилл стоял у окна, понимая, что сделал глупость, которую, возможно, никогда не сможет себе простить. Все же, не стоило доверять Александру. И наблюдал за домом Штерн через бинокль, встревожившись, когда заметил свет. Не подумал о том, что могла появится сама Ирина, которая редко, но приезжала навестить родителей.
Мирка взяла телефон лишь после третьего звонка.
— Ты где?
— Кирилл, все нормально, мы почти у дома. А ты не спишь?
— Нет.
— Саша приглашает меня на чай.
Кирилл молчал, смысл сказанного дошел до него не сразу.
— Ты против? — испугалась Мирка.
— Нет… Нет, конечно, просто не ожидал от него…
— Ой, а мы не разбудим Анну Владимировну? — испуганно спросила Мирка.
— Ее нет, на дне рождения у сотрудницы, а тетя Вера в городе, ты же знаешь.
— У Инессы Викторовны, да, я слышала, когда она приглашала.
— Кир, ты дома? Я думал, ты за нами следишь, — брат тупо хихикнул. Очевидно, был навеселе. — Поставь чайник, мы скоро будем.
— Идиот! — процедил Кирилл сквозь зубы. — Просить проводить Мирославу, чтобы потом бегать за вами по кустам?!
— Да ладно, я пошутил, — рассмеялся Александр, отключив телефон.
— Похоже, им там весело! — бросил Кирилл недовольно коту, который спускался за ним по лестнице.
— Мне сложно объяснить, что бывает, когда встречаются две души… Примерно то же, как когда Перун встретил своего сына Дажьбога. И хотели бы друг друга побить, да кому Род небесный поможет, если один голова, а другой хвост? Сам себя не съешь.
— А как же проклятые, про которых я весь вечер читаю?
— Проклятым человек становится, когда один встает царем над другим. Он заранее знает. Но даже так он приходит, когда его помощники отключили сознание ближнего. В данном случае речь не идет о нежити, Александр, и Мирослава жертвы. С вампирами мы еще встретимся, это второе задание, но ты пока не готов. Вот осилишь девятнадцатый параграф, сподвигнемся на подвиг. Славка самый что ни наесть проклятый. Пока наблюдай за ним.
Поставив чайник у себя в комнате, Кирилл разложил в беспорядке камни, чтобы создать видимость проделанной работы. Повесил на стену зеркало. Свечи теперь он зажигал редко, лишь когда хотел рассмотреть, что творилось в его информационном поле, скрытое от ока, и на тени, что вставали со спины. Без света книга в зеркале отражалась ярче и картинки вдруг оживали, внезапно заполняя все зеркало. А если требовалось прочитать текст книги, использовал свет сотового телефона.
Александр и Мирослава появились минут через десять. Мирку было не узнать, глаза у нее светились. И Александр радовался непонятно чему, виновато посматривая на Кирилла. Заметив фотографии над кроватью, Мирка будто только сейчас вспомнила, что она его девушка. И зарделась, когда Кирилл потянулся чмокнуть. Разумеется, Саня притащил свой фотоальбом, размышляя над каждым фото, описывая предшествующие события, а Мирка, как это ни странно, слушала с интересом, будто всю жизнь мечтала на них посмотреть.
Кирилл остался в одиночестве, почувствовав себя лишним.
— Кир, а ты чего молчишь, — добродушно поинтересовался брат, заметив, что Кирилл уткнулся в атлас.
— Ничего, ничего, продолжайте, — махнул Кирилл. — Я смотрю, у вас много общего, — съязвил он. — Как прошел вечер?
— Замечательно! Жаль, что тебя не было, — выдохнула Мирослава, не сумев скрыть радость, что его-то как раз с ними не было. — Мы танцевали… Саша меня пригласил.
— Ну да, танцевали, — тяжело вздохнул Александр. — Так тебя же не было!
— Я рад за вас, — как можно добродушнее кивнул Кирилл.
— Ну а ты? — одобрительно поддержал его брат. — Мирка рассказала мне про ваши подвиги.
— Не буду утомлять. Подумаешь, один минерал горит синим пламенем, другой желтым… Светоч не задержится в вашей голове, — мягко ушел Кирилл от ответа. — А как твоя Ирина? Не звонит, не пишет?
И сразу пожалел о своем вопросе. Нет, демон не ушел. В глазах брата промелькнула тревога, он как-то сразу переменился. Заметила перемену и Мирослава, засобиравшись.
— Я провожу, — кивнул Кирилл, открывая дверь и дожидаясь, когда выйдет Александр.
— От кого и что прячем? — усмехнулся он.
— Моя комната, что хочу, то и делаю, — отрезал Кирилл, пряча ключи в карман. — У тебя тоже замки вставлены.
Шли молча. Ночь закончилась, на востоке разгоралось алое пламя. Разговаривать Кириллу не хотелось, а Мирка понимала его. И, наверное, чувствовала себя виноватой.
— Кир, — наконец, не выдержала она. — Я с ним поцеловалась, но он по-настоящему мне нравится. Вернее, нравился… Ничего такого не было.
— А сейчас? — заинтересовался Кирилл.
— И сейчас. Но теперь я знаю, мы не можем быть вместе, он мне все рассказал. Но друзьями мы могли бы…
— Если ты думаешь, что я обиделся, то зря, — признался Кирилл. — Ты одна имеешь право быть с ним. Но я боюсь за тебя. Заметила, как он испугался, когда я спросила его про Ирину? Если прикажут, он бросит тебя к ее ногам, даже не задумываясь.
— Почему ты так решил? — остановилась Мирослава, наваливаясь на забор.
— Потому что он зомби, — зло бросил Кирилл сквозь зубы. — Они украли у нас все. Да, нам повезло больше, чем тебе. Но на нашем месте мог оказаться кто угодно. Я должен защитить себя, мать, тетю Веру, тебя… Послушай… тебе опасно оставаться с ним наедине. За любовь надо драться, но так, чтобы никто не понял, что мы деремся.
— Ты не можешь посвятить мне свою жизнь.
— А почему бы нет? Я сказал, — Кирилл пожал плечами. — Я готов… На данный момент нет ничего более важного. Папа всегда говорил: «Наш дом — наша крепость. Берегите маму!» — именно это я и собираюсь сделать. Мы все в опасности, пока Штерны не оставят нас в покое. А они не оставят, если Саня будет мозолить им глаза и канючить кащееву тварь, чтобы она погладила его по головке.
— Штерн. У них фамилия не склоняется. Похоже, и спина тоже, — вздохнула Мирослава.
— В общем, так, ты продолжаешь оставаться моей девушкой, — твердо заявил Кирилл. — Сашке не отказываем… В смысле, даем понять, что ты не против, но у тебя как бы есть я, и у него там тоже кто-то есть. Он должен сделать выбор. Твердый. Объективный.
— А если он больше не подойдет? — испугалась Мирослава.
— Мы подойдем, моя комната напротив, — усмехнулся Кирилл. — Мы добьем эту мразь!
— А голову они не пробьют нам, как Славке? — расстроилась Мирослава.
— Мне не посмеют, мама их сразу в тюрьму засадит. А тебе могут. Поэтому не хочу, чтобы ты оставалась с посторонними наедине. Сашку можно смело отнести в эту категорию. На сегодняшний день ближе меня, тети Веры и мамы у тебя никого нет.
— Ах да, я забыла, — Мирка просияла. — Мы сегодня тянули жребий! Мама твоя хотела, чтобы все было по справедливости. Нас четверо было… Три квартиры и комната в общежитии.
— И-и? — нетерпеливо прищурился Кирилл.
— Мы переезжаем в квартиру Зелениных. Смотри! — Мирка ткнула рукой на улицу под горой. — Половина дома, а им тот коттедж! — она кивнула на отстроенную за лето улицу из кирпичных домов. — А наш снесут. Под пристань. Славка так вообще не верит… Он про маму сегодня вспомнил, на могилу сходил.
— Ну, ничего так, получше, я мимо проходил, — не разделил ее оптимизма Кирилл. — И недалеко.
Дома на улице, куда показала Мирка, были сплошь из двух и трехквартирных домов. Квартиру в тех домах квартирой можно было назвать лишь условно. Тонкие дощатые перегородки, комнатушки, куда могла влезть одна кровать, половину квартиры занимала печь, как те, что были в доме. Там жили шестеро его одноклассники и он часто бывал у них в гостях. Правда, многие тоже убирали или переделывали печь, после того, как по улицам провели газ. Половина черемуховцев жили в таких условиях, а четверть считала квартиры в таком доме вершиной благополучия. Коттеджи и многоквартирные дома по типу городских стали строить недавно, последние десять лет, когда во главе Черемухинского акционерного общества встал Артур Генрихович, налаживая жизнь и быт своих работников, поначалу приглашая специалистов из Германии. А те три улицы, на которые указала Мирослава, были построены при его правлении в должности председателя сельсовета.
— Ой, да ты что! Там три комнаты, газ, водопровод! И сад… — Мирка прижала ладони к щекам. — Боже, я такая счастливая!