— В течение последнего года офис прокурора штата проводил расследование, — начала она. — У нас были основания полагать, что чикагские полицейские занимаются тем, что за деньги освобождают правонарушителей от ответственности.
Я даже не пошевелился. Никак на эти слова не отреагировал. Не стал сообщать о том, что я тоже проводил подобное расследование, тайно работая на отдел внутренних дел.
Два разных правоохранительных органа расследовали, черт побери, одно и тоже, ничего не сообщая друг другу.
— В рамках расследования особняк находился в центре нашего внимания, — продолжала Эми. — Влиятельные люди нашли место, где можно хорошо оттянуться, дать волю своим фантазиям и так далее… Но это место должно быть безопасным, не так ли? Они не могли допустить, чтобы их там заметили. Слишком большой конфуз. Такая женщина, как Рамона Диллавоу, это прекрасно понимала. Она не стала бы заманивать богатых и знаменитых в свой секс-клуб, если бы им угрожала полицейская облава, правильно?
— Правильно, — выдавил я.
— Рамона Диллавоу платила полицейским. Платила за то, что они ее «крышевали».
— Кому она платила? — резко спросил я. — Каким полицейским?
Она пристально посмотрела на меня. Ее лицо стало абсолютно неподвижным. Оно стало похоже на умопомрачительный по своей красоте портрет: моя итальянская красавица, мое произведение искусства. Недоставало только позолоченной рамки и подписи художника в углу.
— Кому платила Рамона? — снова спросил я.
Чем дольше молчала, стоя неподвижно, Эми, тем сильнее билось мое сердце.
— Кейт, — наконец сказала она. — Детективу Кэтрин Фентон.
72
С моих губ уже готово было сорваться слово «нет», но я его не произнес.
— Кейт? — пробормотал я. Мой мозг пытался работать в такт с моим бешено колотящимся сердцем, пытался соединять разрозненные штрихи в одну линию. — Ты уверена?
— Доказать я не могу, если ты имеешь в виду юридические доказательства, — призналась она. — Я пришла к такому выводу методом исключения. Это должна быть она.
Я поднес руку к лицу. Неужели женщина, с которой я работал в паре и делил горе и радости на протяжении стольких лет, брала взятки, а я не знал?
— Мы вот-вот должны были это выяснить, — продолжала Эми. — Мы отслеживали банковские счета Рамоны, снятие ею наличных. Мы уже почти к ней подобрались. Я готовила документы, необходимые для получения ордера на обыск. Еще несколько дней — и мы устроили бы в особняке облаву.
Я опустил голову:
— Но я опередил вас.
— Да, ты устроил облаву раньше нас.
Теперь для меня кое-что начинало проясняться.
— Ты подумала, что полицейские узнали, — догадался я. — Ты подумала, что до «крышевателей» дошел слух о расследовании, поэтому они — чтобы «отмазать» себя — сами устроили облаву. Разоблачили очень важных особ. Испортили Рамоне красивую жизнь. Сорвали всю вашу затею.
— И украли маленькую черную книжку, — добавила она.
Правильно. Именно так. Маленькая черная книжка, бухгалтерская книга, жесткий диск компьютера или что-то еще — предмет, что бы он собой ни представлял, был нужен Эми не для того, чтобы узнать имена и фамилии важных фигур, наведывавшихся в особняк. Ее не интересовали личности похотливых мужчин.
Эта вещь нужна была Эми для того, чтобы узнать имена и фамилии полицейских, которым платила Рамона Диллавоу.
— Ага, и ты подумала, что я — один из коррумпированных полицейских, — сказал я. — Ты подумала, что я принимаю участие в «крышевании».
Я произнес фразу, можно сказать, обиженным тоном, хотя упрекать ее, конечно же, не в чем. Как бы я ни возмущался, нельзя отрицать, что ее первоначальная реакция была вполне логичной. До того как она познакомилась со мной поближе, она вполне имела право так реагировать. Она собиралась устроить облаву в публичном доме и добыть маленькую черную книжку, как вдруг — опа-на! — я опережаю ее всего лишь на несколько дней, и маленькая черная книжка таинственным образом исчезает. Да, если бы я был на ее месте, я бы тоже подозревал Билли Харни.
— Ты или Кейт, — уточнила Эми. — Вы организовали облаву. Поэтому я подозревала в «крышевании» вас обоих. Я думала, что ты украл маленькую черную книжку. Но теперь я это исключаю.
— Почему?
Вопрос ее, похоже, ошеломил и даже обидел.
— Да потому, что теперь я тебя знаю.
Слишком много. Перегрузка. Слишком много эмоций, мечущихся в разных направлениях и затуманивающих общую картину. Мне нужно было все обдумать, как-то рассортировать.
— Кейт в тот вечер занималась сбором улик, — напомнила Эми. — И именно ей было легче всего заграбастать чертову книжку. Она могла запросто положить ее в карман, причем так, что никто бы не узнал.
Я стал вспоминать тот вечер.
С каким рвением Кейт торопилась провести облаву.
Как у меня возникло сомнение, не следует ли позвонить в отдел нравов, потому что это его сфера ответственности, а Кейт сказала: «К черту отдел нравов. Это дело — наше».
Как Кейт руководила обыском в кабинете Рамоны Диллавоу.
Кейт и в самом деле запросто могла сделать то, в чем ее подозревала Эми.
— Кейт, — снова пробормотал я, но теперь это был уже не вопрос.
— Фотография, которую ты мне показал — ну, на которой я иду к двери особняка, — она лишь подтверждает мои предположения, — сказала Эми. — Снимок сделан за неделю до вашей облавы. По-другому быть не может, потому что я была там только один раз. Мне просто захотелось посмотреть на это место собственными глазами. Мы потратили уйму времени на расследование, но особняк я на тот момент еще не видела. А когда наконец добралась, внутрь не заходила. Просто поднялась по лестнице на несколько ступенек и несколько минут разглядывала здание. — Она слегка помахала пальцем. — Но фотография подтверждает, что кто-то знал о моем визите.
— Тот, кто сделал снимок, знал, что ты — один из ведущих прокуроров в офисе прокурора штата — проявляешь интерес к особняку.
— Они знали, что мы подбираемся к ним, Билли. Коррумпированные полицейские знали, что мы близко. И вдруг, когда мы вот-вот должны были перейти к решительным действиям, вы с Кейт устраиваете в особняке облаву, возглавив целую группу полицейских. И маленькая черная книжка исчезает в неизвестном направлении.
Она права. Все выстраивалось в одну цепочку.
— Но Кейт действовала не в одиночку, — делилась Эми. — Это слишком масштабная работа для одного человека. Поэтому возвращаюсь к вопросу, который я задала, как только увидела в твоих руках фотографию: где ты ее взял?
— Я нашел ее у своей входной двери, — признался я. — Мне ее подбросили. Простенький конверт из желтоватой бумаги, никаких сопроводительных записок. Просто конверт, и в нем — фото.
Эми стала медленно ходить туда-сюда по гостиной, размышляя над моими словами. Ее, похоже, разочаровало, что я больше ничего не знаю о фотографии.
— Тот, кто подкинул мне, так сказать, фотофакт, не хочет, чтобы я тебе доверял, — предположил я.
Эми посмотрела на меня:
— Тот, кто подкинул ее тебе, — сообщник Кейт.
Я достал фотографию из портфеля, внимательно посмотрел на нее и повернул лицевой стороной к Эми, чтобы она тоже могла ее разглядеть. Эми подошла поближе.
— Она — как и все остальные снимки, которые опубликовала Ким Бинс, — заметил я. — Сделана под тем же углом, с такой же фокусировкой. В общем, все то же самое.
— Их делал один и тот же фотограф, — чуть слышно прошептала Эми.
Мы посмотрели друг на друга. Мысль о фотографе пришла нам обоим одновременно.
— Снимками Ким снабжал какой-то полицейский, — сказала Эми.
Я кивнул.
— Мы найдем источник информации Ким, — пообещал я. — И найдем нашего коррумпированного полицейского.
73
— Снимки передавались из рук в руки, — рассуждал я. — Информатор Ким не стал бы отправлять их по электронной почте или при помощи смартфона. Это ведь можно потом отследить. Обычная почта тоже не подошла бы: фотография может помяться, да и точно рассчитать, когда ее доставят адресату, невозможно. Он не стал бы пользоваться и курьерской почтой, потому что пришлось бы «засветить» свою кредитную карточку или зайти в одно из отделений, а там все записывает камера видеонаблюдения.
Эми какое-то время размышляла. Она была прокурором, а не полицейским, но уже участвовала в довольно крупных расследованиях федерального уровня, а потому имела кое-какое понятие о том, к каким мерам предосторожности могут прибегать те, кто совершает коррупционные действия.
— И ты полагаешь, что Ким получила еще не все сделанные снимки? — спросила она.
Я кивнул:
— Именно так. Кем бы ни был этот «крышеватель», он использует Ким с какой-то целью, и он…
— Или она… — уточнила Эми.
— Согласен. Этот полицейский — он или она — наверняка хочет по-прежнему держать ситуацию под контролем. Отдать сразу все фотографии Ким — значит выпустить ситуацию из рук, отдать все козыри ей и тем самым позволить распоряжаться ими, как ей заблагорассудится. Нет, — продолжал я, — наш коррумпированный полицейский — человек умный. Он, скорее всего, решил держать Ким на коротком поводке. Он будет передавать ей по одному фото в неделю, чтобы сделать ее зависимой и заставить плясать под его дудку.
Эми кивнула в знак согласия:
— Хм, следующая статья Ким выходит через три дня. Поэтому, если хочешь поймать ее с поличным в момент передачи фотографии от своего куратора…
— То мне нужно прямо сейчас отправиться следить за ней, — договорил вместо Эми я.
— Я поеду с тобой, — с готовностью поддержала Эми.
— Нет. В одиночку я работаю эффективнее.
Уголки рта у Эми опустились.
— Возможно, и Кейт эффективнее работает в одиночку, — предположила она. — Может быть, она самостоятельно занимается грязными делишками. Вероятно, тот, кто передает Ким фотоматериалы, и тот, кто украл маленькую черную книжку, — один и тот же человек, и этот человек — Кейт.
— Или, возможно, Кейт не делала ни того, ни другого.