Дело решил случай. Издалека послышался волчий вой, который быстро приближался. По телу прошел озноб и…
«Никогда не сомневайтесь в своих способностях, господа! Они огромны, и лучше всего вы это осознаёте, когда на вас несется голодная волчья стая! Можете проверить, — прокомментировала свой фантастический марш-бросок на вершину дуба Лара, которая привыкла мысленно проговаривать свои будущие речи в суде, объясняя мотивы, причины и следствия. — Вот и разрешилась проблема выбора, где спать, путем потери возможности выбора. Только бы не свалиться с этого дерева».
Лара посмотрела на облизывающихся внизу волков, поудобнее устроилась в развилке кроны (здесь обнаружилось довольно уютное углубление, окруженное крепкими ветвями, и шанс выпасть из этой «колыбели» был невелик) и издевательски помяукала волкам на сон грядущий. Те ответили разочарованным воем, потоптались под деревом, потом решили, что мелкой кошки им на всех все равно не хватит, и отправились на поиски более лакомой добычи.
Заснула Лара моментально: она так устала и перенервничала за день, что сил на рефлексию и осознание всего произошедшего уже не было.
Ночь прошла на удивление спокойно. Утром Лара проснулась, поднялась, привычно потерла руками лицо… и с громким мявом ткнулась мордочкой в жесткую корявую ветку дерева.
Вывод первый: передние лапки от поверхности отрывать не стоит. Вывод второй: забывать, что ты не человек, тоже не стоит. Вывод третий: срочно нужна стая голодных, злобных, страшных сов, готовых растерзать глупую кошку, сидящую на дереве. Иначе с дерева ей не спуститься…
Увы, совы, видать, уже спали и не спешили устраивать выплеск адреналина неумелым кошкам. А как без адреналина с высоченного дерева на четырех разъезжающихся лапках вниз сползти? Ну, примерно так:
— Мя-ау! А-ау! — Стук, бах, шмяк. — Мя-а-а-ау-у! — Бух, трах, бах. — У-а-ау!!! — Скрежет когтей по дереву и последний шмяк. — Мяв!!!
Черная кошка встала на все лапки, степенно отряхнулась, посмотрела по сторонам с таким видом, будто только так кошки с деревьев и спускаются (а кто не так — тот бездарный недотепа), рыкнула на изумленно взирающих на нее синиц и потрусила на поиски человеческого жилья.
Лара двинулась в путь, шагая строго на юг, так как только в этом направлении не было непроходимых лесов. Сегодня бежать было легче: мозг уже успел приноровиться к новшествам и нововведениям в управляемом им теле, лапки вместо рук рефлекторно использовать уже не давал и вообще обзаводился новыми условными и безусловными рефлексами. Отсутствие необходимости думать над каждым шагом имело и обратную сторону: у Лары появилась возможность осознать все, что с ней произошло, и тут ее накрыло лавиной ярости, злости, боли от предательства и жалости к себе.
«За что он так со мной?! За то, что не захотела быть его едой-игрушкой? Как меня угораздило на демона нарваться? Они же сказочные персонажи, вот и сидели бы в сказках, а не шастали по мирам! Как я проживу эти полгода в кошачьем теле? А питаться чем? Родители с ума сходят от беспокойства, что я пропала неизвестно где! Или не пропала? Может, кошачья душа теперь в моем теле живет?! Об этом лучше не думать: представить страшно, что там мое тело в таком случае творит… Одни вопросы и никаких ответов. Может, это все-таки сон?» — бились в голове Лары бессвязные мысли и призрачные надежды.
При воспоминании о Дамиане в душе теперь пробуждалось лишь одно яркое и страстное чувство: жажда убийства.
Тем временем на Земле, в городе на Черноморском побережье, в палате интенсивной терапии сидели у постели дочери мрачный отец и заплаканная мать. Лариса Васильевна Савельева была найдена днем без сознания на отдаленном пляже и никак не могла прийти в себя. Родители с тоской смотрели на бледную и неподвижную дочь. В палату вошел врач.
— Вы выяснили, что с моей дочерью? — обратился к нему Василий Ильич.
Врач поправил очки и откашлялся:
— Анализы, МРТ и УЗИ не выявили в организме Ларисы никаких патологических отклонений. Собственно говоря, проведенное нами подробнейшее обследование показало, что ваша дочь… абсолютна здорова. Абсолютно! Дай бог каждому такого здоровья…
Тут врач запнулся, видя, что отец пациентки побагровел и сжал кулаки.
— Здорова?! Дай бог каждому?! Она в сознание почти сутки не приходит!
— Она спит, — поспешно пояснил врач. — Летаргическим сном.
— И как ее вывести из этого сна?
Врач развел руками:
— Все, что мы могли сделать, мы уже сделали.
— А если она так и не придет в себя? — прошептала мать Лары.
Врач вздохнул и снова поправил очки:
— Мы кормим ее внутривенно, легкие и все остальные органы работают нормально, нет оснований опасаться за жизнь Ларисы. В итоге она придет в себя. Повторяю: она здорова.
В дверь палаты постучали, и вошел Дамиан Сантеро. Врач дружески приветствовал нового гостя.
— Добрый день, Елизавета Ивановна, Василий Ильич. Не переживайте, Аркадий Сергеевич очень хороший врач, он обещал мне лично следить за состоянием Ларисы. Ей будут делать все процедуры, которые смогут поддержать ее в отличном состоянии, пока она не придет в себя. Она обязательно поправится, вот увидите, — утешающе сказал Дамиан родителям Лары. В вазу на прикроватном столике он поставил девять белых роз.
Отец Лары вымученно улыбнулся и кивнул, а мать подозрительно посмотрела на молодого человека:
— А вы не знаете, зачем она поехала на тот пляж? Она была там не с вами?
— Лиза, нам ведь уже сообщили, что Лара уехала из здания прокуратуры одна и на своей машине. И ее машину нашли рядом с этим пляжем. Она была одна! — устало напомнил Василий Ильич.
— Я не знаю, зачем Лара поехала на пляж. Мы договаривались с ней, что встретимся вечером после работы, — печально поведал Дамиан и пригладил черные локоны Лары. — Я так же, как и вы, надеюсь на ее скорое возвращение к нам.
И ведь ни единого слова неправды не сказал!
Утро пришло и ушло, а у Лары маковой росинки сутки во рту не было. Она сильно проголодалась, а человеческих поселений на горизонте еще не мелькало. Лара бежала по полям, обнюхивая все, что казалось съедобными, но не находила ничего. Только воды в многочисленных лужах было вдоволь. Кошачий организм не был наделен брезгливостью и спокойно употреблял талую воду. Многочисленные птички разных цветов и размеров щебетали на проталинках. Они и прежде встречались, но теперь Лара смотрела на них другими глазами. Неотступное чувство голода пробудило в ней хищнические кошачьи инстинкты. Лара попробовала подкрасться к птицам, но они были слишком проворны для охотницы-новичка и всегда улетали вовремя. Промучившись битый час, Лара была вынуждена признать, что птицы хоть и пища, но пища недосягаемая. Над вопросом, сможет ли она съесть сырую неощипанную птицу, Лара предпочитала не задумываться. А тот общеизвестный факт, что исконной едой кошек всегда были мышки, задвинула в самый отдаленный уголок сознания. Лара всю жизнь панически боялась мышей, и никакие появившиеся вдруг кошачьи повадки не могли излечить этот иррациональный страх перед маленькими, беспомощными, хвостатыми серенькими существами.
А днем ветерок донес до чуткого кошачьего носа запахи человеческого жилья: горящих дров, готовящейся еды (кошка облизнулась), хлевов и конюшен. Лара приободрилась и понеслась вперед.
Открывшийся с холма вид на селение напоминал декорации к фильмам про Россию времен Екатерины Великой: бревенчатые крестьянские дома, хлева с покосившимися крышами, гарцующие в загонах кони, стада коров и овец, пасущиеся на берегу широкой реки, петлявшей по долине. В центре села стояло несколько домов подобротнее и побольше, с несколькими крыльцами и флигелями. Одежда людей суконная, явно домотканая, подпоясанная бечевками. Мужчины все поголовно бородатые, а женщины с длинными косами и в платках. В домах на окраине, как и на Руси-матушке, обитало население бедное, избы некоторых даже топились по-черному. Однако на всех улицах было удивительно чисто, дорожки посыпаны толстым слоем речного песка, через сточные рвы перекинуты чистые добротные доски, выгребные ямы находились далеко за линией села и не портили свежий воздух «ароматами», которыми отличались в родном мире средневековые города.
Триумфальный бег Лары к цивилизации был прерван появлением коренного пушистого и четырехлапого населения деревни: путь ей преградили два кота и кошка.
— Мя-ау! — предостерегающе и грозно высказалась белая пушистая киса.
То ли все кошки не обладают способностью понимать мяуканье друг друга, то ли Лара уродилась такой бездарной, но перевод этого «мяу» был ей неизвестен. Впрочем, в некоторых случаях толмач не нужен. В университете и в конторе Лара вращалась преимущественно в женских коллективах, где всегда складывались условия, выжить в которых мог далеко не каждый. И Лара давно уяснила для себя, что главное для новичка в любом серпентарии — это умение постоять за себя (причем это умение нужно ненавязчиво продемонстрировать с первого же шага, иначе второго может и не быть) и умение установить границы в общении с коллегами.
Лара выгнула спину, распушила шерсть и чуть повернулась, демонстрируя габариты, превосходящие размеры членов встречающей делегации. Потом лениво зевнула и громко клацнула белыми зубками. Очередное «мя-ау!» прозвучало тоном тише. Лара спокойно пошагала навстречу белой кисе, угрожающе рыкнула на попытку той мявкнуть еще раз и, не оглядываясь, такой же размеренной трусцой вбежала в село. Недовольное сопение оставленных за спиной котов Лара расценила как согласие на вооруженный нейтралитет.
Влекомая вперед чарующим ароматом вареного мяса, Лара, не обращая внимания на лай привязанных во дворах собак, перебежала дорогу и доверчиво подскочила к полной женщине в цветастом фартуке, которая варила на уличном очаге какую-то похлебку.
— Му-ур-р, — вежливо попросила Лара мисочку похлебки.
— A-а! Черная кошка! — завизжала женщина и бросила в нее железный ковш. — Пошла отсюда, окаянная, без тебя тошно, нечего еще несчастий кликать!