— Не обращайте внимания, — укоризненно посмотрев на кошку, сказал Леон, — это животинка домашняя у меня завелась.
Командиры кивнули, покосились на «животинку» и вновь сосредоточились на карте.
— Сейчас уже ясно, что солликийцы планируют захватить крепость Буртан, которая является единственным укрепленным пунктом в этой местности. Далее почти двести миль только села да деревни — вражеская армия с комфортом пройдет почти до столицы, если только мы не вздумаем атаковать их лоб в лоб в открытом поле, — начал излагать Леон. — А это обязательно приведет к огромным потерям, может погибнуть половина личного состава нашего корпуса или даже больше.
— А разве сейчас у нас есть другие варианты? — недоуменно спросил один из командиров и ткнул карандашом в карту. — Они уже стоят почти под стенами крепости — не завтра, так послезавтра подойдут вплотную. Это открытое место, засаду поставить негде, только прямо атаковать. Каковы сведения об их численности?
— Три тысячи штыков. И пять легких пушек.
— Три тысячи?! Но у нас здесь только четыре звена по триста человек. Надо вызывать подкрепление, ввязываться в бой с противником, который в два с половиной раза превосходит тебя количеством, — это самоубийство!
— Подкрепления придется ждать долго. Король неосмотрительно решил, что войну мы выиграли, несколько оставшихся отрядов солликийцев ничего поделать уже не смогут, и преждевременно распустил две трети всех звеньев, — мрачно сказал Леон. — Есть некоторые идеи, как избежать гибели корпуса, на месте посмотрим, какие из них легче реализовать. В крайнем случае будем атаковать в лоб, но Буртан им уступать нельзя, а в осаде крепость больше недели не продержится: людей мало.
С этим умозаключением согласились все командиры и Лара тоже: на карте было отчетливо видно, что от крепости идет отличная дорога вглубь страны через малозаселенные земли, и остановить вражескую армию на этом пути можно будет только через кровавое побоище. Было решено, что весь корпус выдвигается в поход на заре через два дня. Командиры отправились снаряжать свои звенья всем необходимым для длительного военного похода: до Буртана было трое суток пути.
Покинув наблюдательный пост на шкафу, чтобы посидеть на плечах Огаста во время очередного урока чтения, Лара внимательно всматривалась в книгу: она уже могла читать простые слова, не содержавшие большого числа символов с особыми правилами прочтения. И уж точно на данный момент она уже умела читать лучше Огаста. Пока он мучился с самыми простыми буквенными сочетаниями, Лара быстро заучивала всю таблицу наизусть. То, что в родном мире она успела отлично изучить три иностранных языка, сильно помогало ей разобраться в структуре нового языка. К тому же при знании устной речи письменность выучить куда легче.
Только после обеда, когда Леон ушел по своим делам, Лара решилась обследовать городок, в котором теперь временно поселилась. Постройки здесь преимущественно бревенчатые, в один-два этажа, каменными были только несколько центральных зданий: церковь, ратуша, торговые дома. Из камней сложена и городская стена, широкими крыльями окаймлявшая город. Выйдя за калитку приютившего ее дома, Лара окунулась в шумное море незнакомых лиц. Сразу бросалась в глаза многочисленность людей в форме, которые с сосредоточенным видом сновали в разных направлениях: похоже, уже всем известно, что скоро выдвигаться в боевой поход. Лара бодренько бежала по краю выложенной камнями дороги, чутко прислушиваясь к словам людей и внимательно смотря по сторонам: ей все больше казалось, что она участвует в массовке, собранной на съемки исторического фильма, и только чуть не задавившая ее телега вернула ощущение реальности. Разговоры, доносившиеся со всех сторон, были лишь о «проклятых солликийцах», о том, что «генерал Ардамас им всем покажет», о преимуществах нового вида ружья, которое демонстрировало хорошую меткость на расстоянии до трехсот шагов против прежних двухсот, о выносливости разных пород лошадей и так далее. Никто не рассуждал о колдунах, ведуньях и политике! Лара походила по центральному рынку, стараясь не приближаться к мясным рядам, где ее сразу встречали градом палок и камней, и послушала разговоры женщин, но те говорили только о домашних делах.
«Жаль, что здесь не ходят по площадям мудрецы и не обсуждают со всеми желающими проблемы современности, как в Древней Греции. Где же можно почерпнуть сведения о мире?.. О-о-о! Как же я забыла! Все самые громкие высказывания и суждения о судьбе человечества, о будущих катастрофах, о жизни гадов-правителей, о том, „как трудно жить“ и „кто во всем виноват“, можно узнать только из бесед полупьяных приятелей, остальным такими глобальными вопросами озадачиваться некогда. Надо таверны искать, а не по улицам бегать!» И Лара понеслась в ближайший кабачок. Едва распахнулась входная дверь, она пулей проскочила внутрь помещения.
Идея оправдала себя. Еще как оправдала! Через два часа Ларе, осторожно шмыгавшей под столами и прятавшейся за занавесками от служанок и многочисленных кошек, которые тоже хотели поживиться в кабачке, только не сведениями, а едой, уже было известно следующее (если убрать все красочные эпитеты, ругань и личные мнения участников застольных бесед, а было этих мнений так много, что целую книгу написать можно).
Королевством Картум правил король Варт Зоилар. Династия Зоиларов пришла к власти лет сто двадцать тому назад, совершив кровавый переворот, в результате которого погиб глава рода Драгейдов, занимавший в то время престол. Переворот был совершен не просто так: Драгейды развязали войну сразу с двумя соседними странами — Солликией и Ардалией — и увязли в ней на долгие годы, неся разорение и горе всем жителям своей страны. Первый представитель Зоиларов, узурпировавший власть после свержения Драгейдов, сразу подписал мирный договор с обеими странами, который обошелся Картуму в кругленькую сумму золотыми монетами и привел к потере обширных земельных угодий на юге и юго-западе страны. Люди вначале вздохнули спокойно, довольные тем, что война завершилась, но не прошло и десятка лет, как все те, кто раньше облегченно вздыхал, начали негодовать по поводу столь огромной цены за мир. Снова поднялись волнения, подогреваемые аристократами, которые не меньше Зоиларов мечтали о короне на голове. Предок нынешнего правителя был вынужден взяться за меч, и ему даже удалось отвоевать земли Картума у Ардалии. А вот солликийцы оказались обескровленной стране не по зубам. Чтобы не стать колонией Солликии и укрепить свою недавно обретенную власть, первый король династии Зоиларов заключил с королем Солликии договор о взаимном прекращении военных действий и в качестве гарантии соблюдения этого договора отдал свою единственную дочь замуж за второго сына короля Солликии.
И вот тут случилось первое событие, которое привело к нынешнему конфликту: кронпринц Солликии умер бездетным, его брат, женатый на картумской принцессе, занял престол своей страны, в результате чего нынешний король Солликии, являясь дальним родственником Варта Зоилара, мог претендовать на престол не только Солликии, но и Картума, тем более что близкой родни у короля Варта водилось немного.
Вторым событием, спровоцировавшим солликийского короля Эрдана Бортейпа на попытку занять престол предков по крови Зоиларов, было усыновление Вартом Зоиларом своего пасынка, что автоматически делало Гильдара Зоилара (принявшего при усыновлении фамилию отчима) наследником престола. Король Эрдан считал, что он как кровный родственник имеет больше прав на престол Картума, чем сын жены короля от ее первого брака, ни капли крови Зоиларов в себе не несущий.
О самом короле Картума говорилось мало, зато упоминалось, что свою первую жену, которая за шесть лет брака так и не смогла забеременеть, он сослал в далекий монастырь, где она таинственно погибла, освободив место для второй жены. Лартипа Зоилар тогда уже имела пятилетнего сына от первого мужа, который оставил ее вдовой через год после свадьбы, упав с лошади и свернув себе шею. Лартипа тоже далеко не сразу родила Варту сына и наследника: Милору Зоилару было сейчас всего семь лет, тогда как старшему сыну Лартипы уже стукнуло двадцать, и Гильдар Зоилар был по-прежнему первым в очереди наследования престола Картума, хотя бурлили слухи, что Варт хочет объявить кронпринцем своего родного сына, но ждет его совершеннолетия.
«Все это очень интересно, но ко мне никакого отношения не имеет, — пригорюнилась Лара. — Но раз развеселые компании ни слова не говорят о таинственных колдунах и других расах, то вряд ли такие тут обитают. Вот Слепую Ведунью несколько раз упомянули: она, дескать, и нынешнюю войну с Солликией предсказывала, и о будущей трагической судьбе первой жены короля Варта еще до их свадьбы сокрушалась… Может, конечно, это сейчас так привирают для солидности и пущей рекламы этой Ведуньи, а может, и правда непроста эта женщина. Вот научусь читать и всю библиотеку генеральскую перечитаю!» Тут Лара вспомнила про лапки, представила, как она пытается листать страницы книги, и едва не приуныла, но вовремя спохватилась, что не стоит давать кошачьей сущности шанс опять завладеть ее сознанием.
«Уныние оставим на потом! Вот верну человеческое тело, проживу насыщенную и интересную жизнь, стану бессильной старушкой — и начну унывать. Тогда у меня много времени на это дело будет!» — решила Лара.
Она внимательно осмотрелась напоследок: не забыла ли кого послушать. На улице уже стемнело, кабачок освещался теперь свечами, которые установили на столах служанки-разносчицы. Голоса в зале становились все громче, шутки — все неприличнее, ругань — все забористее, еду на столы приносили все реже, а пиво и самогон — все чаще. Лара оценивающим взглядом пробежалась по раскрасневшимся потным лицам собравшихся в кабаке мужчин и чуть насторожилась: два человека, сидящие с кружками за маленьким столиком в укромном уголке, казались такими же пьяными, как и все остальные, — чуть покачивались, время от времени кричали ругательства и стучали кружками по столу, призывая разносчиц, но адвокатско-сыщицкий опыт уверенно говорил Ларе, что тут что-то не так. Лара всмотрелась: лица этой парочки не были красными, руки с кружками не тряслись, головы не свешивались периодически на грудь, а держались прямо, а главное — взгляд исподлобья, который они частенько бросали в зал, был кристально трезв и насторожен.