Нина тут же засуетилась, взяла подругу за руку и принялась торопливо тараторить:
– Подумай, Вероничка! Это же правильное решение! Ребенок должен расти в полной семье. Ты одна не справишься. У меня муж, достаток, бабушки, дача, машина! Я подниму ее, я сразу же куплю все, что ребенку необходимо! У меня тесть работает в торговле, у девочки будет лучшее питание и самая красивая, фирменная одежда! Разве ты не желаешь счастья своей девочке?
– Ты что такое говоришь? – не могла прийти в себя Вероника.
– А формальности мы уладим, ты не волнуйся! – Нина заглянула ей в глаза. – Ты откажешься от девочки в нашу пользу. Или, если так нельзя, просто откажешься, а там уж мы с мужем подсуетимся. Дадим взятку… Короче, это не твоя проблема. Ты, главное, откажись. И сразу же почувствуешь облегчение, поверь мне!
Вероника с каменным лицом указала Нине на дверь.
– Уходи!
– Я понимаю… Тебе так сразу трудно решиться… Но ведь ты поймешь, что так лучше…
– Пошла прочь! Ты что, спятила? Да как тебе такое могло в голову влететь? Спасибо, помогла…
– Ну гляди… Пожалеешь еще! Локти кусать будешь… Ты же о ребенке не думаешь. Я уйду, но ты плохая мать! Девочка будет голодать, жить в таких условиях! Только из-за твоего эгоизма! Если бы ты любила ее, то поняла, что ей было бы лучше у нас. У тебя нет не только сердца, но и мозгов. Я ухожу, но не сдаюсь! Я пойду в органы опеки и заявлю о тебе. У тебя все равно заберут ребенка, и девочка пропадет в детском доме! А так бы я ее взяла, а ты бы знала, что с ней все хорошо. Но нет… Ты этого не хочешь, ребенку плохо! Какая же ты мать? А может, тебе деньги нужны? Давай мы тебе заплатим? И ребенок будет расти в полноценной семье!
Вероника разлепила белые губы:
– Убирайся немедленно!
– Как скажешь! Но мы еще увидимся! – Нина хлопнула дверью.
Для Вероники начались трудные времена. На нервной почве у нее пропало молоко, а ребенка надо было кормить, нужно было ходить на молочную кухню. Вероника получила рецепт у участкового врача, вставала в пять утра и с месячным ребенком на руках шла занимать очередь на молочную кухню. Если не прийти пораньше, каких-нибудь продуктов могло бы и не хватить. Вскоре девочка заболела, и Вероника с ума сошла от волнения за нее. Она не могла пойти на молочную кухню и в магазин с больным, температурящим ребенком. Бегала на кухню, когда девочка, нарыдавшись, на короткое время засыпала. Поднималась по лестнице с бутылочками молока и слышала отчаянный рев малютки, от которого разрывалось сердце.
Кончились деньги. Она, уложив дочку, сходила в ясли, но там с ней не церемонились – ребенка возьмут с годика. А с месячным ребенком сидеть должна еще мама и кормить грудью! Выслушав эту отповедь от заведующей яслями, Вероника совсем опустила руки.
Как-то рано утром она бежала с молочной кухни, торопясь к дочке. У дверей своей квартиры она встретила двух незнакомых женщин.
– Мы из службы опеки, – представилась одна из них. – Поступил сигнал о ненадлежащем уходе за ребенком. И вот… малышка плачет, мамы нет…
– Я… я за молоком, я… – сбивчиво начала объяснять Вероника.
– Так что, это правда?! Вы оставили месячного ребенка одного?! – ахнула представительница опеки. – Вы в своем уме? Это – стопроцентное лишение родительских прав! Это даже не обсуждается! Сейчас вызовем милицию и ребенка здесь не оставим даже на час!
У Вероники всё поплыло перед глазами. Но тут раздался старческий дребезжащий голос:
– Да что тут такое происходит? Что за шум? Я не могу отойти на пять минут? – По лестнице, шаркая тапочками, спускался старичок-сосед.
– Вы кто? – строго спросила одна из женщин.
– Я няня. Сижу с ребенком, присматриваю, пока соседка ходит в магазин и по своим делам. А в чем дело-то?
– Это так? – спросила женщина у Вероники.
Та кивнула.
– Хорошо… Но в следующий раз мы еще придем с проверкой.
Две дамы окинули Веронику строгим взглядом и удалились.
Вероника улыбнулась старику:
– Спасибо!
Она открыла дверь ключом и кинулась к плачущему младенцу.
– Спасибо?! – удивился Федор Леонидович, по-хозяйски заходя за ней следом. – И это всё? Я с ума схожу от крика ребенка! Надо было дать ее забрать! Я же всё вижу, я же не слепой… А этим кикиморам только дай волю… Кого хочешь с ума сведут…
– Дочка заболела, кормить нечем, – ответила Вероника, беря дочку на руки и пытаясь ее успокоить. – Господи! Опять вся горит!
– Простудилась, что ли? – занервничал старик. – Еще бы… Таскают везде…
– А с кем я ее оставлю? – повернулась к нему Вероника, вытирая слезы.
– Так просить надо…
– Мужа нет, мать отказала, подруга… Та вообще хочет ребенка у меня отобрать! Вот, тёток этих прислала, гадина…
– Что значит отобрать? – не понял Федор Леонидович.
– Насовсем. У них с мужем нет детей.
– Хорошая у тебя подруга, – восхитился старик.
– Я тоже оценила. Всего-то на полчасика выбежала за питанием, – вытерла пот со лба Вероника.
– Оставить месячного ребенка… да ты не мать, ты – ехидна, – задумался старик. – Нет бы попросить помощи у соседей, например.
– У соседей? Я об этом не подумала. Сейчас не принято общаться с соседями.
– И очень плохо! Так! Дай-ка мне ребенка! Давай, давай! Не бойся, я удержу! Я еще полон сил! Ого! Какая она горячая! Неси холодные мокрые полотенца, ребенка обтереть нужно. Знаю, что говорю. Я тоже отцом был.
Вероника бросилась мочить под холодной водой полотенце, а когда вернулась, увидела, что Федор Леонидович положил дочку на кровать и раздел ее.
– Давай обтирай… Сейчас снизим температуру. В таком возрасте лекарства еще не дают. Как нас зовут, малышка? – склонился он над девочкой.
– Что? – растерялась Вероника.
– Звать девочку как? Имя же должно быть у человека.
– Я знаю. Но я пока не выбрала. Посоветоваться не с кем, а так думала… Настенька или Леночка, Аленушка… Как-то так…
– Какая же она Настенька? – фыркнул старик. – Совсем не похожа! Мочи еще полотенце!
– Может быть, врача?
– В больницу увезут, а там тебе точно предъявят недолжный уход за ребенком. Я тебе говорю, справимся! Неси полотенце и в бутылочку кипяченой водички налей!
Целую ночь Вероника с Федором Леонидовичем поочередно сидели с младенцем, пытаясь сбить температуру, и к утру девочке стало легче.
– Вика. Виктория! – баюкал ее старик на руках. – Да? Ты же всех победишь, не так ли, крошка?
– Виктория… – Вероника задумалась. – А что? Красивое имя!
Когда девочка заснула, Вероника со стариком отправились на кухню.
– Чай? Кофе? – предложила она.
– Какой в моем возрасте кофе? С ума сошла? Чайку налей, да пойду я к себе, отдохну.
– Федор Леонидович, я так вам благодарна! Если бы не вы… Я была в таком отчаянии! Вы не представляете, благодаря вам моя Вика со мной!
Федор Леонидович поставил пустую чашку на блюдечко.
– Хорошее имя. Ей подходит.
– Я тоже так думаю. Вы так управляетесь с младенцем… Где ваша семья? – спросила Вероника.
Федор Леонидович посмотрел ей в глаза.
– Семья была… жена и дочь. Я поздно женился, никто не выносил мой характер, – усмехнулся старик. – А вот моя Галя смогла. Несладко ей пришлось. Она разведенная была, не до выбора ей, а тут я – такой фрукт. Терпела меня. Потом родилась наша дочка Людочка. Очень слабенькая. Ей здоровья не хватало с детства, всё болела, болела… Сердечко у нее слабое было, а потом присоединилась странная болезнь, когда атрофируются и перестают работать все мышцы. Последними перестали работать дыхательные мышцы. Жена пережила Людочку на два года, вот и всё… Остался я один.
– Мне очень жаль, – искренне ответила Вероника.
– Ничего… Это было уже давно! Одиночество – мой удел.
– Я тоже одна, – кивнула Вероника.
– Да как ты смеешь так говорить! Это с дитем-то на руках! Несносная девчонка! Здоровая, молодая! Чего ты так расклеилась? Я еле-еле свожу концы с концами, но у меня на сберкнижке кое-что есть. Я могу помочь тебе. Пока ты бегаешь на кухню за молоком, я буду сидеть с девочкой. Еще я пару часов в день гуляю на свежем воздухе, по-стариковски. И если у меня будет коляска с маленькой девочкой, это мне не повредит. А у тебя появится два часа на свои дела или просто, чтобы поспать.
Конечно, Федор Леонидович был не совсем тем человеком, кому можно было бы безоговорочно доверить ребенка. Но старик очень даже справлялся. Во-первых, он никогда не опаздывал, приходя к Веронике ровно к семи утра, чтобы она сходила на молочную кухню и за продуктами. Как часы являлся погулять с малышкой. И постепенно Федор Леонидович расширил свои обязанности. Он постоянно подсовывал Веронике какие-то продукты, рассказывая, что ему дают их в заказе, а есть он их не может. Давал деньги, ругаясь при этом:
– Что значит «не надо»? Ишь, моду взяли! Ты не о себе думай, а о Вике! Вот ведь непутевая мамаша ей досталась! Что ты там купишь на свои декретные? А ей, между прочим, здоровая мать нужна. У малышки никого кроме тебя нет! Не думала, что с ней станется, если с тобой что случится? Так что бери колбасу без разговоров!
Таким образом они прожили ровно год, за который Вероника поняла, что ближе человека, чем Федор Леонидович, у нее нет.
– Если бы не вы… – как-то сказала она ему.
– Значит, нашелся бы еще кто-нибудь. Мир не без добрых людей, – ответил Федор Леонидович. – На самом деле, Вероника, это ты с Викусей скрасили мою жизнь. Я же превратился в злобного одинокого старикашку! А сейчас моя жизнь полна заботами о вас. Надеюсь, что и ты меня не бросишь, если случиться что?
– А помните лица сотрудниц отдела опеки? – вдруг засмеялась Вероника.
– Таких красоток трудно забыть. Тем более что они похожи как две капли воды. Приволоклись по доносу у матери единственную радость отнять… Тьфу! – рассердился старик.
– Да! А вы тогда на свои сбережения купили кроватку, комбинезончик и всё, что нужно ребенку! Я навела идеальный порядок, и мы оба наши холодильника объединили в один.